томов. В сущности, я тоже приехал сюда, чтобы поработать.
сигарету, чтобы отпить глоток кофе.
конгрессах. Меня послали на специализацию, и я лишь пользуюсь случаем...
в угол рта.
пола, и устремляется к бару. Если не ошибаюсь, этот мне тоже знаком:
передо мной та самая дама в черном и с мрачным лицом, что на приеме
говорила с Дороти. Взяв кофе, женщина идет к нам. Она и сейчас в черном
костюме, а выражение лица такое, будто она несет не чашку кофе, а останки
дорогого покойника.
на табличку на отвороте моего пиджака и изрекает невыразительным голосом:
интересным противником, чем с каким-нибудь недалеким человеком, который
станет досаждать мне своими неумными рассуждениями. В конце концов, истина
рождается только в споре с противником.
за кофе. Мы для нее как будто не существуем. Она гораздо моложе Дороти, но
состязаться с журналисткой ей трудно. Она кажется такой же бесцветной, как
и ее голос, и пока что я мог бы дать ей единственную характеристику:
полнейший антипод Дороти. Вместо обаятельной непосредственности - холодная
замкнутость, вместо женственности - почти мужская твердость и мальчишеская
угловатость, усугубляемая резкостью движений. Вместо элегантного платья -
одежда аскета, очки, черные волосы, собранные в пучок, как у старой девы,
и черные туфли на низком каблуке. Бр-р-р! Даже оторопь берет.
на этот симпозиум, - назидательным тоном говорит Сеймур. - Это навсегда
отобьет у вас охоту участвовать в подобных сборищах.
что-то еще, и незаметно наблюдаю за секретаршей-аскетом.
- пустоголовые социологи, а остальные - разведчики. Плохо то, что трибуна
предоставляется именно социологам, вместо того чтобы дать слово
разведчикам, которые наверняка рассказали бы что-нибудь интересное.
проблемам шпионажа, - вставляю я для красного словца.
начали врать бессовестнейшим образом.
Сеймур. - Да, конечно, симпозиум по шпионажу был бы куда интересней. Не
так ли, мистер Коев?
Хиггинсом и Берри, но они лишь кивают мне на ходу. А когда вскоре после
этого я встречаюсь с Дороти, наш разговор ограничивается тем, что я ее
благодарю и в ответ слышу одну короткую фразу: "Ради бога, не стоит".
После этого и в самом деле можно подумать, что вчерашняя попойка была
чисто случайной - явление, обычное для подобных конгрессов, - и что
некоторые реплики, вызывавшие подозрение, не что иное, как бравада пьяных
хвастунов.
своих коллегах-наблюдателях, сколько о том, что сегодня вторник. Сегодня
вторник, а это означает, что человек в клетчатой кепке и с дорожной сумкой
авиакомпании САС точно в семь часов вечера будет ждать меня у входа в
"Тиволи".
Если судить по создавшейся ситуации, то в это нетрудно поверить. Шагая по
Вестерброгаде, я убеждаюсь, что за мною продолжают следить. У меня нет
никаких оснований полагать, что к вечеру слежка прекратится, не ведь
встреча у "Тиволи" должна состояться, если не ради чего-то другого, то по
крайней мере для того, чтобы в Центе знали, что Эмиль Боев действительно
находится там, куда его послали, хотя и пребывает в состоянии полного
паралича.
нечто знакомое. Нечто очень знакомое, если вспомнить, что всего лишь
неделю назад я видел эту панораму Золотых песков, притом не на рекламной
афише, а в натуре. Афиша находится в небольшой витрине, а над витриной
красуется надпись: "Балкантурист". В глубине помещения сидят в креслах
двое мужчин и беседуют, а несколько ближе к витрине, облокотившись на
письменный стол, сидит девушка и что-то пишет. Мужчины, должно быть,
болгары, а уж девушка, судя по ее лицу, наверняка болгарка, хотя за женщин
ручаться никак нельзя.
витрины, не замедляя шага. У меня в ушах звучит знакомый голос генерала:
"Никаких контактов ни при каких обстоятельствах..."
ни взять турист, занятый изучением города. Человек, идущий метрах в
пятидесяти позади меня, тоже делает вид, будто вышел на прогулку. Однако у
меня уже выработалась привычка не только быстро засекать подобных
субъектов, но и распознавать их намерения. Естественно, работа агента -
шпионить, но делать это можно по-разному; в зависимости от этого нетрудно
установить, следят за тобой так, "на всякий случай", или с совершенно
определенной целью, видят в тебе противника средней руки или первой
величины и, наконец, кого представляет этот прилипала - местную полицию
или что-то другое.
чашку кофе. В эту обеденную пору возле выставленных на тротуар столиков
народу не так много, и я имею возможность выбрать хорошее место на
солнышке, тогда как сопровождающий меня человек устраивается в тени, у
самого входа, чтобы укрыться от ветра и от моего взгляда.
больше убеждаюсь, что слежка ведется за счет казны его величества короля
Дании. За истекшие три для это уже шестой мой спутник, если не считать его
моторизованных коллег, и все они - моторизованные или передвигающиеся
пешком - делают свое дело довольно шаблонно, не прибегая к особым
хитростям, но и не нахальничая.
для меня особой роли не играет, но в данный момент датчане для меня все же
лучше, чем американцы.
улицам, хотя мне отлично известно, что все порядочные люди сидят в эту
пору за обеденным столом. После вчерашнего кутежа у меня совсем пропал
аппетит, а что касается моего праздного шатания по городу, то оно не
совсем бесполезно. Надо уметь извлекать пользу даже из ничего. А для этого
я, почти автоматически следуя укоренившейся привычке, стараюсь хорошо
запоминать окружающую меня обстановку, проявляя почти сентиментальное
пристрастие к пассажам и подземным переходам, к проходным дворам и
автобусным остановкам, к стоянкам такси и входам - парадным и служебным -
в большие магазины, к весьма укромным и очень людным местам и даже к
режиму работы светофоров.
что никогда не понадобится, но накопить возможно больше подобных
впечатлений не мешает, потому что дело может обернуться таким образом, что
пополнять свои знания будет уже поздно.
газетами, находящаяся в непосредственной близости от парка "Тиволи". В
семь без пяти покупаю в этой лавчонке последний номер "Таймс" и иду
дальше. Очередной мой спутник неотступно следует за мной, придерживаясь
традиционного расстояния в пятьдесят метров, но именно это и побудило меня
оказать честь старому скучному "Таймсу". Раз я иду на явку с газетой в
руке, значит, за мною следят. А ежели газета обращена своим названием в
сторону парка, к моему бессловесному сообщению еще добавляется одна фраза:
"Для вас ничего нет".
когда я среди туристов и зевак медленно прохожу мимо "Тиволи". Человек в
клетчатой кепке и с дорожной сумкой авиакомпании САС на месте. В какую-то
долю секунды мы обмениваемся взглядом, и после того, как по положению
сумки я установил, что человеку в кепке мне сообщить нечего, шагаю дальше.
компанией в полном составе: Сеймур, Грейс, Дороти, Хиггинс и Берри.
Берри пристраивается к очереди в кассу, чтобы взять входные билеты, а
через минуту другую мы уже на территории "Тиволи", этой ярмарки
развлечений. Проходим мимо летнего театра, напоминающего китайскую пагоду,
некоторое время стоим у фонтана, чьи водные сполохи сопровождает мелодия
городского оркестра, наведываемся к искусственному озеру, где и
смотреть-то нечего, и некоторое время разглядываем детскую карусель.
Сеймур Дороти. - И больше нам тут делать нечего.
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Херберт Фрэнк
Лондон Джек
Шилова Юлия
Шилова Юлия