Чтение 10–й страницы книги ~Красная жара~

Галлахера. Первая ударила в грудь, нанеся опасную рану. Вторая, попав в
сердце, убила его.

Роста натянул цепочку наручников, связывающую его с Данко. Один из
негров вытащил тяжелые кусачки для проволоки и легко перерезал ее. Как
только руки его освободились, Роста размахнулся и со злобой ударил Данко
по губам.

- Ты что делаешь, мужик?! - закричал один из Бритоголовых. - Надо
скорей мотать отсюда на хрен...

Роста начал обшаривать карманы Данко - так, словно хотел очистить
пьяного, упавшего в темном переулке.

- Идем! Идем!

- Ключ, - пробормотал Роста.

Белый бандит крутил по комнате револьвером. Все в помещении быстро
прятались, опасаясь, что он начнет стрелять. Все, кроме Ридзика.

Он присел в боевой стойке, прицелился как следует - и белый рухнул, а
его револьвер, отлетев, загрохотал по полу.

- Мать твою, - крикнул один из Бритоголовых и, ухватив Росту за
воротник, поднял его на ноги. И когда они бросились к выходу, ключ,
который Виктор уже держал в руке, выскочил из его пальцев.

- Мотаем! - крикнул кто-то.

Они вылетели за дверь и помчались вниз по лестнице тюрьмы к фургону,
который с заведенным двигателем ожидал их на улице. Ридзик задержался у
тела своего друга лишь на мгновение, позволившее ему понять, что помочь
тому он ничем больше не сможет. Галлахер был мертв - и кое-кто за это
заплатит. Ридзик выскочил наружу.

А за дверьми здания его сразу же приветствовал треск выстрелов,
раздавшихся из фургона. Ридзик пригнулся, поднял револьвер - и
обнаружил, что смотрит прямо в перепутанные глаза женщины,
направляющейся ко входу в здание. Еще секунда - и он мог бы выстрелить в
нее, но вовремя успел удержаться:

- Черт бы тебя побрал! Убирайся с дороги!

Но страх сковал движения женщины. Ридзик пробежал мимо нее и
выпрыгнул на дорогу. Заскрежетали тормоза автомобилей. Загудели
клаксоны. Ридзик трижды выстрелил в фургон, который рванулся с места,
запетлял по улице и исчез.

Ридзик тяжело вздохнул и выпустил револьвер из рук. Они смылись, а
Том Галлахер убит. Убит, потому что был слишком уж милым парнем. Эта
война только начинается.

А внутри здания творился сущий ад. Кричали люди. Парень, которого
сбил Ридзик, рычал от боли и потрясения. Лишь Галлахер был до страшного
неподвижен. Данко с трудом поднял голову. И первое, что он различил
своим затуманенным от боли взглядом - ключ, лежащий на залитом кровью
полу. Ключ Виктора Росты. Собрав все свои силы, он прополз пару метров,
схватил ключ и крепко зажал его в руке.

Глава 4

Та боль, которую чувствовал Данко, лежа на больничной кровати, не
имела отношения к его травмам - она ощущалась гораздо сильнее, чем
трещина в челюсти и ушиб головы. Это была боль от чувства провала: но не
потому, что он подвел свое милицейское начальство, а потому, что подвел
сам себя и память своего друга, Юры. Но он поклялся, что достанет
Виктора - и он его достанет, только теперь это будет не так просто, как
казалось прежде. И все же ключ еще у него в руках.

Миловидная молодая негритянка во врачебном халате посветила ему в
глаза маленьким фонариком. Она кивнула, записала что-то в его больничной
карте, сверилась с рентгеновским изображением на экране прибора,
стоящего возле кровати.

- Вчера у вас в голове мы обнаружили небольшую трещинку. Как вы себя
чувствуете?

Данко смотрел на нее, ощущая себя неудачником и болваном. Он ничего
не ответил.

- Хорошо? - она взяла его за руку и взглянула на часы, считая пульс.
- Удар вызвал у вас легкое сотрясение. Чтоб выздороветь, придется побыть
здесь пару дней.

Данко не думал, что им удастся удержать его здесь, пока Виктор Роста
гуляет где-то на свободе. Формы нигде не было видно, но на стуле в
дальнем конце палаты он заметил свой чемодан. А форма ему и не
понадобится. Он будет действовать тайно.

Ридзик с лейтенантом Стоббзом ждали возле операционной, этажом ниже
палаты Данко. Они стояли, прислонившись к стене и не обращая внимания на
суету больничного коридора. Тому белому парню, которого подстрелил
Ридзик, делали вторую операцию. А он сможет дать им ценную информацию -
если выживет, - и информация эта крайне необходима. Сейчас, когда
половина Чикагской полиции бегает по кругу, словно обезглавленные
цыплята, пытаясь найти убийц Галлахера.

Ничто так не будоражит полицию, как убийство одного из ее членов. И
не играет роли, что мэр придет на похороны Галлахера и что тысячи
чикагцев пожертвуют деньги в фонд помощи его вдове. Единственный
результат, который удовлетворит полицейских, - это шкура убийцы их
коллеги. Когда погибает полисмен, на улицах становится жарко.
Полицейские прекращают все поблажки и всеми силами наваливаются на
игорный и наркобизнес, на притоны и сводников, пока вся эта уличная
шпана не превращается в компанию осведомителей. Убийство полицейского
очень вредит их бизнесу - как правило. Но на этот раз, хотя атмосфера
раскалилась уже до предела, никто все еще не проронил ни слова.

- Просто не верится, - сказал Ридзик. - Они словно в воздухе
растворились. Машина, комуняка, и вся эта компания.

- Кроме одного, - произнес Стоббз чуть ли не с восторгом. Он показал
пальцем в сторону операционной. - И как поживает этот дерьмоголовый?

- Нормально, если не считать дырки в груди. Когда вы осчастливите нас
своим очередным красочным отчетом, Арт?

Ридзик с трудом сдержал злость. Прикончили его друга, а Стоббз
требует отчета.

- Как только доберусь до машинки, лейтенант.

- Может, вкратце расскажете мне? Ридзик пожал плечами. Ему уже
приходилось делать это с дюжину раз.

- Это скорее вопрос баллистики. Когда кто-нибудь серьезно пытается
пристрелить тебя, то об отчетах как-то не думаешь, - он перенес вес тела
с одной ноги на другую, словно нервничая, горя желанием поскорее
выбраться на улицу и дать кому-нибудь в задницу. - Хотя, должен сказать,
мне показалось, что эти черные хмыри - те же Бритоголовые, которых мы
сцапали позавчера. Я конечно понимаю, что это идиотизм. То есть, если уж
у кого и есть алиби, так это именно у тех ребят, верно?

Стоббз покачал головой.

- Их отпустили.

- Что?!

- Их отпустили вчера утром. Арест без законных предписаний.

- Погодите, погодите, погодите. А как же тот с револьвером? Может, я
ошибаюсь, но помнится, как раз стрелять в людей незаконно, с
предписаниями или без.

Стоббз печально покачал головой. Есть одна вещь, с которой даже ему и
Ридзику придется согласиться.

- Без законных предписаний мы не могли - не должны были - оказаться
там. А если бы нас там не было, то и этот дерьмюк не смог бы в нас
стрелять.

- Ну а если б он кого-нибудь убил? Вы считаете, что его следовало бы
освободить, если бы он пришил вас или меня, или...

- Спорьте с судьей. Арт, не со мной.

- Вот сукин сын.

- Хотите услышать одну странную штуку?

- Еще более странную, чем та, что вы мне рассказали? - саркастично
спросил Ридзик.

- Тот, которого вы подстрелили...

- Ну?

- Угадайте, откуда он.

- Вы что, шутите? Еще один?

- Абсолютно верно. Из России. Можете поверить? Еще один. Да их тут,
наверно, полон город.

- А сегодня прилетела еще парочка, по крайней мере Доннелли мне так
сказал.

Глаза Стоббза подозрительно сощурились:

- Кто? Что за парочка? Опять бандиты?

- Это уж зависит от того, с какой стороны посмотреть.

***

Это были дипломаты, прибывшие из советского посольства в Вашингтоне.
И это были первые люди, которым было позволено поговорить с Данко.
Разговор вел старший из них, Григорий Муссорский. Это был стройный,
европеизированный человек, умеющий держать себя в руках и умудренный
опытом общения с американцами. Его шеф, Дмитрий Степанович, больше
походил на тот тип советского бюрократа, с которыми привык иметь дело
Данко: суровый, с каменной физиономией, облаченный в мешковатый серый
костюм.

- Мы хотели бы знать, что произошло, - сказал Муссорский по-русски. -
Товарищ консул должен представить Москве полный отчет.

Данко прекрасно понимал, что происходит. Муссорский со Степановичем
составят отчет, обвинят Данко, и все будут довольны. Карьере Данко
придет конец, может, даже придется провести какое-то время за решеткой -