Системы с помощью транзитной трубы и попытаюсь обнаружить мозг датчиком
массы скафандра. Это займет не слишком много времени, даже если придется
проехать этот маршрут дважды, чтобы осмотреть все пути между станциями.
Транзитные трубы не имеют реакторов, поэтому никакое фальшивое эхо сенсору
помешать не сможет.
опустил взгляд.
нам не остается. Там Вабслин сможет проверить датчик массы скафандра и, в
зависимости от того, что он обнаружит, мы либо еще раз спустимся вниз, либо
нет. Теперь, когда включен ток, это не отнимет много времени и сил.
поезд, чтобы вернуться на станцию "четыре", потому что путь блокирует поезд
на станции "шесть".
На какой угодно путь. Если мы возьмем поезд, нам придется как-то
маневрировать.
пульту. - Это регулятор скорости? - указал он на один из рычагов.
трамвае.
рассказал, как подготовить поезд к отправке. Они показывали и кивали, и
говорили.
Бальведу. Женщина Культуры с улыбкой наблюдала за Хорзой и Вабслином. Потом
она почувствовала взгляд Йелсон, повернулась, широко улыбнулась, чуть
мотнула головой, указывая на обоих мужчин, и подняла брови. Йелсон,
помедлив, улыбнулась в ответ и переложила ружье.
***
кабине мерцающий, блестящий узор. Он знал это; он открыл свой глаз и увидел.
поспал, только не знал, как долго. Боль уже не была такой мучительной. Он
некоторое время лежал тихо, косо свисая изломанным телом из чужого сиденья,
голова на пульте, рука в небольшом люке рядом с регулятором мощности, пальцы
вдавлены под предохранитель рычага.
после того ужасного марш-броска ползком - как через поезд, так и через
туннель его боли.
быстрее. В движении появился новый ритм, какая-то вибрация, похожая на стук
сердца. Квейанорл решил, что даже может слышать его. Шум ветра, что дул в
этой пещере - далеко под обдуваемой снежными бурями пустыней наверху. Может,
он только вообразил его. Трудно различить.
ровесниками и старым кверлом-наставником. Такое же покачивание во сне, и он
то погружается в легкую, счастливую дремоту, то снова всплывает.
это все, что в моих силах. И это утешало.
покачивание поезда.
сколько уже проехал, но решил, что это не важно. Все снова поплыло от него
куда-то прочь, и он начал забывать, почему все это делал. Но и это было не
важно. Пока он не шевелился, все было не важно. Все. Вообще все.
***
Робот отчаянно ударил в нее энергетическим полем, и отдачей его швырнуло
назад.
Юнаха-Клосп повернулся, пролетел вдоль короткого коридора и спустился вниз,
к инспекционному люку под нижней палубой.
сомневаться. В принципе, то, что я делаю для этого парня, - убийство другой
машины. Мне нужно попросить проверить свои схемы. У меня сильное желание
ничего ему не говорить, если я вдруг где-нибудь обнаружу этот мозг. Проучить
его.
шипением снова закрылся и перекрыл свет. Робот подумал, не открыть ли его
снова, но он, конечно, опять автоматически закроется, и тогда он может
потерять терпение и повредить эту штуку. Все это было чуть-чуть
бессмысленным и мелочным, поэтому он оставил все как есть. Так ведут себя
люди.
которым должен находиться реактор.
***
этого монстра уголком глаза, но не смотрел на него. Направив отсутствующий
взгляд на свое ружье, он беззвучно напевал про себя и думал о том, что он
сделал бы, если бы - как-нибудь - получил этот мозг в свои руки.
Предположим, остальные погибли, и он остался с этим аппаратом. Он знал, что
идиране хорошо заплатят за этот мозг. Культура тоже; у нее были деньги, даже
если внутри нее ими не пользовались.
угодно. Никогда не знаешь, как упадет пыль. Он сможет купить себе землю,
остров где-нибудь на красивой, спокойной планете. Он подвергнется
омолаживающему лечению и начнет разводить каких-нибудь дорогих скакунов и
при помощи своих связей познакомится с состоятельными людьми. Или наймет
кого-нибудь для всякой тяжелой работы; с деньгами это можно сделать. С
деньгами можно сделать все.
удалось, но, возможно, немного погодя удастся выдернуть руку; со временем
это становилось все легче. Люди уже долго в поезде; сколько они там еще
пробудут? Маленькая машина не вернулась. Он едва успел вовремя заметить ее
появление из туннеля; он знал, что ее глаза лучше, чем у него, и на
мгновение испугался, что она заметила, как он двигал рукой. Но машина
исчезла в поезде, и ничего не произошло. Он постоянно бросал взгляды на
старика. Тот, казалось, погрузился в мечты. Ксоксарл продолжал говорить,
рассказывая в пустой воздух о древних идиранских победах.
спокойный воздух, почти падая, но не вертикально вниз, а постепенно удаляясь
от него. Он снова посмотрел на старика и натянул проволоку на запястье. Ну,
давай же, проклятие!
***
был даже не туннель, а кабельная шахта, но она вела в реакторное отделение.
Робот проверил свои сенсоры; здесь был такой же уровень излучения, как и во
втором поезде.
глубже в металлические и пластиковые внутренности тихого вагона.
***
можно было различить каждый в отдельности. К этому потоку присоединялись
огни внизу у рельсов, которые появлялись из-за поворотов или у дальнего
конца прямых отрезков пути, и проносились мимо окон, как метеоры в ночи.
скорости, ему пришлось бороться много минут, чтобы преодолеть инерцию тысяч
тонн своей массы. Теперь он достиг ее и толкал самого себя и столб воздуха
перед собой так быстро, как это вообще было возможно. Раскатистый громовой
рев, с которым он мчался вдоль туннеля, был громче всякого звука, который
когда-либо производил какой-либо поезд в этих темных коридорах. Его
поврежденные вагоны рвали воздух и скребли вдоль краев герметичных дверей и
тем самым немного снижали скорость, но зато ужасно усиливали шум.
металлического корпуса, который рвал воздух, и самого воздуха, который
втекал сквозь открытые места в вагоны, мчался вдоль них, отражался от
потолка и стен, пультов и пола и наклонного бронестекла.