Чтение 91–й страницы книги ~Золотые колдуны~

Неожиданно Эвален улыбнулась.

- Да, - сказала она. - Я бы согласилась с подобным решением.

Мы спустились по лабиринтам Коричневой Башни, сопровождавшие нас люди
в коричневых робах грубо толкали перед собой женщину с Покинутого
Побережья. Я шла за ними, а старец двигался рядом со мной, взяв меня под
руку.

Мы подошли ко входу, который был мне знаком. Прохладный, сухой зал
освещало слабое голубое свечение, исходившее также и от похожих на
саркофаги машин.

"Я не хочу этого видеть", - подумала я.

Отослав людей в коричневых робах, Чародей все свое внимание обратил
на женщину. Она стояла, скрестив руки на груди, кисти их обхватывали
локти.

- Хавот-джайр, - обратился он к ней, - из какого ты города?

- Кварт.

- Это ложь. Я знаю, когда ты лжешь. Ты меня знаешь, - сказал он, и
ничего в нем не напоминало о дряхлости или старости. - Ты знаешь, кто
создает законы в городе Коричневой Башни.

- Не пытайтесь запугать меня, - резко сказала она на языке Покинутого
побережья. Когда она смотрела на него, вокруг ее глаз появились складки,
сами же глаза прикрылись перепонками, как будто глядели на яркий свет. Она
была уже не молода. Это было заметно потому, как она теряла самообладание.

Его голос звучал мягко.

- Расскажи мне, как получилось, что ты совершила такой поступок,
Хавот-джайр.

Слова из нее выдавливал страх, хотя по ней это не было заметно.
Однако я сама уже имела скрывать страх за напряженным спокойствием и
видела, когда делают это другие.

- Меня подкупили, - наконец ответила она. - Кто-то видел, что я
находилась на "Метемне" вместе с "Полузолотом", как мне кажется. Они
предложили мне деньги за то, чтобы я убила Орландис и посланницу другого
мира. Было легко найти других, кто были готовы мне помочь.

Он молчал и только смотрел на нее.

- Обеспечьте мне ваше покровительство, мастер, - сказала она. - Есть
имена, которые я могла вспомнить, но не под угрозой смертной казни.
Отвратите от меня это наказание, и я назову вам имена.

Думаю, она понимала, что он мог заставить ее дать любую информацию,
но она обладала немалым упрямством, чтобы еще торговаться на грани
отчаяния.

Я почувствовала желание сказать: "Не можем ли мы на этом закончить
все дело? Не можем ли мы теперь просто отпустить ее?"

Но я не могла этого, против нее говорило много неопровержимых фактов.
Иногда играешь и проигрываешь. Эта женщина проиграла.

Чародей покачал головой.

Люди в коричневых робах подали ей напиток, заваренный из арниака, и,
пожалуй, заставили бы ее выпить его, но она добровольно проглотила все, и
вскоре перепонки обнажили белки ее глаза с желтыми зрачками.

Через несколько минут она впала в полубессознательное состояние.

- Как вы думаете, что вы видите? - В голосе старика прозвучало
лукавство.

- Очень немногое - но это удовлетворит т'ан Эвален.

Они подняли Хавот-джайр и положили ее в гладкий саркофаг рядом с
какой-то машиной. Видно было действительно лишь очень немногое.

Я отчасти содрогнулась от мысли, что вот так же занимала это место,
на котором сейчас лежала она. "Но я делала это добровольно, - подумала я.
- В этом и заключается разница".

Но, с другой стороны, я знакома с этой техникой, с пределами ее
использования и кроющейся в ней опасностью, мне известно, что в поисках
воспоминаний можно разрушать мозг, не готовый к сотрудничеству, и
последствия этого непредсказуемы.

Я чувствовала бы себя спокойнее, если бы относящиеся к этому познания
не приобрела сама посредством такой технике. Потому что это есть тот путь,
в конец которого находится паранойя.

- Вы нанесете ей травму, - сказала я.

- Это будет безболезненно.

Афазия, амнезия, потеря памяти, слабоумие и все прочие последствия
разрушения мозга.

- А если окажется, что она совсем невиновна?

- Тогда мне жаль ее.

Перед вторыми сумерками мы вернулись в комнату для собраний. Люди в
коричневых робах привели потерявшую дар речи женщину с Покинутого
Побережье.

- Хавот-джайр, - Эвален встала и посмотрела ей в лицо, - из какого вы
города?

- Кель Харантиш.

Эвален подмигнула, взглянула на Чародей и снова обратила все внимание
из женщину.

- Вы признались в совершении нападения.

- Мне было поручено убить Орландис и посланницу. - Ее полузакрытые
глаза выражали полное спокойствие. Голос ее также звучал равно, ни
озлобленно, ни испуганно, словно ее уже ничто не могло волновать.

- Расскажите мне обо всем этом, - сказал Эвален.

- Я принадлежу к двору Повелителя в изгнании. Он послал меня в Южную
землю, так как я однажды уже была там. Один раз я уже плавала на корабле,
поэтому мне было нетрудно устроиться матросом на "Метемне". Я знала, что
меня схватили бы, если бы я напала на Орландис на корабле, потому я ждала,
когда мы причалим в Касабаарде и я смогла бы найти себе помощников среди
наемников.

Потом я еще ждала до того момента, когда она встретилась с
посланницей. - Ее речь были логичной и спокойной.

- Вы единственная, кого послали из Кель Харантиша?

- Этого мне не сказали.

- Почему для этого дела выбрали вас?

- Этого мне тоже не сказали.

Я поудобнее устроилась в кресле, чтобы снять нагрузку со своей
ушибленной ноги. Мне это казалось странным: эта женщина напала на меня,
вероятно, я ударила ее джайанте, и все-таки мне не удалось представить,
что она имела отношение к покушению, потому что я не могла вспомнить ее
лица. Рассудок говорил мне, что это была она, но я не испытывала к ней
никакой ненависти.

- Ей бы следовало подтвердить это, - задумчиво сказала Эвален. - В
Таткаэре, мастер. Т'ан Родион, т'ан посланница, было бы лучше для вас
обеих, если бы правда об этом деле выяснилась в Таткаэре.

- А она была бы там в безопасности? - "Теперь уже несколько поздно
думать о ее "безопасности", - подумала я сознанием своей вины.

- Вы! - прикрикнула на женщину Эвален. - Ваше лицо знакомо
кому-нибудь в Таткаэра? Могли бы вы узнать кого-нибудь в Южной земле?

- Я уже была в Таткаэре. - Язык Хавот-джайр двигался по-прежнему
легко. И еще в одном городе Южной земли. В Алес-Кадарете. За последние два
года мы трижды плавали в Мелкати. Корабли были тяжело нагружены золотом;
это перевозилось как подарок Повелителя в изгнании. Что мы получали в
качестве ответного дара, я не знаю. Золото из Харантиша поступает к Ста
Тысячам, и на одном из таких кораблей я приплыла этой весной в Южную
землю.

- Этой весной? - непроизвольно спросила я.

- Для какой телестре предназначалось бывшее на нем золото? - спросила
Эвален. Женщина с Покинутого Побережья молча покачала головой. Ее лицо
выражало полное равнодушие.

- Ну, я полагаю, ей этого не сказали, - продолжала Эвален.

Я сказала:

- Это должно было бы прекратится, когда умерла СуБаннасен. Халтерн,
во всяком случае, в этом сомневался. Кто-то продолжал следовать интересам
Сулис.

- Т'Ан Сутаи-Телестре должно бы быть проинформирована о таком
развитии событий, - предложил Чародей. - И, если т'ан Эвален хочет
поступить мудро, она должна взять эту женщину с собой в Таткаэр и
оберегать ее так, как если бы та являлась ее собственным аширен.

Между южанами разгорелась взволнованная дискуссия, в ходе которой
каждый старался переговорить другого.

- Проследите за этим делом, - сказал старец и положил мне на плечо
собой пальцы с длинными ногтями, - а потом снова приходите ко мне. Мне
нужно с кем-то поговорить, и при этом должна бы присутствовать посланница.

29. ПОВЕЛИТЕЛЬ В ИЗГНАНИИ

Из торгового города слабо прозвучали удары гонгов, возвещавших о
заходе солнца. Ворота были заперты. Вечерний воздух казался неподвижным и
обжигающе горячим.

Я стояла в саду на крыше Башни и наблюдала, как солнце погружалось в
серебристо-сиреневое марево. На Покинутом Побережье не бывает долгих
сумерек. Небо было таким, что на его западной стороне хотелось поискать
узкий серп молодого месяца, но здесь вместо него сияли лишь белые пятнышки