в домашнем платье или в халате, хоть и жила она на борту яхты.
На носу было солнечно и жарко, валялась надувная подушка.
поудобнее, а потом растянулся на тиковых досках палубы, поджав колени,
положив руку под щеку, и закрыл глаза. Еще раз он пошевелился - накрыл лицо
американским морским беретом, чтобы солнце не так обжигало. Он не спал. И ни
о чем не думал. Лениво прислушивался ко всему, что звучало вокруг, - к
голосам рыбаков, садившихся в лодки, к гулу автобусов, идущих отовсюду, даже
из Лиона и Парижа, и делавших недолгую остановку перед бистро "У Полита".
памятного дня в него вселилось беспокойство, неясное и болезненное. Нигде он
не мог найти себе места, потому-то и взял привычку растянуться вот так на
палубе, погрузиться в сонное сияние, спрятать мысли под покров дремоты,
переходившей мало-помалу в неясные мечты.
вернулся на яхту в тот первый вечер, охваченный каким-то сладострастным
чувством. Элен спала! Она была здесь, в темноте, за открытым иллюминатором.
Она, должно быть, слышала, как он поднимается по трапу. И знала, что на яхте
их только двое!
ожидая первой встречи с девушкой.
не было притворством. Его волновали какие-то неясные ощущения, в нем бродили
наивные мысли, как у семнадцатилетнего.
всей его жизни! Теперь он заменит Блини, он сейчас приготовит кофе для Элен,
будет играть с ней в карты, усадит ее в моторку...
оделась... Когда она была совсем готова, он уже ждал ее в салоне к завтраку.
действительно ли Блини украл кольцо, излить свое раздражение, спросить хоть
что-нибудь? Она была бледна, всегда спокойна.
не упускавший возможности выгодной сделки, подсел к нему, когда тот
завтракал.
он пять лет проплавал стюардом. Сейчас-то он в Бордо, но я могу его сюда
вызвать. Он отлично стряпает...
вариант.
друг у друга место, оставшееся после Блини. Вице-мэр опекал Тони и теперь
ходатайствовал за него. Он уселся со своим стаканом за столик Владимира.
Тони рыбачит по ночам, вместе с немым. Они вдвоем отлично могут взять на
себя яхту...
она, часов в одиннадцать, приехала на машине с Жожо, - ведь больше никого
теперь при ней не оставалось. Пока Владимир и Жожо стояли на палубе, Жанна
спустилась, чтобы поговорить с дочерью, и обе долго о чем-то шептались.
наняла кого-нибудь для стряпни на борту...
она становилась настоящей деловой женщиной.
обслуживать.
франков в месяц, возьмет на себя обслуживание и уборку "Электры". Владимир
будет столоваться иногда на вилле, иногда у Полита, как ему удобнее.
ювелирный аукцион в Монте-Карло и уехала туда на машине вместе с Жожо сразу
после обеда.
не замечая Владимира, скрытого от нее крышей рубки. На молу постепенно
собирались зеваки, завистливо поглядывая на яхту, обменивались дурацкими
соображениями. Владимир даже не знал, какую жизнь вела эта девушка до сих
пор. Насколько ему было известно, Элен - дочь Жанны Папелье от первого
брака. Был ли этот муж тем, который стал потом министром? По всей
вероятности - нет. Ведь был еще один, более ранний брак, о котором Жанна
никогда не упоминала.
каждый день они вместе напивались. Два-три раза в неделю спали в одной
кровати. Жанна не скрывала от него, что красит волосы, не стеснялась, если
ее с похмелья тошнило у него на глазах. Каждый из них знал обо всех пороках
другого, и разные мелкие подлости тоже были у них общими.
приехала сюда, к вам?" И Жанна тоже об этом ничего не говорила! Были в душе
каждого из них свои заповедные уголки. Жанна Папелье со своей стороны тоже
не посмела расспрашивать Владимира, почему он вдруг принес своего друга в
жертву. Прошла уже неделя с того дня, а она ни разу об этом не заговорила.
Точка поставлена. Дело сделано. Блини устранен. Ну, если не считать, что в
понедельник Владимир спросил, покраснев: "Вы сказали правду Элен?" А она
ответила: "За кого ты меня принимаешь?"
***
они жгут ему веки. Все тело было охвачено дремотной скованностью, и он
испытывал какое-то сладострастное наслаждение, оттого что лежал на этих
твердых палубных досках.
все еще царила в небе и на земле... Даже доносившиеся сюда звуки были
какими-то праздничными, а не повседневными. Разве сумел бы он выразить то,
что чувствовал? Это были одновременно и восторг, и отчаяние... Она здесь...
И он здесь... Книга, которую она сейчас читает, ему знакома, это роман, где
действие происходит в Малайзии... Время от времени она переворачивает
страницу, слух его подстерегает, когда опять зашелестит бумага...
почему же то, что удалось Блини, не может удаться ему? Почему она никогда,
ни разу ему не улыбнется? Никогда не раскроется. Стоит перед ним как стена.
солнечный луч пробьется к ним из иллюминатора, а музыкальным сопровождением
послужит тихий плеск волны о корпус яхты...
быть, вовсе не так, как тот! Не с такой легкостью! Без смеха! Без вранья!
что сейчас, в свои тридцать восемь лет, чувствует себя несчастным
мальчишкой, точно так же, как она, Элен, всего-навсего девчонка.
жизнь его разом оборвалась, когда ему только минуло семнадцать.
воспоминание о них напоминает страшный сон, - он дрался в армии Деникина!
Стрелял. Убивал. Слышал, как вокруг свистят пули, а главное - и это он
помнил всего яснее - голодал.
со всем стадом, сараи, где их прятали, благотворительные общества, которым
их кормили... Он нанялся официантом в кафе. Он ничего не знал, что стало с
отцом и матерью. Там он и познакомился с Блини - тот чистил овощи в том же
ресторане. "Понимаете, Элен?"
что он был одновременно и любовником, и слугой ее матери.
все остальное тоже? Да, да, это порой случалось... В первый раз они с
Владимиром даже подрались, потому что он, Владимир, решил, что кавказец
хочет занять его место!
сетки, спрашивая жестами, не надо ли чего. Владимир сдвинул на миг берет с
лица и покачал головой в знак отрицания.
***
собственно говоря? Наверно, в маленьком провинциальном городке? Или в
монастыре? А папаша навещал ее там по воскресеньям, привозил ей сласти...
не видела пьяного мужчину и уж тем более пьяную женщину! Вот почему она была