взаимоотношениях с людьми, будь то мужчина или женщина, сразу захватывал
инициативу. Павлу же он подчинился без сопротивления, с радостью. И дело
не в том, что Ветров был старше Перова на десять лет, не просто годы, а
жизненный опыт, знание жизни решили вопрос старшинства. Они встречались
чуть ли не ежедневно, и уже через полгода казалось, что знают друг друга с
детства. Их объединяли знания и любовь к спорту, только Павел вышел из
спорта в большую жизнь, а у Олега все еще впереди. Но Олег относился к
спорту проще и, так сказать, более потребительски. Интересно, много
ездишь, видишь, хорошо живешь, тебя знают и любят. Павел смотрел на спорт
более идеалистически и философски. Спорт, считал он, закладывает в
характере человека фундамент, и самое страшное, когда конец спортивной
жизни не становится сигналом к старту дальше, вперед, вверх, а наступает
конец активности человека, начало его угасания в воспоминаниях о былом
величии.
Человек в семнадцать, а во многих видах и раньше становится знаменитостью.
Печать, радио, телевидение, интервью, поклонники, меценаты. "Надежда",
"талант", "представитель страны". А сопливый "представитель" хорошо
кувыркается на брусьях, далеко или высоко прыгает или, как ты, больше
других поднимает. А перестал прыгать? Как с заоблачных высот опуститься на
грешную землю? Крепко встать на ноги, понять, что прошлое лишь прошлое, а
настоящее и будущее зависят теперь только от тебя.
Спорт в первую очередь труд и пот.
внимания, с тебя много требуют, но добился, тут же воздается сторицей,
даже с излишком. Повседневная жизнь равнодушнее, тебе не рукоплещут, ты
один из миллионов, никто тобой не любуется. Переход из одного качества в
другое, из-под яркого света прожектора к нормальному свету дня, порой
дождливого и пасмурного, для многих оказывается настолько болезненным, что
люди надламываются.
выступать и начнешь кувыркаться на ковре, который называется жизнь.
Поглядим, сколько ты тогда поднять сможешь...
не Олег Перов? И, приехав к Павлу Ветрову, Олег ожидал, что тот выслушает
и скажет: что, стукнулся? Ведь тебе говорили, ты не верил, теперь хлебай
полной ложкой!
босу ногу, открыл дверь, хлопнул Олега по плечу и молча прошел в комнату.
потянулся. - Не понимаю, как вообще пишут, творят люди, не имеющие
спортивной подготовки? Или талантливым легче? - Он провел ладонью по
коротко остриженным волосам и лицу, словно умылся. - Вряд ли,
чемпионам-мастерам труднее, мы-то с тобой знаем. Мы, грешные, напортачим,
ну ругнут нас лениво, да и забудут - какой с нас спрос? А маэстро
ошибся-то самую чуточку, занесло на повороте, качнуло - крик, шум, конец
света! - Он сидел, навалившись на стол, выставив подбородок, и внимательно
разглядывал Олега. - Человека нельзя лишать права на ошибку, иначе храбрый
превратится в труса, нерешительный в подонка. Пока человек жив, пока
барахтается, чего-то хочет, он ошибается.
по папке. - Ты все равно выкладывай, за пазухой не держи.
тридцать восемь и я после вычетов сотню, плюс кооперативная квартира. Ведь
ноги протянешь.
упрямо сжал рот. - Да, да, как я колупался?
примеру, на шее родителей, я же сирота, у родителей Иришки рубля не
возьму, да у них и нет.
махнул на друга рукой. - Так от Бауманской до меня... рубль пятьдесят, ты
отдал два, а это треть дневного заработка. Ты, парень, считай, сегодня
заново родился, учись ходить, все люди учатся, ты тоже учись. Скажешь, в
двадцать семь тяжко? И я говорю, тяжко. Ты упрись, ты же в спорте не
только железо ворочать научился? Верно? Проигрывать научился? Вот и терпи.
- Он рассмеялся. - Ты одолеешь, Олег, верю, одолеешь. Этот кадровик в
сатиновых нарукавниках и запотевших от постоянной перестраховки очках
будет еще у тебя в приемной на цыпочках стоять. А председателя своего не
ругай, ты его пожалей, Олег, трудно ему, бедолаге...
Олега. - Здравствуйте, мадам, здравствуйте. Ваш герой здесь, минуточку. -
Он протянул трубку Олегу. - Иришка.
поглядывал на приятеля и думал, почему все женаты, многие по второму кругу
пошли, вот Олег, тридцати лет, а тоже успел, славная у него девочка. А он,
Павел Ветров, все один да один. Не урод, стеснительностью не отличается, в
свое время донжуаном считался, жениться все духу не хватает.
купила, представляешь?
направился к двери.
пользуйся, пока я богатый.
пролет и уже снизу крикнул: - Позвоню!
захлопнул. В его ушах все еще звенел чистый доверчивый голос Ирины
Перовой. Интересно, подумал Павел, почему она позвонила именно мне?
звонила и без повода, просто так, поболтать. Молодая и восторженная, Ирина
не сомневалась, что все радуются ее молодости и счастью. Ветров радовался,
очень скоро звонки Ирины сделались привычными, а затем необходимыми. Павел
с Ириной выработали в разговоре определенный тон, она называла его
"мэтром", он ее - "девочка". Когда же Перовым поставили телефон, то Ирина
начала звонить ежедневно, а то и по нескольку раз в день. Она рассказывала
о своих проделках, заговорах против мужа, делилась печалями, просила
совета, как отомстить за то, что "сам", так они между собой называли
Олега, ушел на работу, не поцеловав ее на прощанье. Сначала Павел играл
роль мэтра и советчика, постепенно стал действительно сочувствовать и
завидовать молодоженам. В этот период Ветров ощутил свое одиночество,
потребность кому-то помогать, кого-то оберегать, кого-то любить. Этим
человеком стала Ирина.
высокого оклада не удалось. Олег по договору начал работать в родном
спортобществе тренером, готовить юношескую команду. Три раза в неделю он
проводил занятия, его радовал звон железа, уханье помоста, знакомые запахи
пота и растирки. После занятий Ирина поджидала его в скверике у зала, и
они выходили на Садовое и шли до площади Маяковского, рассказывая друг
другу о том, что с ними случилось за день.
свертков в углу комнаты прибавилось, а количество денег уменьшилось. Но
Ирина не переживала. Наоборот, такое бивачное существование развлекало ее,
давало возможность мечтать о том, как же все будет здорово в окончательном
варианте. Олег, поддерживая игру "как все будет, когда все будет", пытался
найти выход из тупика, в который они медленно, но верно заводили свой
семейный бюджет. Денег хватало только-только, о том, чтобы откладывать на
мебель, не могло быть и речи. Неужели так до конца жизни мечтать о столе и
стульях, занавесках и кухне под дерево?
(табаком он начал потихоньку баловаться), к нему подошел Семен Семенович.
Он был болельщиком. Штатный болельщик в тяжелой атлетике, явление
довольное редкое. Семен Семенович Семенов мог, не заглядывая в
справочники, сказать без запинки, когда, где, кем, даже в какой попытке
был установлен тот или иной рекорд. Семена Семеновича любили; как ко всем
болельщикам, относились панибратски, хотя ему давно перевалило за
пятьдесят. Он был небольшого роста, плотненький, всегда со вкусом одет,
ребята привозили ему отличные вещи, но элегантным его назвать было нельзя,
чего-то не хватало. Возможно, ему недоставало уверенности, ведь вещи надо
уметь носить, а он как-то стеснялся, молчаливо просил не обращать на него
внимания. Редкие волосы он тщательно зачесывал на пробор, маскируя лысину,
круглое, гладко выбритое лицо прикрывал любезной улыбкой, смотрел всегда
доброжелательно и участливо.
когда Семен Семенович подошел, Олег кивнул, думая о своем, но тот стоял
рядом, не уходил.
Семенович никогда на тренировках новичков не появлялся.
тронул кончиками пальцев Олега за плечо. - Зайду, думаю, проведаю.
Корнев Павел
Панов Вадим
Круз Андрей
Суворов Виктор
Херберт Фрэнк
Витковский Евгений