Чтение 10–й страницы книги ~Волшебные узоры~

-- Только если Серге... -- Афоня вопросительно обернулся к брату.

-- Погоди! -- перебил Игнат. -- Больше ты ни с кем не трепался?

Кибрит почувствовала, что легче дышится: намечалось нечто определенное,
одна ниточка вместо бесформенного клубка, который возник бы из ответа типа:
говорил в классе.

-- Так кому вы рассказали? Какому Сергею?

Игнат попытался защититься от ее напора:

-- Нас ведь не предупреждали, что сведения секретные!

-- К вам нет претензий. Мне только необходимо знать, кто он.
Необходимо!

-- Зачем? Это имеет отношение к следствию?

-- Да.

Неужели не ясно, что имеет? Иначе она не прибежала бы. Парень тянет
время, ищет отговорки.

Игнат закурил, затянулся так, что запали щеки.

-- Это порядочный, интеллигентный человек. Он не представляет для вас
интереса.

-- Чепуха какая-то! -- вторил Афоня брату.

-- Я должна его увидеть!

Кибрит не допускала возражений, от нее исходила властность и ребята
невольно сдавали позиции.

-- Очень странно, -- пожал плечами Игнат. -- Ну, хорошо, я попробую с
ним завтра связаться.

-- Нет, Игнат, надо ехать сию минуту! Внизу ждет машина.

Тот вскочил.

-- Да вы смеетесь!.. Поймите, он наш друг. Он много делает для нас с
Афоней. Никто нам столько не помогал! И ни с того ни с сего мы ворвемся к
старому человеку с милицией! У него даже телефона нет, нельзя предупредить!

Нет телефона! Она едва сдержала радостное восклицание.

-- Правда, неудобно, -- жалобно морщился Афоня. -- Я прямо не
представляю...

-- А главное, зачем? Невозможно же понять, вы ничего не объясняете!

Кибрит тоже поднялась. Впервые она так опростоволосилась, подвела
друзей. Сейчас нужно вести себя предельно точно, ни единого опрометчивого
слова. Осторожней с правдой, правда может их спугнуть. Она открыла рот и
сказала правду:

-- Наш тогдашний разговор стал известен преступнику.

-- Немыслимо. То, что вы говорите, немыслимо! -- Игнат топнул ногой, а
Афоня шумно вдохнул и выдохнул, и хохолок на его макушке уперся в зенит.

-- Отчего же, Игнат? Пусть он прекрасный человек, но он мог кому-то
обмолвиться случайно. Поймите, преступник узнал, с какой стороны мы
приближаемся!

Она подождала и бросила на весы последнее:

-- Серов умер час назад. А убийца на свободе, он кинулся заметать
следы!

Стало слышно, как шелестела во дворе липа, в комнату пахнул пыльный
ветер, предвестник дождя. Игнат закрыл окно, зло дернул вверх шпингалет,
постоял.

-- Ладно, поедемте.

Квартира Сергея Филипповича ничем не выдавала характера жильца, потому
что все в ней принадлежало не ему. Хозяева уехали на далекую стройку и сдали
пожилому солидному человеку две смежные комнатки с кухней.

Никишины забегали сюда лишь однажды, когда старик лежал простуженный и
просил купить ему кефиру.

Он и сейчас встретил их с бутылкой кефира и обрадовался -- на долю
секунды, пока не разглядел позади незнакомых людей, один из которых был в
милицейской форме.

-- Сергей Филиппович, ради бога, извините, что так получилось...
товарищам было необходимо вас видеть... -- заспешил Игнат, болезненно
переживая неловкость положения.

-- Что-то я не пойму: вы ко мне привели или вас сюда под конвоем? -- он
медленно, тяжело ворочал языком.

-- Дело в том, что...

Пал Палыч отстранил Игната, выступил вперед.

-- Позвольте, лучше я. Старший следователь Знаменский, -- и протянул
руку.

Сергей Филиппович перехватил бутылку, нехотя подал свою. Но пожатие не
состоялось: следователь быстро повернул его ладонь к свету и увидел на ней
след пореза.

-- Зина!

Та, кошкой скользнув в тесноте передней, была уже рядом и жадно
всматривалась в розовый еще, недавний шрам. Время пореза, расположение,
форма -- все совпадало. Вот он -- "искомый гражданин". Нашли!

От торжествующего ее взгляда "искомый" прянул в комнату, но там уже
неким образом очутился Томин и предупредил:

-- Тихо, без глупостей!

(Пока они ехали сюда -- против ветра, сорвавшегося с цепи, в струях
летевшего горизонтально дождя, ехали бок о бок с ребятами в машине, --
ничего практически не было сказано. Зина подчеркнуто нейтрально сообщила, к
кому они направляются -- пожилой человек, друг Никишиных, -- Игнат назвал
адрес. Но по дороге шел переброс информацией, почти безмолвный -- "м-м",
"угу" И скупые жесты -- и в результате было решено, что пожилой друг на
подозрении и надо действовать соответственно).

-- Ваши документы, -- распорядился Пал Палыч.

-- В кармане, гости дорогие, -- Сергей Филиппович указал на пиджак,
висевший на стуле.

-- Какой карман? -- спросил Томин.

-- Правый внутренний.

Томин извлек паспорт, передал Пал Палычу, а тот Зине. Она достала лупу.

Все произошло столь стремительно, что Никишины, задохнувшиеся от
изумления, лишь теперь обрели голос. Младший рванулся вперед.

-- Сергей Филиппович, это недоразумение! Сейчас все разъяснится! -- и
возмущенно обернулся к Кибрит: -- Уж от вас никак не ожидал!

-- С удовольствием посмотрю, как вы будете извиняться! -- едко добавил
старший.

-- Не торопитесь, Игнат. А получше у вас нет, гражданин Митяев?

-- Чем этот не устраивает?

-- Тщательная, но подделка.

Игнат сдавленно ахнул.

-- Игнаша, в тебе пискнул обыватель. Документ есть документ, клочок
бумаги, а человек есть человек. И человека ты знаешь. Согласен?

-- Помолчите, Митяев, -- вмешался Томин и, приподняв ему руки, обхлопал
по бокам от подмышек до низа брюк. (В соответствии с инструкцией -- "на
предмет обнаружения оружия").

-- Почему с ним обращаются, как с преступником?! -- взвился Афоня.

"Нам повезло. На сей раз чудо как повезло! -- думала Кибрит. -- А
ребятам, конечно, не сладко".

Она ответила с сожалением:

-- Для этого есть основания.

-- Неправда! Вы даже не пытаетесь разобраться! Мы же ехали только
спросить!

-- Пожалуйста, спрашивайте, -- предложил Пал Палыч, уже писавший
постановление на обыск.

-- Сергей Филиппович, понимаете, надо найти человека, которому стало
известно про экспертизы. Мы на днях говорили -- помните? -- вы
заинтересова...

В отчаянной надежде Афоня прижимал кулаки к костлявой мальчишеской
груди. Сергей Филиппович открестился, не дослушав:

-- Бог с тобой, Афоня, разве я упомню, кому мог рассказать!

-- Но это очень важно!

-- Теперь уже нет, -- Знаменский кончил писать. -- Вынужден произвести
у вас обыск.

-- Не имеете права без санкции прокурора!

-- В случае экстренной необходимости имею. Распишитесь.

-- Нет.

-- Как угодно. Никишины побудут здесь, не возражаете?

-- Категорически возражаю! Судя по всему, на меня повалятся идиотские
обвинения. Не хочу, чтобы ребята их слушали. Они меня любят, будут зря
переживать. Требую, чтобы их отпустили!

-- Саша.

Томин понял, отправился добывать понятых.

Протестует. Еще бы. При них ему труднее врать. А соврет, так по ребятам
удастся засечь. Пускай побудут для пользы следствия. И пускай все узнают из
первых рук -- для собственной пользы.

-- Никишиных мы не держим. Но они вроде сами хотят разобраться, что к
чему.

-- Но я не хочу!

Афоня вцепился в угол стола.

-- Никуда мы не пойдем, пока все не уладится. Верно, Игнат?

Старший с трудом разомкнул зубы:

-- Мы останемся с вами, Сергей Филиппович.

Тот молчал, что-то обдумывая и решая. После первых секунд растерянности
в передней он сделался обманчиво спокоен. Только рот непрестанно кривился,
искажая звучание слов.

-- Что ж... попробуйте остаться со мной, -- проговорил он наконец,
разумея нечто большее, чем простое их присутствие. -- Но тогда давайте без
слюней! Ясно? Без слюней!

Афоня закивал с готовностью. Кибрит покосилась на старшего: как он?
Этот понял, что худшее впереди, совсем потемнел. Сейчас оба ненавидят ее,
Пал Палыча, Шурика. Да, мы их немножко обманули, а что поделаешь?