при свете фонаря туннель, уводивший вниз почти под прямым углом. По
туннелю спускались два чичатука, отчаянно тормозивших ногами и ножами,
которые они пытались воткнуть в стены колодца. Я хотел было прыгнуть
следом, но Кучиат схватил меня за плечо и крикнул:
не пускают. Пришлось подчиниться. Метрах в двадцати внизу колодец
заканчивался - вернее, становился горизонтальным. Сперва мне показалось,
что дело в красном свете фонаря, но присмотревшись, я сообразил, что
стены колодца все в крови.
погоню, вернулись ни с чем. Призрака они не видели, а от пропавшего
соплеменника осталась только кровь на стенах колодца, разодранная парка
да мизинец с правой руки. Кучту, которого мы считали знахарем, опустился
на колени, поцеловал палец и провел костяным ножом по своей руке. На
палец упало несколько капель крови. Кучту осторожно, почти благоговейно
положил его в свой заплечный мешок. Вопли мгновенно прекратились. Чиаку,
охотник в шкуре с кровавым пятном (теперь крови на ней стало больше,
поскольку он был одним из тех, кто прыгнул в колодец), повернулся к нам
и произнес длинную фразу. Остальные опустили копья, закинули за плечи
мешки и двинулись дальше.
отверстие не скрылось в крадущемся за нами по пятам непроглядном мраке.
Особого беспокойства не было: я знал, что призраки обитают на
поверхности, а под лед спускаются лишь для того, чтобы поохотиться. Но
мне стало ясно, что толща льда под ногами не в состоянии защитить нас от
призраков. Я вдруг обнаружил, что стараюсь идти на цыпочках, словно
рассчитывая таким образом заблаговременно обнаружить ловушку. А на
Седьмой Дракона, доложу я вам, идти на цыпочках не так-то просто.
говорил месье Чиаку. Кажется, что-то насчет чисел?
рассказали, что все шкуры, из которых делают одежду, сняты с
призраков-детенышей. Мне вспомнилась промелькнувшая в туннеле лапа
толщиной с мое туловище и черные когти длиной с мою руку. Насколько,
должно быть, огромны взрослые особи! Я снял винтовку с предохранителя,
продолжая, по мере возможности, шагать на цыпочках. Порой, чтобы не
утратить мужества, лучше ничего не знать об опасности.
ответила Энея. - До того как все произошло, нас было двадцать шесть.
Хорошее число, все в порядке... А теперь нужно что-то предпринять...
иначе нам несдобровать.
отправили на разведку, то ли он по собственной воле отделился от
основной группы. Своего рода компромисс: в отряде осталось двадцать пять
человек. С нечетным числом чичатуки еще могли на какое-то время
примириться; но что они будут делать, когда мы расстанемся с ними в
городе? Двадцать пять минус три равно двадцать два, а это опять-таки
число не хорошее...
хороших числах вылетели у меня из головы.
в туннелях, наши глаза настолько привыкли к красноватому мерцанию
чучкитука, то бишь жаровни с углями, что даже луч фонаря казался
невыносимо ярким. А свет, исходивший от погребенного во льдах города,
буквально ослеплял.
этажей семьдесят, окна выходили когда-то на чудесную долину, а в
километре к югу текла река. Ледяной туннель вывел нас к отверстию в
стене где-то на уровне пятьдесят восьмого этажа: мне бросилось в глаза,
что ледник ухитрился местами проникнуть внутрь здания.
его верхушка возвышалась над ледяной поверхностью - и до сих пор
сверкало огнями.
Эти вопли сильно отличались от тех, какими они оглашали в знак скорби
ледяной туннель. Сейчас чичатуки кого-то звали. Я огляделся по сторонам:
в свете развешанных буквально повсюду ламп сквозь слой прозрачного льда
проступал остов некогда прекрасного здания.
была длинная черная сутана, на груди висело распятие; мне вдруг
вспомнилось, что точно так же одевались иезуиты из монастыря в
окрестностях Порт-Романтика. Пожилой, с бородой, как у патриарха,
священник был слеп - его мутно-белые глаза ровным счетом ничего не
видели; но меня поразило другое - когда Кучиат окликнул старика, лицо
Главка сделалось живым, словно он вышел из транса: белоснежные брови
поползли вверх, отчего на высоком лбу пролегли морщины, а тонкие,
потрескавшиеся губы разошлись в улыбке. Как ни странно это звучит, но в
отце Главке все было... гармонично, что ли. Ему шли и слепота, и пышная
седая борода, и морщинистая старческая кожа, и потрескавшиеся губы.
котором упоминали чичатуки, - опасался в первую очередь, что он как-то
связан с Орденом. По логике вещей, когда я увидел перед собой
священника, мне следовало схватить в охапку Энею с А.Беттиком и, как
говорится, сделать дяде ручкой. Но ничего подобного у меня не было даже
в мыслях. Отец Главк не имел ни малейшего отношения к Ордену. Он был сам
по себе, что не замедлило выясниться буквально в первые минуты нашего
знакомства.
похоже, ощутил наше присутствие. Потолковал о чем-то с Кучиатом и
Чичтику, внезапно повернулся к нам и выставил перед собой ладонь, словно
пытаясь уловить исходящее от наших тел тепло. Потом пересек ледяную
пещеру, подошел ко мне, положил на мое плечо худую руку и громко и
отчетливо произнес:
решил, что священник не только слеп, но и безумен.
улаживать проблему с численностью отряда), пообещав вернуться через
несколько дней, которые нам предстояло провести в обществе отца Главка.
Энее удалось объяснить на прощание, что мы хотим разобрать плот и
оттащить его ко второму порталу. Наблюдая за пантомимой, которую
разыгрывали мы с девочкой, чичатуки кивали и повторяли слово "чиа",
выражавшее согласие. Если я правильно понял их ответ, до второго портала
придется добираться поверху, через местность, где кишмя кишат
арктические призраки, и дорога займет не один день. Чичатукам явно не
терпелось уйти, поэтому мы отложили выяснение подробностей до тех пор,
пока они не вернутся, восстановив "пошатнувшееся равновесие" - то бишь
отыскав нового члена отряда или избавившись еще от троих. Признаться,
последний вариант наводил на мрачные мысли.
пути, а потом долго стоял у входа в ледяной туннель, прислушиваясь к
чему-то, что слышал только он.
знакомиться еще не доводилось. Прикоснувшись к лицу девочки, Главк
неожиданно произнес:
быть дети.
нас в сравнительно теплое помещение в недрах небоскреба. Стены были
увешаны лампами и жаровнями, вдоль стен стояла мебель, имелся даже
старинный проигрыватель компакт-дисков, а книжные полки ломились от
книг. Интересно, зачем слепцу книги?
север их не берут.
окультуренных земель.
воротник его аккуратно заштопанной, порядком изношенной сутаны.
взрослых особей не годятся, у них иной метаболизм. - Я промолчал, хотя
не уловил смысла фразы. - А дети чичатуков для призраков - любимое
лакомство. Вот почему всех так удивляет, что с вами ребенок.
Толщина льда в тех краях составляет всего тридцать - сорок метров, а
воздух почти пригоден для дыхания.
замолчал, сообразив, что от холода и высокой силы тяжести стал глупее
обычного.
целиком и полностью зависит от призраков. Охотники, вроде нашего общего
Корнев Павел
Посняков Андрей
Андреев Николай
Каменистый Артем
Емилина Ника
Мурич Виктор