После того как колдунья вуду ушла, нянюшка еще некоторое время курила
трубку и задумчиво попивала ром, глядя на лежащую на кровати фигуру.
А потом она наклонилась к самому уху матушки Ветровоск и тихонько
прошептала:
- Ты ведь не сдашься, правда?
Матушка Ветровоск оглядела многослойный серебристый мир.
- Где я?
- ВНУТРИ ЗЕРКАЛА.
- Я мертва?
- ОТВЕТ НА ЭТОТ ВОПРОС, - сказал Смерть, - НАХОДИТСЯ ГДЕ-ТО МЕЖДУ "НЕТ" И
"ДА".
Эсме обернулась, и миллиард фигур обернулся вместе с ней.
- Когда же я смогу выбраться отсюда?
- КОГДА НАЙДЕШЬ ТУ, ЧТО РЕАЛЬНА.
- Это какой-то подвох?
- НЕТ.
Матушка посмотрела на себя.
- Вот эта, - сказала она.
А еще сказкам всегда хочется счастливых концов. И плевать им, для кого они
счастливые, а для кого - нет.
"Дарагой Джейсон идт, ипт,
Короче хватит про эту самую Арлею зато я все выиснила нащет срецтва госпожи
Гоголь для зомби и ищщо ана дала мне рицет, пенцет, вобсчем расказала как
делать банананановый дакрири и надарила мне адну штуку пад назаванием
банджо ты ни павериш но на праверку она оказалась доброй душой хатя глас
спускать с нее нестоит. Мы вроде вернули Эсме хатя я ни уверена патамушта
ана видет сибя странно и тихая на сибя ни похожа я за пей слижу на слчай
если Лили чиво-та смашеничала в зиркалах. Но кажицца ей лутше патамушта ана
папрасила Маграт пасматреть палачку а потом надвигав и накрутив калечки
вдрук привратила горшок в букет цветоф. Маграт сказала што ей никагда ни
удавалось заставить палочку такое сатаварит а Эсме ей ответила што эта
патамушта ана всевремя чевото жц-лала а нет штобы надумать как эта сделать.
Вот я и гаварю харашо што у Эсме не было палочки смоладу, а то Лили в
детстве по сравнению с ней была проста игненок. Насылаю рисунок здешнива
кладбища здесь людей харанят в ящиках над зимлей патамушта зимля очин сырая
и никому ни хочицца сначала умиреть а патом ищо и захлибнуца. Гаварят
путишествия расширяют кругазор так вот я щитаю мой расширился дальши
некуда, хоть из ушей вытягивай да завязывай пад падбародкам, всиво
харо-шива, МАМА."
На болоте госпожа Гоголь, колдунья вуду, накинула фрак на грубую
крестовину, нахлобучила сверху цилиндр и куском бечевки привязала к
перекладине трость.
Закончив, она отступила назад.
Послышался шорох крыльев. С неба камнем рухнул Легба, уселся на цилиндр и
громко закукарекал. Обычно он кукарекал только с приходом ночи, поскольку
был весьма необычной птицей, но на сей раз он для разнообразия решил
поприветствовать новый день.
А потом пошло поверье, что каждый год на Самеди Нюи Мор, когда карнавал в
самом разгаре, барабаны грохочут громче всего, а ром почти весь выпит,
вдруг откуда ни возьмись появляется поистине демонический человек в длинном
фраке и высоком цилиндре и возглавляет танцевальное шествие.
Впрочем, ничего особенного в этом нет. Должны же сказки с чего-то
начинаться.
Послышался всплеск, и воды реки снова сомкнулись.
Маграт повернулась спиной и пошла прочь.
Палочка тихонько опустилась в толстый ил речного дна, и с тех пор ее
касались лишь ноги случайного краба, у которого никогда не было никаких
фей-крестных и которому вообще не позволяется о чем-то там мечтать. Месяц
за месяцем волшебная палочка погружалась все глубже и глубже в ил, пока в
конце концов не канула в небытие - самая распространенная судьба всех
вещей, как волшебных, так и самых обычных.
Три помела взмыли над Орлеей вместе с клубящимися навстречу заре туманами.
Ведьмы оглянулись на окружающие город зеленые болота. Орлея дремала. После
Сытого Вторника всегда наступало затишье, люди отсыпались после праздничных
дней. Грибо, как всегда свернувшийся в своем гнездышке среди прутьев метлы,
тоже спал. Расставание с тетушкой Прияткой стало для него настоящей
трагедией.
- Ну вот и кончилась наша долька виты, - философски заметила нянюшка.
- Мы так и не попрощались с госпожой Гоголь, - вспомнила Маграт.
- Думаю, она знала, что мы собираемся улетать, - ответила нянюшка. - Эта
госпожа Гоголь очень проницательная женщина.
- Надеюсь, ей можно доверять? Она сдержит слово? - спросила Маграт.
- Да, - кивнула матушка Ветровоск.
- По-своему, она очень честная женщина, - вставила нянюшка Ягг.
- Этого у нее не отнимешь, - согласилась матушка. - Да и потом, я
предупредила ее, что, возможно, еще вернусь.
Маграт бросила взгляд на матушкино помело. Среди притороченного к нему
багажа была большая круглая картонка.
- Ты так и не примерила шляпу, которую она тебе подарила, - заметила
Маграт.
- Я посмотрела ее, - ледяным тоном ответствовала матушка. - Она мне не
подходит.
- Вряд ли госпожа Гоголь стала бы дарить кому-нибудь шляпу, которая не
подходит, - удивилась нянюшка. - Давай посмотрим еще раз, а?
Матушка презрительно фыркнула и, развязав картонку, сняла крышку. Когда она
вытащила шляпу, из картонки во все стороны полетели комки упаковочной
бумаги и тут же унеслись вниз, навстречу туманам.
Маграт и нянюшка Ягг уставились на подарок госпожи Гоголь.
Обе они, конечно, знали, что головные уборы иногда украшают фруктами - у
нянюшки Ягг у самой имелась черная соломенная шляпа с восковыми вишенками,
которую она берегла для самых жарких семейных баталий. Но эта шляпа была
украшена не просто какими-то там вишенками. Пожалуй, единственным
отсутствующим на ней фруктом была дыня.
- Да, она определенно чересчур... заграничная, - подвела итог Маграт.
- Давай, давай, - подбодрила нянюшка. - Примерь.
Матушка с явным смущением надела шляпу. Рост ее разом увеличился чуть ли не
на два фута - в основном за счет ананасов.
- М-да, ярко. И очень... стильно, - промолвила нянюшка. - Не каждый сумеет
носить такую шляпу.