просто взбесились. Им пришлось отпустить меня на целый день из-за этого
дознания. На следующий день они заставили меня работать допоздна.
подошел...
Они меня ни о чем и не спрашивали. Только поинтересовались, не было ли
чего странного в его поведении. Ну, в нем не было ничего, что могло бы
показаться странным. Он просто был напуган, вот и все. К нам сюда много
таких приходит.
был должен деньги этому парнишке. У нас здесь таких много бывает. Вроде
Чарли Мойна.
совершенно нормальный. И моя подруга говорит то же.
машинки и кипящего чайника и продолжая сосать конфету.
мной была подруга.
Она опять вспомнила, как он нервничал в такси, и, шагая в лучах вечернего
солнца по Холборну к своему жилью за Рассел-сквер, она снова подумала о
том, как он протянул ей десять шиллингов, прежде чем отпустил ее в туалет.
Он был настоящий джентльмен; возможно, это были его последние несколько
шиллингов, а эти люди - этот парень - требовали с него деньги. Может быть,
он тоже был разорившийся бедняк, вроде Чарли Мойна, и теперь, когда лицо
его уже начало расплываться у нее в памяти, она невольно наделяла его
некоторыми чертами Чарли Мойна, во всяком случае, его воспаленными
глазами. Галантные джентльмены, щедрые джентльмены, настоящие джентльмены.
В холле "Империала" со стен свисали напыщенные рекламы, солнце бросало
отлогие лучи сквозь ветви платанов, и колокольчик звонил и звонил,
призывая к чаю, в каком-то пансионе на Корэм-стрит.
изображением Брайтонского мола. Если бы я была суеверной, подумала она,
если бы я была суеверной... Она перевернула открытку. Это писал всего лишь
Фил Коркери, который просил ее приехать. Каждый год она получала такую же
открытку из Истборна, из Гастингса, а однажды получила из Абернстуита. Но
она ни разу не поехала. Он был не из тех, кому ей хотелось бы подавать
надежды. Слишком уж тихий. Таких она не считала мужчинами.
нужны были еще две руки для спиритического сеанса, и она знала, что
старику это доставит удовольствие.
Дедушка Кроу.
Комната выходила на восток, и солнца в ней уже не было. Стало прохладно и
сумрачно. Айда включила газовый камин и задернула старые портьеры из
пурпурного плюша, чтобы закрыться от серых небес и дымовых труб. Затем она
поправила диван-кровать и подвинула к столу два стула. Из-за стекла буфета
на нее взглянула ее жизнь, уютная жизнь: фарфоровые безделушки, купленные
на побережье, фотография Тома, книги Эдгара Уоллеса и Нетты Сиретт,
приобретенные у букиниста, ноты, журнал "Добрые друзья", портрет ее
матери, опять фарфоровые безделушки, несколько стоявших вместе зверушек из
дерева и резины, мелочи, подаренные приятелями; спиритическая доска.
полированного дерева на маленьких колесиках была похожа на какое-то
насекомое, выползшее из ящика в подвале на кухне. Но на самом деле ее
сделал старик Кроу; он тихонько постучался в дверь и вошел бочком: седые
волосы, бледное лицо, близорукие, подслеповатые глазки, щурящиеся на голый
светлый шар настольной лампы. Айда бросила на лампу розовый вязаный шарф,
чтобы смягчить свет и поберечь его глаза.
Кроу. Он слегка дрожал от нетерпения, испуганный и заинтригованный. Айда
очинила карандаш и вставила его в отверстие на узком конце доски.
студентов-индийцев.
больше, чем когда-либо, похожая на какого-то жука.
между коленями, и, нагнувшись вперед, следил за прибором. Айда привинтила
карандаш немного выше.
легкая одышка.
сюда, дедушка Кроу, положите пальцы.
заскрипела и покатилась прочь от нее по большому листу писчей бумаги.
самый краешек доски, выбивая мелкую нервную дробь. - Что вы хотите
спросить его, Айда?
линии то в том, то в другом направлении.
проведенных карандашом.
сосредоточилась в кончиках пальцев; на этот раз она не потерпит никакой
бессмыслицы; бледное лицо старика Кроу, сидевшего с другой стороны, тоже
сосредоточенно нахмурилось.
пальцы на мгновение легли свободнее, она почувствовала, как доска
решительно покатилась прочь, будто повинуясь еще чьей-то воле.
Они отодвинули ее, и тут уж бесспорно - большими тонкими буквами было
выведено незнакомое им слово: "Сакилл".
всегда что-то значит. Попробуем еще.
Лампа излучала розовый свет из-под наброшенного на нее шарфа; старик Кроу
свистел зубом.
начертано длинное неразборчивое слово: "Фресамоллоко".
выжать из этого, Айда.