Чтение 10–й страницы книги ~ТАСС уполномочен заявить~

Подъехал полицейский джип, из кузова выпрыгнули три парня, поправили
автоматы, засмеялись чему-то, начали тихо переговариваться, и в это как
раз время Архипкин услыхал - где-то совсем поблизости - тихий,
задыхающийся голос:

- Мужчина, да помоги же!

Странность обращения, легкий акцент испугали Архипкина, он даже
присел возле забора; оглянувшись, увидел человека, который пытался
дотянуться до острой пики - забор посольства состоял из металлических
панелей и пик, колониальный стиль, остался от испанцев; на пике
раскачивался маленький сверток; для тяжести к свертку был привязан камень.

- Помоги же! - судорожно повторил мужчина, стоявший на улице, и
оглянулся на полицейских.

Те, видимо, заметили его.

Архипкин услыхал, как один из полицейских крикнул что-то мужчине за
оградой, потом все они побежали; рванул с места джип. Архипкин подцепил
граблями сверток, перебросил его наа саоаваеатасакауаюа территорию;
мужчина счастливо улыбнулся и бросился в узенький переулок; джип скрипуче
затормозил - улочка как тропинка, там два велосипедиста с трудом
разъедутся.

Прогрохотала автоматная очередь. Архипкин, подхватив сверток,
бросился к посольству. Автомат ударил еще раз, потом настала тишина...

Славин перечитал листок из свертка:

"Я отправлял вам письмо про то, как американы вербовали нашего гада в
"Хилтоне". Отправил по почте. Дошло ли? Не ведаю. Американов тех я снова
видал в "Хилтоне", а гада нет. Ладно, я старый, меня война поломала,
апосля нее намыкался, поскитался, поплакал в подушки готелей, а он-то
чего? С сытой рожей и молодой? Коли то мое письмо не дошло, знайтя,
вербанули американы нашего".

- А что за письмо он отправил? - спросил Дулов.

- После войны работал в Германии, - не ответив на вопрос, заметил
Славин. - "Готель" пишут те, кто долго жил в Германии.

- И украинцы говорят "готель", - возразил Дулов.

- Верно. Но русские, которые жили в Германии, все, как один, говорят
так же. Я работал с перемещенными в конце войны, знаю. Ну, где садовник?

Архипкин вошел в кабинет боком, остановился у двери и, как показалось
Славину, хотел щелкнуть каблуками.

"Из сержантов, наверное, - подумал Славин. - Помкомвзвода был, не
иначе".

- Садитесь, Олег Карпович, - сказал Славин. - Чайку попьем?

- Спасибо, от чая не откажусь.

- Он у нас ивановский, - пояснил Дулов. - Ивановские водохлебы...

- Я слыхал, что главные водохлебы в Шуе жили, - сказал Славин, - или
неверно, Олег Карпович?

- Шуйские всегда поболее ивановских хлебали, стаканов по десять -
пятнадцать...

- Неужели? Пятнадцать стаканов! Возможно ли?!

- Ставьте самовар - покажу, - улыбнулся наконец Архипкин;
напряженность, которая просматривалась в нем с самого начала разговора,
перестала быть столь явной.

- А шуйские чем-то от ивановских отличаются? - медленно гнул свое
Славин. - Или вы все на одно лицо? Я, например, рязанцев от курян легко
отличаю.

- Так то понятно, - согласился Архипкин. - Курянин - южный, у него
глаза с черным отливом, а рязанец косопузый, ближе к нам, блондинистый...

- А тот мужчина, что сверток перебрасывал, он, по-вашему, из какой
области?

- Да я его и не разглядел толком.

- Черноглазый?

- Ей-богу, не понял, а особливо, когда палить начали, у меня и вовсе
память отшибло: войны нет, а с автоматов шмаляют, как в ту пору, от
живота.

- Вы видели, что полицейские стреляли от живота?

- Может, и не видел, может, показалось мне так...

- Пошли в парк, постоим на том месте, где все произошло,
повспоминаем, а?

- Пошли, - согласился Архипкин, страдающе посмотрев на Дулова. -
Только я не помню ничего, говорю ж, от страха занемел даже.

...В парке Архипкин остановился в том месте, где неизвестный бросил
сверток, кивнул на пику:

- Вот тут он повис.

Славин подошел к забору: виден узенький переулок, идет под гору.

- Когда стрелять начали, он бежал, петляя? - спросил Славин.

- Не, он петлять начал, когда на велосипед прыгнул.

- Ах, у него там велосипед стоял?

- Ну да. К стене прислонен был. Дамский.

- Переулок в улицу упирается... Он куда повернул - направо или
налево?

- Ясное дело, налево - там под гору идет, убегать сподручней.

- А куда ведет та улица?

- Не знаю, я выхожу с посольства редко, по ихнему-то не понимаю,
заплутаешь еще...

- Та улица ведет к вокзалу, - сказал Дулов. - Она вливается в
проспект, там трамвай, много машин, там его не возьмешь.

- Вы убеждены, они его не убили? - спросил Славин.

- Я выскочил из квартиры на балкон, мне все видно было... Он ушел,
потому что они бежали вниз по переулку и никого перед ними не было. А
когда они добежали до конца переулка, стрелять не стали, видимо, он махнул
проходными дворами, там их много, - сказал Дулов.

- Проверили?

- Да. Если б они его убили, по радио сообщили непременно: нас лягнуть
не преминули бы, - убежденно сказал Дулов. - Наверняка ушел.

- Он седой был? - спросил Славин.

- Да и не поймешь... Пегий, - ответил Архипкин. - А может, блондин,
выгорел, может...

- Одет был во что?

- Как во что? - удивился Архипкин. - В костюм.

- Это я понимаю... Какого цвета костюм? Старый или новый? В галстуке?
Или нет?

- Вот напасть-то, - вздохнул Архипкин, - ну, ей-бо, как отшибло...

- Шрама на лице не было?

- Шрама не было. Рука у него, правда, беспалая. То ли одного нет
пальца, то ли двух - это я заприметил.

- Вот это уже важно. Он вам что-нибудь говорил?

- Ничего не говорил. Только сначала шепнул, мол, мужчина, подмоги...

- Как?! "Мужчина"?

- Или "мужчина", или "человек", точно сказать не могу.

- Если сказал "человек" - значит, украинец, - заметил Дулов.

- Не обязательно, - возразил Славин. - Мой друг, чистокровный
русский, воронежец, обычно говорит, обращаясь к друзьям, "человек",
"человече"... Голос какой? Испитой? Хриплый? Или нормальный?

- Хриплый голос, это вот точно, хриплый...

- А приметы так и не можете припомнить?

- Ей-бо, не могу, зачем зазря в грех вас вводить?

...Славин вернулся в кабинет, обложился справочниками: он искал бары,
где играли в бильярд, особенно в районе вокзала. Нашел четыре: "Веселые
козлята", "Неаполь", "Каса бланка" и "Лас Вегас".

Потом снова пригласил Архипкина.

- Олег Карпович, - спросил Славин, - вы в бильярд умеете играть?

- Плохо. С шоферами, бывало, погоняешь, шутки ради...

- Придется вам со мною поиграть.

- Да у нас не стол, а смехота одна.

- Мы с вами не в посольстве будем играть. В городе.

- Так в городе бильярды только в вертепах, нас упреждали...

- Вдвоем не страшно, - сказал Славин, подмигнув Архипкину. - Как,
Олег Карпович?

- Если надо, значит, надо, - степенно ответил тот.

- Теперь вот что, - продолжил Славин, - мы с вами будем искать
"беспалого". Но, быть может, нам повстречается другой русский, я вам его
покажу. Поговорите с ним, ладно?

- Не советский? - спросил Архипкин.

- Эмигрант. Власовец, - ответил Славин.

- Я с таким псом и говорить-то не стану. Душить его надо, я супротив
их дрался в Бреслау, ну нелюди, ну зверье...

- Если мы найдем "беспалого", тогда все в порядке, а если надо к нему
подкрадываться, тогда, боюсь, придется вам поговорить с тем как раз
власовцем, который стоял против нас именно во Вроцлаве... Не судите только
всех эмигрантов одним судом, Олег Карпович. Один добровольно продался
немцам, сам к Власову пошел, а сотню-то принудили... Все понимаю, вы
правы, оправдать такое невозможно, но и среди них есть разные люди.

- Это мне умом понятно, только сердце у меня есть. Во Вроцлаве этом
самом моего меньшого братана власовы постреляли...

В "Веселых козлятах" было шумно и многолюдно, играли здесь плохо,
больше куражились, ставки были низкие, три доллара, "беспалый" не
появлялся. Архипкин проиграл Славину три партии всухую, рука его заметно
дрожала, когда он бил по шару; часто мазал, смотрел по сторонам
настороженно.

Когда верткий официант, бегавший с подносом между столами, принес
пиво, Славин спросил: