канистры. Для собственной, вероятно?
воскресенье вы проводили в третьем боксе ремонт своей
"Победы". Сторож признался, вот его объяснительная...
гражданин начальник? Ямы жалко? Пустого места? Въехал
человек, сделал дело, выехал...
не отказал.
можно полюбопытствовать?
Там ведь расходов нет, все в копилку идет...
высочайшей особе... У вас множество нарушений трудовой
дисциплины. Множество! И...
Подминает зажатую под мышкой ушанку. - Вот что. Хорошо
меня слушай, внимательно. Я, конечно, тьфу... уголовник,
вообще... Но скажу! Нет, лучше так договоримся - если
после разговора этого в обиду полезешь, то сразу заявление
пишу и - пока! Только честно чтоб... Идет! Так вот.
Прошлый хозяин наш - пустой человечишка. Выпивоха,
краснобай. Ну, коли сам пьешь, чего со слесаря спросишь!
Да тебя ж открыто пошлют. Но держался он. До упора.
Покуда совсем дело не развалил. А почему держался? Бумажки
умно сочинял для плана, ремонты для нужных людей
организовывал, да и затягивал с ним умело, на нервах играл,
чтобы в пиковый момент - извольте шик, блеск... Все
секреты. А ты с начальством как! По правилам. И они с
тобой строго. Ну, а резины-то у кого нет! У нас,
грузовщиков, не у тебя! А кому ты нужен, чтобы выделять ее!
И мы кому! И побежали бы мы отсюда, как тараканы от мора,
если бы не привычка, не бензин дармовой, не яма для халтуры
и спидометры без пломб! А отними это - привет, друг! Я -
на другую базу, другой - на третью, а тебя в итоге -
домуправом. Хорошо, если в крепкий дом! Ты же не болеешь
нуждами нашими...
заинтересованности я учитываю.
к зарплате? Да я тебе этот червонец самому каждый день
отдавать буду, только не лезь со своими нарушениями трудовой
дисциплины! Ты мне, конечно, красиво возразить желаешь. А
ты умерь пыл. Мы одного поколения, ровесники, давай хоть
сегодня на равных... Тебе же выбираться отсюда надо, иначе
- каюк. Не надоело, как киту в луже пузыри пускать среди
шелупени, килек всяких? В винном соусе. Кого пугнешь, кого
сожрешь, а толку? Выбираться надо! Ищи сподвижников себе,
верных ищи, деловых. И начальников ублажай по мелочам, а
проси у них по крупному. И к народцу не цепляйся, масштабно
с него спрашивай, не размениваясь, он тогда даже в ерунде
тебя не подведет - не то, чтобы побоится, посовестится. А
жандармом быть - последнее дело.
напором, силой. И - сдружились они. Не теми приемчиками,
какими Монин советовал, хозяйство он поднял, хотя и те порою
в ход шли. Не снабженцев ублажал он, как исстари велось, -
им, мелким людишкам, кость кинешь и - довольны. И не
местные контролирующие организации - те тоже малым
удовлетворятся и утрутся. На министерские нужды начало
работать автохозяйство, на серьезных людей, у которых тоже
много хлопот имелось - и сугубо личных, и государственных.
И рождали оказанные им услуги отношения доверительные,
причем где служба, а где дружба часто не различалось... А
отсюда пошли и квартиры работникам, и оборудование, и фонды,
и в итоге - новое расширение автохозяйства.
залежи старых покрышек; бараки с мастерскими сменились
чистенькими кирпичными постройками, и машины выезжали из
сияющих свежей краской ворот чистыми, сыто урчащими... И на
лицах людей появилось осознание своего дела, своей работы
и... негласного устава своего монастыря...
вывела она его вновь на магистральный путь... Присмотрелись
сверху к мелкому хозяйственнику, успевшему, на удивление
всем, защитить диссертацию по экономике, хотя не наукой он
занимался, а шоферюгами да моторами, и выдвинули его
внезапно в крупные руководители районного масштаба, а затем
и городского.
персональной машины Ярославцева в другую, и уже редко когда
позволял себе напутствовать шефа - разве в порыве
несдержанности, да и то - уважительно, извиняясь за
дерзость.
старыми связями - поучениями не злоупотреблял, говорил, как
с равным, умным, лишь изредка сомнение выказывал не
случайность ли возвысила? Не остался ли юношеский
максимализм? Не собьют ли на взлете?
раннее утро, персональная "Волга", из которой ты вылезаешь -
непроспавшийся, раздраженный, наодеколоненный, в модном
пальто, купленном в недавней поездке по Европе. И
попадается ненароком на глаза дворник, и начинаешь ты
отчитывать его - съеженного, покорно кивающего мол,
мил-человек, почему образовались сосульки на карнизе
представительного учреждения? Позор! Немедленно. Знать не
знаю, какая еще там оттепель ночью была! Совещание сегодня,
высокие люди приезжают, чтобы - через пятнадцать минут...
чему слушать, о чем лепечет этот серый человек в черной
телогрейке? Отвернулся, повторив гневный наказ, и пошел,
плечи расправив и подбородок вздернув, по скользкой от
гололеда лестнице к высоким дверям с бронзовыми ручками.
держался на скатах и под тяжестью человека рухнул... И не
стало человека.
Если бы не отправился на похороны. Увидел лицо человека в
гробу незнакомое, он ведь и не разглядел тогда это лицо,
близких увидел, семью, горе их... И - сломался. Не пошел
выклянчивать милости, валяться в ногах. Муторно вдруг
стало, вечностью потянуло, и вспомнились понятия самые что
ни на есть отвлеченные совесть, грех, суета, выбор.
поблекшим, слабеньким, уходящим. И в глазах старика он
увидел не разочарование, не презрение, не осуждение, а лишь
легонькое, схожее с нежностью сожаление. Старик уже понял
тщетность суеты, ее внешний блеск и тягостную пустоту,
скрытую за блеском... И все-таки старик заставил себя
что-то привычно-ловко сообразить, кого-то нужного припомнить
и, механически сняв трубку телефона, твердить в нее
заученные фразы, справляясь поначалу о здоровье и семье
этого нужного, болтая о разных разностях и уж после, в конце
разговора, прося об одолжении для зятя.
принял пропуск из амбразуры окошечка и поднялся, шалея от
бликов света на мраморе, от простора коридоров, помпезности
ковров, в кабинетик-клетушку, где желтый, сухой человечек в
роговых очках принял от него анкету, сказав "Я позвоню...
Сам"
чужедальней тропической стране, на большой стройке - в
качестве начальника с ограниченными полномочиями. Бытие
зарубежное шиком не отличалось тесный гостиничный номер в
провинциальном отеле, труд от зари до зари, хлопоты с женой,
ожидавшей ребенка, ее отъезд. Из развлечений - фильм по
воскресеньям в местном кинотеатре на открытом воздухе.
не в роли наблюдателя, а вершителя великих преобразований.
привычные коридоры здания, знакомые лица чиновников.
Суворов Виктор
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Жюль Верн
Посняков Андрей
Браун Дэн