Чтение 10–й страницы книги ~Вечный шах~

будете.

- А грипп? - полюбопытствовал насмешливый режиссер.

Бродили по лужайке, которые по неотложным делам, которые от безделья,
многочисленные члены съемочного коллектива. Операторская команда под
зычный рык шефа катила кран, пиротехники копали ямки, художник с
декоратором сооружали как бы сломанное и обгоревшее дерево. Прочие
суетились просто так: показывали режиссеру, что тоже трудятся.

В этой мельтешне, что-то измеряя шагами, невозмутимо шествовали два
бойца времен Гражданской войны, в высоких несегодняшних сапогах, в
гимнастерках с разговорами. Один, правда, в полном параде: при портупее,
при шашке и в буденовке, а второй с непокрытой головой и распояской.

- Петро! - заорал Виктор ликующе.

Тот, что с распояской, обернулся на крик и тоже обрадовался:

- Витек! Подожди меня, через полчаса освобожусь и поговорим!

Теперь пристроиться где-нибудь посидеть полчасика. А то и прилечь в
укромном местечке на травку. Побаливало еще телосложение, побаливало.

- Виктор Ильич, можно вас на минутку, - позвал женский голос.

Добродушная девица с черным чемоданом-ящиком улыбалась ему. Гримерша
Валя.

- Ты-то что здесь делаешь, Валюша? Общий же план!

- Комиссаров паричок привезла. Не дай бог, шлем у трюкача с головы
свалится, и он у нас блондином окажется, - объяснила Валя свое присутствие
и поманила Виктора пальчиком. - Идите ко мне.

Виктор подошел. Валя профессионально осмотрела фингал, потом нежно
ощупала. Открыла свой чемоданчик, поискала в нем что-то, приговаривая:

- С таким лицом людям показываться нельзя, Виктор Ильич. Сейчас мы
вас слегка затонируем, и будете вы смуглый красавец без синяков. Только
придется дня три, пока синяки не сойдут, немытым походить.

Смуглый красавец лежал на траве и смотрел в небо, когда к нему
подошел боец Красной Армии. Подошел, сел рядом, обхватил руками высокие
сапоги и спросил:

- Как живешь, Витя?

- Как в раю, - ответил Витя, с трудом перевалился со спины на живот,
глянул на Петра и сказал: - У меня к тебе серьезные дела.

- Самое сейчас серьезное дело - подсечку как надо провести.

- Так ведь и я про подсечку. Ты покойного Серегу знал?

- А как же. Он в свое время ко мне в группу просился.

- А ты не взял, - закончил за него фразу Виктор. - Почему?

- Почему, почему? По кочану и капустной кочерыжке. Долгий разговор.

- Ты - коротко, - посоветовал Виктор.

- Он - штымп. Цветной, - коротко ответил Петр.

- С фени на русский переведи, пожалуйста.

- Он в особом отряде КГБ служил. А я, как сынок человека,
отгрохавшего срок от года моего рождения до года моего окончания средней
школы, особо не обожаю товарищей из этой конторы.

- Мне он говорил, что в ВДВ служил...

- Мало ли что он говорил!

- Ну, а ты откуда узнал про КГБ?

- Один его приятелек по секрету сообщил. Хотел Сереге помочь: вот,
мол, из какого заведения!

Не дал договорить второй боец Красной Армии.

- Петр Васильевич, там требуют, чтоб начинали, - подойдя, оповестил
он. Петр поднялся с травы, обнял бойца за плечи, сказал весело:

- Все в порядке, Гена. Ты сделаешь, как надо. А если случайность
какая, я подстрахую.

- Хочется им всем нос утереть, - признался Гена.

- Утрем, не беспокойся, утрем! - пообещал Петр.

- Ты еще в свои пятьдесят с хвостиком в дублерах ходишь? -
поинтересовался с травы Виктор.

- И основным, бывает, прохожу, - скромно ответил Петр. - Ну пошли,
Гена.

Двое красноармейцев удалялись. Виктор приподнялся на локте, крикнул
им в спины:

- Мы с тобой не договорили, Петя!

...Витязь в шишковатом суконном шлеме и в гимнастерке с алыми
разговорами на борзом коне мчался сквозь взрывы. Образуя неряшливые
фонтаны, комьями взлетала земля, кучился, клубился, стелился серо-желтый
дым.

Взрыв рядом, совсем рядом, один, другой... Всадник, казалось, ушел от
них, но еще один, последний, рванул под брюхом коня, и конь, взлетев,
сделал кувырок через голову. Медленно рассеялись дым и пыль. Конь
осторожно вставал на передние ноги, а всадник неподвижно лежал, раскинув
руки.

- Стоп! - восторженно закричал режиссер.

Оператор с крана показывал большой палец.

Американизированный комбинатор на партикабле сотворил из большого и
указательного пальцев букву "О". О'кей, значит.

Витязь уже поднимался на ноги, и к нему, беспечно помахивая нагайкой,
шел непревзойденный маэстро трюка Петр Никифоров.

- Снято! - еще раз закричал режиссер. И тотчас в съемочной группе,
как в колбе после подогрева, началось броуново движение. Нет ничего в
кинопроизводстве более деловитого, более организованного, более
стремительного, чем сборы к отъезду домой.

- Поздравляю, - сказал Виктор, подойдя к режиссеру.

- Господи, снято! Господи, пронесло! - глядя на Виктора счастливыми
глазами, возблагодарил бога Андрей. - Ты знаешь, ощущение такое было: нет,
добром это не кончится, нет, что-нибудь страшное случится! Господи, снято!

Подошедший к ним вместе с Геннадием маэстро трюка услышал последние
слова:

- У нас никогда ничего не случается. Фирма веников не вяжет, она
покупными парится. Витя, я в миг переоденусь, и вместе в город поедем. Я
тебя довезу.

- Тогда я машину забираю, - радостно решил режиссер, глядя вслед
идущим к автобусу трюкачам. Хлопнул Виктора по плечу, сказал, как о давно
решенном: - Значит, через два часа опять встретимся.

И побежал к черной "Волге", которую ценил как атрибут избранности.

Виктор ни черта не понял про встречу через два часа, но задумываться
об этом не стал. А через десять минут, выводя свой потрепанный
"фольксваген" на Севастопольский проспект, Петя все объяснил:

- Я столик в ресторане Дома кино заказал. Приглашаю.

- Директор, режиссер, оператор, я и вы с Геной, - подсчитал
догадливый сценарист. - Значит, столик на шестерых. Правильно, Петя?

- Писатель. Психолог, - с насмешливым уважением отметил Петр. -
Угадал.

- Форма скрытой взятки, - констатировал Виктор. - Сколько ты теперь
за подсечку берешь?

- Три тысячи. Тысячу на конюшню, и нам с Геной по тысяче. - Не
оборачиваясь, Петр спросил у сидевшего на заднем сиденьи Геннадия: -
Справедливо, Гена?

- Справедливо, Петр Васильевич, - серьезно подтвердил тот.

- Совсем еще недавно по тысяче брал, - укорил Петра за корыстолюбие
Виктор.

- А овес-то нынче не укупишь!

Так, перебрехиваясь, катили по Москве. Виктор не хотел вести
серьезный разговор при Геннадии. Когда остановились на Васильевской, он
сказал:

- Петя, я в ресторан не пойду. Что-то погано себя чувствую.

- Без балды? - строго спросил Петр.

- Век свободы не видать, - в тон ему подтвердил Виктор.

- Тогда вот что, - Петр уже к Геннадию обращался. - Ты, Гена, пока я
Виктора домой отвозить буду, проверь, чтобы здесь по хай-классу проходило
все. Сможешь?

- Смогу, Петр Васильевич, - облеченный доверием, Геннадий вылез из
"фольксвагена".

Поехали. Виктор, глядя через ветровое стекло на постылую Москву,
напомнил:

- Мы не договорили, Петя.

- Я понял. Спрашивай.

- Кто этот Серегин приятелек, который про КГБ рассказал?

- Да ты его должен знать. Помнишь, когда татаро-монгольское нашествие
снимали, тебя еще на диалоги вызвали, мы вместе с соболевской группой
работали? Так у Коли такой паренек был интеллигентный. Да помнишь ты его,
он ведь все время к тебе приставал, интересовался, как писателем стать!

- Помню, - задумчиво сказал Виктор. - По-моему, его Олегом звать.

- Точно. Олег Кандауров. Они вместе с Серегой в этой особиловке
срочную служили. Сейчас он каскадерство бросил, в газете какой-то
новоявленной работает.

- Мои уроки впрок пошли, - Виктор посмотрел на крутой профиль друга
Пети. - А его ты в свою группу взял бы?

- Взял бы. Обязательно.

- Он же, как Серега, в нелюбимой тобой конторе служил.

- Он отслужил, и все. Каким пришел, таким ушел. А Серега до конца
жизни особистом остался.

- До конца жизни, - согласился Виктор.

Петр знал куда и как. "Фольксваген" остановился у Викторова подъезда.

- Ты мне телефончик Олега дай. У тебя он есть?

- Есть. Он мне на днях звонил, подробностями Серегиной гибели
интересовался. И оставил телефон, чтобы я позвонил, если что новенькое про