чем-нибудь другого. Смешно, правда?
длинный, со странным глазом. Один раз я улизнул от него, но потом он снова
появился. Очень длинный тип. Как фонарный столб.
молодой человек.
встретимся и обсудим все подробно. Сейчас я не могу. У меня деловая
встреча.
Дайте-ка мне визитку на минутку.
корябать на обороте металлическим карандашиком. Он становился моложе с
каждой минутой. Теперь ему на вид было не больше двадцати, хотя должно
было быть больше, так как делом Грегсона я занимался лет шесть назад.
адрес: "204, Флоренс-Апартментс, 128, Курт-стрит". Я с любопытством
взглянул на него:
время я был не при деньгах. Вы что-нибудь имеете против?
карман брюк и вытер ладонь о лежавший там носовой платок. Приглядевшись, я
увидел капельки пота над его верхней губой и у крыльев носа. Было очень
жарко.
Тут ведь что-то кроется, верно?
этом думаю, не нравится мне все больше. Вот. - Он вытащил из кармана
какой-то предмет и сунул мне в руку. Это был ключ.
примерно вы подъедете?
мне этот ключ?
вверх так невинно, как только можно посмотреть сквозь черные очки.
зубах, и ядовито-желтая ленточка на его шляпе была скромна и
непритязательна, как реклама сигарет на последней странице воскресного
выпуска "Ивнинг Пост".
могу открыть своим ключом дверь его квартиры, войти и чувствовать себя как
дома. Я могу надеть его шлепанцы и пить его ликер, и поднять его ковер и
пересчитать тысячедолларовые банкноты под ним. Теперь мы были заодно.
всячиной. Здание было зажато между большим комиссионным магазином
серо-зеленого цвета и трехэтажным гаражом, который ревел и рычал, как
вольер для львов в часы кормления. В темном узком вестибюле было грязно,
как в курятнике. В висящем на стене из поддельного мрамора списке
съемщиков было много пустых мест.
тот не был перегружен работой. Внутри него на деревянном стуле сидел
старик с отвисшей челюстью и водянистыми глазами. Казалось, он сидит там
со времен Гражданской войны, из которой вышел к тому же весьма
потрепанным.
и лифт, трясясь и грохоча, пополз вверх. Старик дышал так тяжело, будто
волок его на собственной спине.
высунулся из лифта и звучно высморкался в полную мусора картонную коробку.
двери черного хода. На одной из стеклянных створок двери черными
полуосыпавшимися буквами значилось: "Элиша Морнингстар. Нумизмат". На
другой створке было написано: "Вход".
ней находились: покосившийся столик для пишущей машинки, несколько стенных
шкафов с тусклыми монетами в специальных футлярчиках, под каждой из
которых желтела табличка с машинописным текстом, два коричневых шкафа для
хранения документов. Занавесок на окнах не было, а пыльный серый ковер был
так затерт, что дыры на нем были почти незаметны.
шкафов, была открыта, и из-за нее доносились невнятные звуки, какие обычно
производит абсолютно ничем не занятый человек. Потом раздался сухой голос
Элиши Морнингстара:
больше. Комнату почти перегораживал огромный зеленый сейф; за ним,
напротив двери, стоял громоздкий старый стол красного дерева, на котором
покоились какие-то книги, истрепанные старые журналы и горы пыли. Окно на
противоположной стене было приоткрыто на несколько дюймов, но для того
чтобы проветрить помещение, этого было явно недостаточно. На вешалке
висела засаленная фетровая шляпа. В трех небольших витринах у стены тускло
мерцали монеты. В середине комнаты стоял темный стол с обтянутой кожей
столешницей. Кроме обычного для письменных столов хлама на нем находились
ювелирные весы под стеклянным колпаком, две лупы в никелированной оправе и
ювелирный монокль, лежащий рядом со скомканным носовым платком в
чернильных пятнах.
огромными лацканами и невообразимым количеством пуговиц на груди. Его
спутанные седые волосы были достаточно длинными для того, чтобы щекотать
мочки ушей. Посредине головы бледно-серая лысина неясно вырисовывалась
среди серебристого пуха, как одинокая скала в тумане. Торчащие из его ушей
густые пучки волос вполне могли служить ловушками для мошек.
красно-коричневый мешочек, разукрашенный сетью морщинок и кровеносных
сосудов. Щеки его лоснились, а короткий острый нос выглядел так, как будто
в старые добрые времена частенько совался не в свои дела. Над воротничком,
который не взяли бы в стирку ни в одной приличной прачечной, нависал
костлявый кадык, а маленький жесткий узелок галстука походил на
настороженную мышь, выглядывавшую из норы.
Марлоу?
у вас есть при себе какое-либо удостоверение.
исходящему от него сухому затхлому запаху.
ладони. Ничего в моем лице не ускользнуло от его проницательных черных
глазок.
поднял ладони и сложил кончики пальцев вместе, как старомодный домашний
учитель, готовящийся углубиться в дебри грамматики. - В некотором роде
самая интересная и ценная из всех ранних американских монет. Как вам,
наверное, известно.
можно составить энциклопедию.
Почти такого же. Она была изготовлена в штате Нью-Йорк в тысяча семьсот
восемьдесят седьмом году. Но ее долго не чеканили, впервые начали в тысяча
семьсот девяносто третьем в Филидельфии. Дублон изготовлен, скорей всего,
путем формовки под давлением частным ювелиром по имени Ефраим Брэшер.
Обычно это имя пишется и произносится как Брэшиар. Но на монете значится
Брэшер. Почему - я не знаю.
забить сухой затхлый запах.