30 декабря 1939 года
свет прожекторов, клубился пороховой дым, текли красные реки крови, в ушах
стояли вопли ужаса и невыносимой боли.
матерей. Его родных.
покрывало крестьянской кровати, слезы заструились у него по щекам. Это была
ткань, не дорожная грязь; его куда-то перенесли. Последнее, что он помнил, -
как его лицо вжали в глинистую почву. Притиснули, не давая пошевелиться, и
он лежал ослепленный, чувствуя во рту теплую кровь и холодную землю...
Кампо-ди-Фьори. Всех Фонтини-Кристи, кроме одного. И он отомстит Риму.
Последний из Фонтини-Кристи сдерет мясо, слой за слоем, с лица дуче, оставив
напоследок глаза, куда он медленно вонзит лезвие ножа.
шепот, грезы страдания.
темноты. В нескольких дюймах от своего лица он увидел глаза и губы Гвидо
Барцини. Печальные глаза конюха поблескивали в полумраке.
Фонтини-Кристи. Они хотят убить и вас. Все порты, аэродромы и дороги в
Северной Италии блокированы.
еще чувствовал боль в челюсти.
предателями и что их убили итальянцы. Что семья помогала французам, посылая
деньги и оружие через границу.
вниз головой на пьяцца дель-Дуомо. Его тело изрешечено пулями, а язык прибит
гвоздем к черепу. На шею партизаны повесили табличку: "Этот гад предал
Италию, его кровь течет из стигматов Фонтини-Кристи".
прожекторов, трупы, распростертые на земле, густо-красные пятна, казнь
детей...
Что-то произошло в Шамполюке.
Шамполюк. Цюрих - это река". Так отец кричал перед смертью. Но в Шамполюке
нет реки.
глядя на Витторио и взволнованно потирая руки. - Теперь у нас нет времени
думать об этом. Не теперь.
комнате были грубые дощатые стены. В десяти - пятнадцати шагах от кровати -
приоткрытая дверь, но ни одного окна. Стояло еще несколько кроватей - он не
мог их сосчитать. Это был барак.
нас с машиной на дороге от Кампо-ди-Фьори. Партизан из Рима кумекает в
лекарствах. Он сделал вам усыпляющий укол.
кровати, прислонившись спиной к стене.
Кампо-ди-Фьори.
невообразимое стало жизнью. Как быстро люди отвечают зверством на зверство,
и как необходим такой ответ. Но времени теперь нет. Барцини прав: думать
придется потом.
Северная Италия блокирована.
Берлина. Но есть иные-пути. Говорят, англичане помогут.
переключателем скоростей, но вполне еще пригодном для разбитых дорог.
Конечно, по быстроходности ему нельзя было тягаться ни с мотоциклами, ни с
государственными автомобилями, зато ничего лучше не придумаешь для сельской
местности - обычный грузовичок, в непокрытом кузове которого уныло трясутся
несколько коз.
пропотевшую крестьянскую одежду. Ему вручили потрепанное удостоверение
личности - теперь он был Альдо Равена, бывший рядовой итальянской армии.
Само собой разумеется, что он полуграмотный крестьянин; разговаривать с
полицейскими, если придется, он должен был просто, грубовато и, может,
чуть-чуть враждебно.
доезжая Турина, свернули к юго-востоку, на Альбу. Если в дороге ничего не
случится, они доберутся до Альбы к ночи.
встретиться с англичанами - двумя оперативниками из МИ-6. Те доставят
Фонтини-Кристи к побережью и помогут миновать военные посты, стоящие через
каждую милю вдоль всего побережья от Генуи до Сан-Ремо. "Это итальянские
солдаты, действующие с немецкой дотошностью", - так сказали Витторио.
для перехода через границу. На протяжении многих лет он служил основным
"окном" для корсиканских контрабандистов. Корсиканцы утверждали, что
безраздельно господствуют на пляжах здешнего скалистого побережья. Они
называли этот берег мягким подбрюшьем Европы и знали каждый его дюйм.
оплачивались по высшей ставке. Сейчас они помогут Лондону провести
Фонтини-Кристи через контрольно-пропускные пункты, посадят в лодку и выйдут
в открытое море, где в заранее намеченный час к северу от Рольяно близ
корсиканского берега всплывет на поверхность подводная лодка Британского
королевского флота и заберет беглеца на борт.
презрительно называл малыми детьми, играющими в бирюльки. Эти "дикари",
заключившие странный союз с его отцом, спасли ему жизнь. Вернее, спасают
крестьяне, которые имеют прямую связь с далекими англичанами, далекими, но
не слишком. Не дальше Альбы.
которых он почти не знал, с которыми едва ли перемолвился словом - лишь
приказывал и не замечал, - что делают они? И почему? Он не был им другом, не
был и врагом, но уж точно - не другом.
не в состоянии постичь - даже пожелать своего спасения.
идущей параллельно с Туринским шоссе. Шофер-партизан устал, его глаза
покраснели от слепящего солнца. Теперь тени раннего вечера обманывали его,
спина болела от напряжения. Если не считать редких заправок, он не покидал
своего места. Нельзя было терять ни минуты.
знаю. Мы въедем в Альбу с востока, по виа Канелли. У въезда в город может
быть армейский пост. Не забудьте, что вам надо говорить.
поспевал за другими автомобилями. Как и предполагал водитель, у въезда в
город они увидели двух солдат.
обочину и затормозил. Со стороны водителя подошел сержант, а возле
Фонтини-Кристи остановился рядовой.