любили строптивых и тех, кто выделяется. Но все попытки поставить
своенравного новобранца на место наталкивались на такое яростное
сопротивление с его стороны, что Савелия вскоре стали побаиваться даже
"деды", конечно, не его силы: вдвоем-втроем его часто отделывали так, что
по несколько дней Савелию приходилось вылеживаться в санчасти. Они боялись
другого: Савелий никогда не прощал нанесенной обиды, и с каждым из
обидчиков разделывался поодиночке, выжидая удобного момента... В конце
концов его "признали" и оставили в покое.
Укору. Глядя на него, нельзя было подумать, что ему далеко за шестьдесят.
Старик в совершенстве владел своим телом, а иногда, находясь в хорошем
расположении, показывал один яз самых трудных приемов не только для своих
лет, но и для многих мастеров спорта: двойное сальто... Мало того, во
время исполнения сальто Укору Магасаки наносил двойные удары рукой-ногой.
Этот прием носил красивое название - "маваши"...
борьбой. Точнее сказать, не борьбой, а с искусством индивидуального боя
без оружия.
никто никогда не видел. Мышцы, говорил он, всегда должны быть готовы к бою
- враг не будет ждать твоей разминки!.. Как же он был прав! Позднее, в
Афганистане, Савелий часто вспоминал добрым словом старого тренера,
наставления которого не раз спасали ему жизнь... Частые столкновения с
душманами, нападавшими всегда неожиданно, не позволяли расслабляться тем,
кто в наряде.
искусства. Его истоки идут от древних времен Японии, когда еще только
возрождалась мощь династии Микадо...
развитые дети из приближенных семей. Эти дети, едва оторвавшись от
материнской груди, воспитывались в особых условиях, обучались приемам
борьбы, которые держались в секрете и передавались по наследству из
поколения в поколение. Среди воспитанников проводились своеобразные
экзамены в три круга: в шесть лет, в одиннадцать и в шестнадцать... Не
прошедшие первые два круга не прекращали своих занятий, но они уже
готовились для охраны знати более низкого ранга. И только те, что прошли
все испытания, допускались к особе императора...
из приближенных императора охраняет его. Должность телохранителя также
передавалась по наследству, как - и искусство боевой борьбы. Нарушивший
тайну искусства или специальный кодекс чести должен был навеки "уснуть":
не сильным, но точным ударом по сопкой артерии его "усыплял" глава рода...
напоминает то, что могли выполнять воины охраны императора. Скорее всего,
эти приемы раскрыты теми, кто не прошел все три круга испытаний: некоторых
с позором изгоняли из школы, взяв клятву держать в тайне полученное умение
и применять его только в одном случае - при явной угрозе жизни...
командир представил им Укору Магасаки и серьезно сказал, что все те, кто
прибыл, должны в совершенстве овладеть борьбой, которую будет преподавать
"товарищ Магасаки"...
среди немногих, кто уцелел после взрыва американской атомной бомбы, хотя
находился совсем недалеко от эпицентра... В то время Укеру, совсем еще
молоденький парнишка, работал на свинцово-цинковом заводе. Возможно,
именно Господин Случай и спас его жизнь: он заснул в толстом свинцовом
контейнере, что и защитило его. Но сам он был уверен, что только его
знание тайны древней борьбы помогло ему остаться в живых... Пораженный
вероломством и жестокостью американцев, а более всего напуганный, что
Страна восходящего солнца проклята богами. Укору покинул Японию и вскоре
оказался во Владивостоке. Новая страна, добросердечные люди настолько
понравились, что он принял решение навсегда остаться "у эти сиватичные
руски"... В память о своем городе Нагасаки он взял себе фамилию, изменив
только первую букву...
соседнего прохода вышел их бригадир Смолин. Решил, видно, избавиться от
лишней жидкости в организме... А может, караулит? Хотя нет, вряд ли...
в спортивный зал, пол которого был покрыт толстой кошмой, Магасаки
предложил каждому из них подпрыгнуть вверх. При этом он не делал никаких
заметок, полагаясь только на свою память, которая, нужно заметить, никогда
не подводила его. Когда все отрыгались, Укору попросил Савелия попрыгать
три минуты на месте, держа руки в стороны. Савелий же днем раньше вывихнул
руку в плече и через несколько прыжков опустил руки, но продолжал прыгать.
Все вокруг ехидно посмеивались, а старый наставник, удовлетворенно
крякнув, то же самое предложил проделать всем остальным курсантам. После
чего выстроил их полукругом и сказал, выговаривая букву "в" как "б":
из бас не может побеждать с него... Есть еще двое, кто может равняться, но
им надо много бремя и труд: много-много, чем он... Его предсказания
оказались точными: через несколько месяцев Савелию Говоркову не было
равных не только в части, но и в округе...
Луч фонаря вспыхнул в дверях секции. Начальниц войскового наряда и
дежурный прапорщик прошли по секции между кроватями, освещая спящих
обитателей барака. Убедившись, что все на местах и в отряде порядок, они
вышли, вскоре свет фонарика промелькнул в окнах и исчез в темноте. Савелий
лежал с открытыми глазами. Фонарь за окном, который раскачивал сильный
ветер, то освещал, то погружал во тьму проход около кровати Говоркова.
пальцы в кулак и вдруг улыбнулся, вспомнив сержанта "спецназа", с которым
их группа была заброшена под палящее солнце Казахстана, в условия,
"приближенные к боевым".
земля, изнывающая без воды, сморщилась, потрескалась...
давали вырваться из него пятому. Раз за разом бросался он на них, но
оказывался на сухой, пыльной земле.
из-под желто-зеленой воинской шляпы, лениво поглядывая за стрелкой
секундомера. Дал же Бог фамилию, противоположную тому, кто ее носил: под
два метра ростом, мощный торс, округлые бицепсы выпирали настолько, что,
казалось, вот-вот лопнет его гимнастерка. На квадратном лице сержанта
застыла добродушная усмешка, словно он сам стеснялся своей мощи в силы.
Как же они, курсанты, ненавидели его в то время. И как были благодарны
потом там, за Речкой...
землю. Их мокрые, покрытые желтоватой пылью тела, обнаженные по пояс,
лежали неподвижно, и лишь грудные клетки от частого дыхания вздымались
чуть нервно. Савелий лежал на спине, бессильно разбросав руки. Он
попытался облизнуть кровоточащие губы, но поморщился от боли: во рту было
сухо, и шершавый язык только усилил кровотечение.
поднимались, стараясь растянуть на секунды свой отдых, сержант вытащил
из-под планшета на земле алюминиевую фляжку в матерчатом чехле, нарочито
не торопясь, отвинтил колпачок и, специально не отворачиваясь от
курсантов, смакуя каждый глоток, начал пить.
сержант, на миг оторвавшись от фляжки, из которой выплеснулась струйка
воды, и жадные взгляды ребят провожали живительную влагу, текущую по
мощному подбородку, по вздыбившейся груди сержанта и падающую на сухую
землю, мгновенно высыхающую под беспощадными лучами светила... Завинтив,
снова не торопясь, фляжку, Малешко вернул ее на место и тут псе
скомандовал:
максимально приближенное к настоящему бою, требует от каждого участника
полного внимания, стремительной реакции, умелого владения искусством
рукопашной борьбы. Суть испытания заключалась в следующем: четверо
занимают места по периметру круга, пятый, как говорилось, становится в
центр. По сигналу сержанта курсант, стоящий в центре, за определенный
промежуток времени должен вырваться из круга, а его соперники не должны
допустить этого. Дозволительны все приемы и способы...
все начинается сначала. Все действия оценивает сержант...
восстановить силы, как им было приказано выполнять это задание.
- "Схватка!" - бросился на высокого грузина, но туг же был сбит с юг
ловким ударом в грудь. Моментально вскочив, Клеман попытался обмануть
своих соперников, сделав выпад в одну сторону и сразу метнувшись в другую,
но и здесь его постигла неудача: жестким двойным ударом мощный латыш
бросил его в центр круга. Из носа потекла кровь, но Клеман, мазнув под
носом рукой, не глядя выпрыгнул в сторону Савелия, нацеливая удар в грудь,
но Савелий сделал резкий пируэт и точным ударом попал Клеману пяткой в
живот, тот, жалобно вскрикнув, упал на землю, обхватив место удара руками.
Скривившись от жалости, Савелий наклонился над ним, чтобы помочь, но тот
Корнев Павел
Ильин Андрей
Акунин Борис
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк