Чтение 10–й страницы книги ~На повестке дня

на письменный стол, он достал бумажник, вытащил из него сложенный вчетверо
лист бумаги с номерами телефонов своих старых знакомых, с которыми не
виделся лет пять. Через полчаса с небольшим Кендрик договорился о встрече с
тремя из них. У него в списке было семь человек. Все весьма уважаемые люди,
которых он помнил и ценил. Но оказалось, что двое уже отправились в мир
иной, третий был в отъезде, а четвертый без обиняков заявил, мол, обстановка
не способствует встрече оманца с американцем.

Трое согласились встретиться с разной степенью желания.

Договорились, что каждый прибудет по отдельности, поднимется прямо в
номер, обращаться к администрации отеля - без надобности...

Они должны были подъехать в течение часа. Прошло минут сорок. Кендрик
успел за это время выпить чашечку кофе с кардамоном, который заказал в номер
вместе с бутылкой шотландского виски с черной наклейкой.

Запрет на употребление спиртного иногда не соблюдался на официальном
уровне, поэтому у Кендрика в списке было помечено, какой напиток
предпочитает каждый из его знакомых. Именно шотландским виски отдавали
предпочтение трое, согласившиеся на встречу.

Когда-то предусмотрительный Эммануил Вайнграсс учил его: "Весьма
полезная смазка, сынок. Вспоминаешь имя жены гостя - ему приятно. Помнишь
сорт виски, который он предпочитает, - это уже кое-что. Дальше - смотри
сам!"

Тихий стук в дверь прозвучал для Кендрика подобно раскату грома. Сделав
пару глубоких вдохов, он распахнул дверь.

- Эван, ты?

- Входи, входи, Мустафа! Безумно рад тебя видеть.

- Что с твоей кожей? - Мустафа вгляделся в лицо Кендрика. - Ты прямо
как египтянин! И вообще, чем объясняется весь этот маскарад?

- Маленькие хитрости. Сейчас все объясню! - Кендрик прикрыл дверь,
жестом предлагая другу располагаться. - "Чивас Регал"... Любимая тобой марка
виски. Выпьешь?

- Ах, этот Мэнни Вайнграсс, этот старый плут! Он как будто с нами, -
сказал Мустафа, опускаясь на оттоманку, накрытую ковром.

- Будем снисходительны к нему, Мусти! - возразил Эван, доставая из
холодильника лед. - Он никогда не плутовал, никого не обманывал.

- Это правда! Ни он, ни ты, ни твои партнеры. Каково тебе теперь без
них? Мы вас частенько вспоминаем.

- Порой туговато, - честно признался Кендрик. - Но ничего не поделаешь.
- Он подал Мустафе стакан с виски, сел напротив гостя и приподнял свой
стакан. - За все хорошее, Мусти!

- Эх, Эван, дружище ты мой дорогой, настали тяжелые времена, как писал
англичанин Диккенс.

- Будем надеяться, что все изменится.

- Вряд ли! - Мустафа сделал глоток.

- Почему такой скепсис?

- Я теперь, как говорят на встречах в верхах, представляю вполне
определенные интересы и кое-что наблюдаю. Кроме того, мне, единственному в
кабинете министров султана, поручено выработать правительственный консенсус.

- В отношении чего? Ты, как я посмотрю, развил кипучую деятельность.

- Это ты, Эван, развил кипучую деятельность. Приехал и давай нас всех
созывать. Ну ладно кого-то одного, допускаю - троих, но не семерых же! Это и
для тебя убийственно, и для остальных опасно.

- Но почему?

- Ты меня удивляешь! - Мустафа покачал головой. - Трое легко узнаваемых
влиятельных лиц, не говоря уж о семи, ни с того ни с сего заявляются в
отель, с перерывом в несколько минут, для встречи с иностранцем, а
администрация отеля не в курсе... По-моему, это нелепо.

Перед тем как ответить, Кендрик задумался, а затем посмотрел на
Мустафу:

- В чем дело, Мусти? Что ты хочешь мне сказать? Кризис с заложниками не
имеет никакого отношения как к бизнесу, так и к правительству Омана.

- Ты, конечно, прав, но я пытаюсь дать тебе понять, что здесь у нас все
изменилось. Многие не осознают, что происходит, что случилось.

- Естественно! Вы же не террористы, в конце концов.

- Не террористы. Но хочешь знать, что говорят те, кто так или иначе
несут ответственность за происходящее?

- Интересно было бы узнать...

- "Все пройдет, - говорят они. - Не вмешивайтесь. Вмешательство лишь
усугубит ситуацию".

- Не вмешиваться? Хорошенькое дело! - возмутился Эван.

- Эти ответственные лица советуют переложить решение проблемы на
политических деятелей.

- Но политики не способны ее решить.

- Слушай дальше, Эван! "Для гнева есть определенная причина, - говорят
эти лица. - Конечно, речь не идет об убийствах, но в контексте определенных
событий..." И так далее и тому подобное. Вот что мне довелось услышать.

- В контексте каких событий?

- В контексте современной истории, дружище. "По отношению к арабам
Соединенные Штаты осуществляют несправедливую политику на Среднем и Ближнем
Востоке" - это их ключевая фраза, Эван. "Израильтяне получают все, а арабы
ничего", - говорят эти люди. "Арабов сгоняют с насиженных мест, загоняют в
лагеря беженцев, а в западных банках евреи на арабов плюют". И это я тоже
слышал.

- Враки все это! Бред собачий! - взорвался Кендрик. - Помимо этой
карты, которую разыгрывают фанатики, есть и другая, тоже весьма
существенная. Ведь все, что они говорят, не имеет никакого отношения к
мучениям двухсот тридцати шести заложников и к смерти одиннадцати
несчастных! Люди, доведенные до отчаяния юнцами-изуверами, вообще никакой
политики не проводят. Эти ответственные лица, какое право они имеют говорить
такое? Среди заложников нет ни членов президентского кабинета, ни ястребов
из кнессета! Они всего лишь госслужащие, туристы и строители, работающие по
контракту. Я повторяю, это просто беспардонное вранье!

Мустафа выпрямился и, сверля Эвана взглядом, сказал:

- Я это знаю, и ты это знаешь, и они тоже это знают, друг мой.

- Тогда зачем они возводят напраслину?

- Затем, что с ними никто не вступает в диалог, потому как никто из нас
не хочет стать мишенью.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Два человека, назову их Махмуд и Абдул, их настоящие имена тебе лучше
не знать, пытались возразить. Дочь Махмуда изнасиловали и исполосовали
бритвой лицо, сына Абдула нашли на причале с перерезанным горлом.
"Преступники, насильники, убийцы", - причитала пресса. Но мы-то знаем, что
именно Абдул и Махмуд сколачивали оппозицию, призывая с оружием в руках
штурмовать посольство. Они говорили: "Не позволим превратить Маскат во
второй Тегеран!" Но пострадали не они, а их близкие, самые дорогие. Это
предупреждение всем, Эван! Прости, но, будь ты человек семейный, имей ты
жену и детей, стал бы ты подвергать их такому риску? Думаю, нет. Настоящий
герой превозможет страх и поставит свою жизнь на карту за свои убеждения. Но
он никогда не пойдет на то, чтобы заплатить за свои убеждения жизнями своих
любимых. Не так ли, дружище?

- Так, все так! - сказал Эван тихо. - А я-то надеялся! Получается, и
помочь мне некому.

- Султан изъявил желание встретиться и выслушать тебя. Я связался с ним
сразу, как только ты позвонил. Он намекнул, что встреча состоится в пустыне,
где-то рядом с горами Джабаль-Шам.

Кендрик помолчал, посмотрел на свой стакан. Помедлив, сказал:

- Я не имею права входить в контакты с официальными лицами, поскольку я
сам по себе и не выражаю мнения своего правительства. Это должно быть ясно.

- Ты не хочешь с ним встречаться?

- Напротив, очень хочу. Но я обязан внести ясность. Я - частное лицо и
не имею ничего общего с разведкой, Государственным департаментом и менее
всего с Белым домом.

- Думаю, это понятно. Твое одеяние и цвет кожи подтверждают это.

- Я кое-что подзабыл, - заметил Эван, делая глоток. - Отец нынешнего
султана умер примерно спустя год после моего отъезда, так ведь? Я не
очень-то следил за событиями здесь, что вполне естественно. Сам понимаешь...

- Понимаю. Нынешний султан, по-моему, одного с тобой возраста, может,
моложе. Среднее образование он получил в Англии, высшее - у вас в Америке.
Точнее, в Дартмуте и Гарварде.

- Кажется, его зовут Ахмат, - сказал Кендрик. - Пару раз я с ним
виделся. Экономика и международные отношения, - добавил он.

- В смысле?

- Он защищал диплом по этим специальностям. А потом заканчивал
аспирантуру.

- Он образован, умен, но чувствуется отсутствие опыта для решения
задач, стоящих перед ним.

- Когда я смогу с ним увидеться?

- Сегодня вечером, пока никто не пронюхал о твоем приезде. - Мустафа
взглянул на часы. - Через полчаса выйдешь из отеля, иди на север. Пройдешь
два квартала, увидишь военную машину. Водитель доставит тебя к месту встречи
и привезет обратно.

Поджарый араб в видавшей виды джелабе остановился у витрины магазина
напротив отеля. Оглядевшись, он подошел к Калейле. Она была одета в черный
костюм, излюбленный наряд тех деловых женщин, которые предпочитают не очень
бросаться в глаза. Калейла уже минут пять присоединяла объектив к своему
миниатюрному фотоаппарату, когда прозвучали два резких гудка автомобиля.

- Давайте в темпе, - сказал араб. - Он уже вышел из номера. Спускается
в холл.

- Не говорите никогда под руку! - отрезала она. - Я мало что прошу у
своих боссов, но доведите до их сведения, что исправная техника в работе