Чтение 10–й страницы книги ~Осколки великой мечты~

что она узнала отца.

- Это моя мама! - истошно закричала Вера. - Гребите к ним!

Ей никто не ответил, а их плот продолжал удаляться от тонущего парохода.

- Пожалуйста!

- отчаянно выкрикнула она, обращаясь к морскому офицеру в белой мокрой
рубашке, видимо, старшему здесь.

- Нельзя!

- строго ответил он ей.

Он ни на секунду не прекращал грести прочь от теплохода. - Затянет в
воронку, все подохнем.

Да пропади он пропадом, этот плот!

Она спрыгнет с него и поплывет к родителям! Она попыталась броситься в
воду.

В последний момент ее удержали.

- Стой, идиотка!

Вера забилась в чьих-то крепких руках, зарыдала...

Один из пассажиров плота вздохнул.

Затем достал из своего портфеля (он почему-то был с портфелем) бинокль.
Протянул ей.

- Зачем? - прошипел другой пассажир.

- Пусть смотрит, ей легче будет...

Они спасутся, деточка, - ласково обратился к ней мужчина, - я тебе
обещаю...

Вера схватила бинокль, прижала к глазам.

Луч прожектора с берега по-прежнему ярко освещал тонущий пароход и все,
что происходило рядом с ним.

Настраивая бинокль, Вера пыталась высмотреть в черном пространстве,
которое вдруг благодаря биноклю приблизилось к ней, своих родителей. Глаз
натыкался на поверхность воды, на какие-то деревяшки, вещи, чужие лица,
искаженные страхом... И вдруг - она поймала в окуляры маму.

Да, это действительно была она.

Лицо какое-то безжизненное.

Глаза, кажется, закрыты. А рядом с ней - на поверхности темной воды
белело лицо отца.

Оба они держались руками за какой-то деревянный обломок.

Вера видела их обоих, и маму, и отца, в магниевом свете берегового
прожектора столь же ясно, будто они были рядом с нею.

Но что с мамой?

Глаза закрыты.

Она без сознания?

Вера присмотрелась и заметила, что отец пытается затащить ее на обломок
дерева, а мамино тело не слушается, сползает.

Неужели сердце прихватило? Или ударилась? Наглоталась воды?

Из Вериной груди вырвался стон. Она прошептала: "Мамочка, я прошу тебя!"

И бог услышал ее. Папе удалось затащить маму на деревянный обломок. Вот
он обернулся к тонущему "Нахимову".

Вере показалось, что она различила гримасу ужаса на его лице.

Вот папа мгновенно принял решение и начал стремительно грести, удаляясь
прочь от корабля. "Быстрей, папочка! Быстрей!" - стонала Вера.

- Эй, дай и мне посмотреть! - попросил кто-то с плота.

- Не трогай ее!

- зашипели на невежу.

Вера не сводила окуляров с родителей.

Бинокль дрожал в руках; плот, на котором она сидела в компании спасенных,
непрерывно двигался, поэтому родители то и дело исчезали из поля зрения, но
Вера раз за разом снова и снова находила их.

Ну отец, молодчина!

Гребет, как на соревнованиях, будто ему и не приходится работать одной
рукой, а второй волочь за собой тяжелый груз - деревянный обломок и маму на
нем... А что же с мамой?

Вера на секунду оторвала глаза от бинокля и посмотрела на тонущее судно.

Пароход уходил под воду все быстрее, и стало ясно, что он утонет через
минуту - а может быть, через пару десятков секунд.

Белая громада "Нахимова" лежала теперь почти всем своим правым бортом на
воде...

Труб не было видно... А на палубе еще заметны в нестерпимо ярком свете
прожектора людские фигурки.

Кто-то в отчаянии прыгает в воду.

Кто-то кубарем слетает по борту парохода вниз. А кто-то остается на
палубе.

Люди обнимаются.

Падают ниц.

Или воздевают руки...

И вот вся корма парохода скрылась под водой...

Вместе с людьми...

Нос корабля неестественно задрался... Боже!

Вера снова прильнула к биноклю и нашла родителей.

Они далеко от тонущего парохода...

Наверно, теперь воронка, куда тонущая громадина засасывает все с
поверхности воды, папе и маме не страшна?

Кажется, они уплыли?.. Спаслись? И тут...

Вера четко видела в окуляры своего бинокля: откуда-то из черноты воды и
неба выплывает мужчина и одним резким движением вырывает из-под мамы
спасительное бревно. "Мама..."

- беззвучно шепчет Вера.

Мамино лицо тут же скрывается под водой.

- Мама! - отчаянно кричит Вера.

А человек подхватывает деревяшку, на которой лежала мама, и с размаху
обрушивает ее на голову не успевшего ничего понять отца.

На секунду в свете берегового луча Вера отчетливо видит лицо убийцы:
черные, остекленевшие глаза, щеки в мазутных потеках, серебристо-седая прядь
в мокрых слипшихся черных волосах...

Вера видит это лицо первый и последний раз в жизни, но оно
запечатлевается в ее памяти с точностью фотографического снимка... На
поверхности черной воды в серебристом свете прожектора, - только одно оно,
это лицо...

Этот человек...

Этот черный человек...

И его руки - чужие белые руки, цепляющиеся за спасительную деревяшку...

А рядом, около, возле - нигде! - на поверхности воды не видно ни мамы, ни
отца...

На Веру волной накатывает морская соленая муть...

Она роняет бинокль и проваливается куда-то - в холод, во мрак...

Наверное, это она камнем идет на морское дно... А родители, живые и
здоровые, сидят в безопасности на плоту...

***

Вера дорого бы дала, чтобы никогда не просыпаться.

Не приходить в себя.

Остановить мгновение.

Ей было мягко, покойно.

Она лежала на плоту и чувствовала, что летит в приятную бездну, и жизнь
вокруг - ее не касается.

Но ничего не получалось.

"Вставай, спящая царевна!"

- ее немилосердно трясли за плечи.

Вера пошевелилась, попыталась открыть глаза...

Веки не слушались, ресницы не разлеплялись. "Ну конечно! Мне все это
снится!"

- Эй, глаза только не открывай! - услышала она над самым ухом.

Ну почему они не оставят ее в покое!

Вера поднесла руку к лицу, и ее пальцы уткнулись во что-то густое,
клейкое.

- Что это? Кровь? - прошептала она. В лицо метнулся луч фонарика.

- Какая там кровь, - буркнул мужской голос. - В мазут попала... Сиди
тихо, ладно?

Она почувствовала, как грубые мужские пальцы пытаются что-то сделать с ее
глазами, давят, мнут их.

Вера всхлипнула:

- Что вы делаете?

- Ну ты нытик, - пробурчал мужчина. - Глаза я тебе разлепляю. В воде
мазут пополам с краской был. Ты лицо не протерла. Сразу в обморок
грохнулась. Ресницы вот теперь склеились.

- Где мы? - прошептала она.

- В море, - спокойно ответили ей. - Ждем спасателей.

- А.., а мои родители?

Ответом было полное молчание. Даже детский голосок, который все
всхлипывал где-то рядом, притих.

С ней говорило только море. Люди сидели тихо. А волны тревожно шелестели
- кажется, начинался шторм.

Мозг помнил и понимал - ее родителей больше нет.

Или...

Но не было и ощущения горя, хотя оно бродило рядом, пряталось где-то
поблизости.

И еще брезжила крошечная надежда...

Надежда - что ей все показалось. Что проклятый бинокль исказил
реальность. Что это были не родители.

Или что нападение на них ей привиделось.:

И еще было одно чувство, безумное, но такое и сладкое... Чувство, что она