невозможным образом за день ее худое тело нарастило новую плоть. Она как
будто пополнела, груди ее чуть отвердели, округлились щеки, так что теперь
она казалась уже женщиной среднего возраста. Мужчина взял ее за руку и, не
говоря ни слова, вывел из комнаты.
расцветает. Изменения, которые он наблюдал в этой женщине, должны были
потребовать не одного месяца гериатрического лечения, если вообще они были
бы возможны. Однако здесь они были достигнуты за день. Даже у Нили лицо
стало не таким пухлым, а Вал сделалась еще очаровательней, чем обычно.
должны подчиняться! Не знаю, откуда мне это известно... Просто известно и
все!
быкообразным. - Посмотрите на мою Мину! Она вновь превращается в ту
несравненную красавицу, на которой я когда-то женился!
сделалась заметно игривее и артистичней. Редферн продолжал воздерживаться.
Вал жадно смотрела на него, вздыхала и Скоби понял, что действующие на ее
мозг неизвестные силы уже почти сломили ее.
женщина сделала знак рукой Галту, Мине, Тони и Нили. Посмотрев на Редферна,
она покачала головой, а потом подала знак Вал. Не говоря ни слова, как перед
этим мать Хаапан, все они вышли.
- это какой же он дурак. Редферн не слышал, как вошла девушка. Просто он
поднял взгляд и вдруг увидел, что она стоит возле двери, которая как раз в
этот миг закрывалась за ней. Скоби разинул рот. В ней соединялось все
прекрасное, что только может быть в девушке. Любой юноша носит в душе
идеальный девичий образ, никогда не встречавшийся ему в этом грешном мире, и
тут Скоби Редферн столкнулся лицом к лицу со своим идеалом, извлеченным из
его мыслей и стоящим теперь перед ним во плоти. Она стояла, слабо улыбаясь
Редферну. Волосы осеняли ее голову, точно нимб, тело было высоким и стройным
и круглилось изгибами такого изящества, что пульс начинал бить, как молот.
Скоби узнал в ней воплощение своих невещественных снов. Он сделал полшажка
вперед, очень остро чувствуя собственное тело, гул крови в жилах, шум в
ушах, заглушивший все на свете. Все, находившееся за пределами
непосредственного круга зрения, исчезло, так что он смотрел только на
девушку, видел только ее лицо - невероятное, молящее, просящее, требующее.
Ее отделял от всего сущего нимб из розовых облаков. Губы ее шевельнулись -
улыбка стала чуть более явственной, чуть более зовущей.
пальцами потрясло его. Всякие мысли о давлении, о принуждающих его силах
вылетели из головы. В волосах у нее переливался драгоценностями блестящий
обруч. Редферн притянул ее к себе. От ее тела струилось тепло.
взгляде.
объективность, их неведение о собственном "я". Эти глаза не принадлежали
человеческому существу. Перед их механической бесчеловечностью Редферн мог
испытывать только ужас.
угрюмые ландшафты, сгоревшие соборы, мор, глад и потоп. Он видел отражение в
микрокосме печально прославленного двадцатым веком Щита Ахилла.
тела, шарили по нему. Редферн вдруг остро ощутил, как проступают ее ключицы,
словно угловатые несущие элементы под мягкой плотью, которую он так отчаянно
стискивал.
язычок раздвигал губы, губы складывались в улыбку, все ее тело было одним
сладострастным и нечестивым зовом.
по коже побежали мурашки, а волосы зашевелились, словно от электричества.
Теперь он видел под каждым топчаном толстые черно-красные кабели, уходившие
одним концом под изголовье, а другим пробегавшие по полу и исчезающие сквозь
отверстие в стене.
вовсе не была девушкой, прижалась к нему горячим нагим телом. Ее рот
стремился пожрать его, словно пышущая жаром печь, ее страсть грозила
поглотить его целиком.
мягкое нагое тело этой квази-девушки извивалось на нем в щедром
самозабвении, Скоби Редферн сумел призвать на помощь память о том, что
увидел в ее глазах. Эти черно-красные кабели отлично укладывались в общую
картину. Он вспомнил, что говорили коренастые люди из Тоттхорета. Здесь
творятся манипуляции с сознанием, похищение душ, едино-направленная
решимость согнуть человеческую волю. Редферн мог поверить почти во что
угодно теперь, после того, как прошел сквозь Врата в иное измерение и всего,
что он повидал.
вылетали брызги слюны. Язык бешено метался внутрь и наружу. Зубы блестели
преувеличенной белизной, словно на грубой телевизионной рекламе. Мягкое тело
вновь прижалось к Редферну, подавшемуся назад под ее напором. Он все-таки
сумел вывернуться из-под нее и привстать. Девушка преследовала его,
судорожно хватая руками.
хрустели на зубах, словно силиконовые волокна. Редферн выпростал правую руку
и, вновь заваливаясь назад, изо всех сил потянул ее за волосы. Девушка,
однако, не закричала. Только глубокое хриплое дыхание, преисполненное
страстной решимости, хоть как-то указывало, что усилия его небезрезультатны.
Редферн вновь с силой дернул ее за волосы, отчаянно пытаясь вырваться.
Волосы оторвались. В руке у него остался пышный парик, под которым
обнаружилась блестящая выпуклая пластина, лишенная хотя бы единого волоска.
Девушка снова нависла над Редферном, давя на его руку твердым и ребристым
горлом. Драгоценный обруч выпал из ее сорванных волос прямо на потную грудь
Редферна.
наклониться, чтобы расцепить ее стиснутые пальцы. Обруч скользнул вниз и
Редферн схватил его, сжав в руке, как кастет и ударив ее в челюсть. Удар не
оказал никакого действия.
Редферн, шатаясь, отступил, затем ринулся вперед и ударил снова, увидев, что
из раскроенной губы сбегает струйка крови. Тело противницы продолжало
надвигаться на него, сверкая металлической плешью - ужасное зрелище. Редферн
повернулся и побежал.
вовсе не человек. То, что он видел в ее глазах, было из области кошмаров:
чужие ландшафты и шизофренические ужасы, не принадлежавшие ни этому миру, ни
какому-либо вообще.
притягательную плоть: угловатые металлические конечности, транзисторы и
электронные цепи, энергоузлы? - знал лишь, что никогда не найдет там живого
человеческого сердца. Единственная открытая дверь вела в душевую. Редферн
вбежал туда, стискивая в руке обруч с драгоценностями. Голая, пышущая
здоровьем женщина, приносившая пищу, назвала такую ленту переводчиком. Она
может пригодиться. Редферн проехался по кафельному полу и услышал позади
себя приближающееся шлепанье босых ног.
вещь - пробежала мимо. Редферн тотчас метнулся обратно в комнату и нажал
рычажок, закрывавший дверную диафрагму. Потом бросился, как безумный, к
дальней двери. К тому времени, как он преодолел половину расстояния,
диафрагма дальней двери раскрылась. Редферн догадался, что это тоже часть
общего замысла. Он упрямо, по-идиотски, словом - чисто по-человечески
отказывался делать то, к чему его принуждали и в отличие от остальных не
совершил любовного акта на топчане, поэтому теперь его ожидает третий
вариант. Диафрагма двери сомкнулась за ним.
будет так. Теперь Редферн более ясно представлял, что от него требуется.
заплатишь по-другому - ТЫ ЗАПЛАТИШЬ! Перед Редферном тянулось продолжение их
комнаты - такой же высоты, такой же ширины, с такими же высокими окнами по
одну сторону, выходившими на небо и лес, сходящиеся в дальней перспективе.
Комната была огромная. Сквозь окна лились лучи послеполуденного солнца и
длинные полосы света играли теневыми узорами на полу, создавая узор,
напоминающий камни под водой мелкой речушки. В дальнем конце Редферн заметил
ярко окрашенное пятно и, посмотрев внимательней на бегу, различил группу
мужчин и женщин в алых мантиях. Один из них выступил перед остальными и
поднял руку. Редферн принялся озираться в поисках другого выхода.
Сертаков Виталий
Махров Алексей
Сертаков Виталий
Лукин Евгений
Пехов Алексей
Сертаков Виталий