вдруг родник, и заливает сладостными волнами поля, которые я так усердно и с
таким трудом возделывал, так старательно засевал семенами добрых намерений и
самоотречения. А теперь они затоплены потоком нектара, молодые побеги гибнут
- сладостный яд подтачивает их, и вот я вижу себя сидящим на оттоманке в
гостиной Вейлхолла у ног моей невесты, Розамунды Оливер; она говорит со мной
своим нежным голосом, смотрит на меня этими самыми глазами, которые ваша
искусная рука так верно изобразила, улыбается мне своими коралловыми устами.
Она моя, я принадлежу ей; эта жизнь и этот преходящий мир удовлетворяют
меня. Тише! Молчите! Мое сердце полно восторга, мои чувства зачарованы,
дайте спокойно протечь этим сладостным минутам.
сдавленное и частое дыхание.
портрет, встал и подошел к очагу.
бреду. Моя голова покоилась на лоне соблазна, я склонил шею под его
цветочное ярмо и отведал из его кубка. Но я увидел, что моя подушка горит; в
цветочной гирлянде - оса; вино отдает горечью; обещания моего искусителя
лживы, его предложения обманчивы. Все это я вижу и знаю.
со всей силой первой подлинной страсти и предмет моей любви утонченно
прекрасен, - я в то же самое время испытываю твердую, непреложную
уверенность, что она не будет для меня хорошей женой, что она не та спутница
жизни, какая мне нужна; я обнаружу это через год после нашей свадьбы, и за
двенадцатью блаженными месяцами последует целая жизнь, полная сожалений. Я
это знаю.
чарам, но наряду с этим я остро ощущаю ее недостатки: она не сможет
разделять мои стремления и помогать мне. Розамунде ли быть страдалицей,
труженицей, женщиной-апостолом? Розамунде ли быть женой миссионера? Нет!
намерений.
фундамента, заложенного на земле для небесной обители? От надежды быть в
сонме тех, для кого все честолюбивые помыслы слились в один великий порыв -
нести знания в царство невежества, религию вместо суеверия, надежду на
небесное блаженство вместо ужаса преисподней? Отказаться от этого? Да ведь
это дороже для меня, чем кровь в моих жилах. Это та цель, которую я поставил
себе, ради которой я живу!
месяца, как мой образ бесследно изгладится из ее сердца. Она забудет меня и,
вероятно, выйдет замуж за человека, с которым будет гораздо счастливее, чем
со мной.
борьбы. Вы таете на глазах.
не устроено - мой отъезд постоянно откладывается. Сегодня утром я получил
известие, что мой преемник, которого я так долго жду, приедет не раньше чем
через три месяца; а может быть, эти три месяца растянутся на полгода.
женщина посмеет так говорить с мужчиной. Что же до меня - я чувствовала себя
совершенно свободно во время таких разговоров. При общении с сильными,
скрытными и утонченными душами, мужскими или женскими, я не успокаивалась до
тех пор, пока мне не удавалось сломить преграды условной замкнутости,
перешагнуть границу умеренной откровенности и завоевать место у самого
алтаря их сердца.
вас смелая душа и проницательный взор; но, уверяю вас, вы не совсем верно
истолковываете мои чувства. Вы считаете их более глубокими и сильными, чем
они есть. Вы приписываете мне чувства, на которые я вряд ли способен. Когда
я краснею и дрожу перед мисс Оливер, мне не жалко себя. Я презираю свою
слабость. Я знаю, что она позорна: это всего лишь волнение плоти, а не... -
я утверждаю это - не лихорадка души. Моя душа тверда, как скала, незыблемо
встающая из бездны бушующего моря. Узнайте же меня в моем истинном качестве
- холодного и черствого человека. Я недоверчиво улыбнулась.
вашим услугам. Если отбросить те белоснежные покровы, которыми христианство
покрывает человеческое уродство, я по своей природе окажусь холодным,
черствым, честолюбивым. Из всех чувств только естественные привязанности
имеют надо мной власть. Разум, а не чувство ведет меня, честолюбие мое
безгранично, моя жажда подняться выше, совершить больше других - неутолима.
Я ценю в людях выносливость, постоянство, усердие, талант; ибо это средства,
с помощью которых осуществляются великие цели и достигается высокое
превосходство. Я наблюдаю вашу деятельность с интересом потому, что считаю
вас образцом усердной, деятельной, энергичной женщины, а вовсе не потому,
чтобы я глубоко сострадал перенесенным вами испытаниям или теперешним вашим
печалям.
верую в евангелие. Вы ошиблись прилагательным. Я не языческий, а
христианский философ - последователь Иисуса.
взглянул на портрет.
названа "Роза Мира".
чтобы не запачкать картон. Не знаю, что он вдруг там увидел, но что-то
привлекло его внимание. Он схватил лист, посмотрел на него, затем бросил на
меня взгляд, невыразимо странный и совершенно мне непонятный; взгляд,
который, казалось, отметил каждую черточку моей фигуры, ибо он охватил меня
всю, точно молния. Его губы дрогнули, словно он что-то хотел сказать, но
удержался и не произнес ни слова.
место, он быстро оторвал от нее узкую полосу. Она исчезла в его перчатке;
поспешно кивнув мне и бросив на ходу: "Добрый вечер", он исчез.
нескольких темных пятен краски там, где я пробовала кисть. Минуту-другую я
размышляла над этой загадкой, но, не будучи в силах ее разгадать и считая,
что она не может иметь для меня особого значения, я выбросила ее из головы и
скоро о ней забыла.
Глава XXXIII
всю ночь и весь следующий день; к вечеру долина была занесена и стала почти
непроходимой. Я закрыла ставни, заложила циновкой дверь, чтобы под нее не
намело снегу, и подбросила дров в очаг. Я просидела около часа у огня,
прислушиваясь к глухому завыванию вьюги, наконец зажгла свечу, взяла с полки
"Мармиона" и начала читать:
нет, - это был Сент-Джон Риверс, который, открыв дверь снаружи, появился из
недр леденящего мрака и воющего урагана и теперь стоял передо мной; плащ,
окутывавший его высокую фигуру, был бел, как глетчер. Я прямо оцепенела от
изумления, таким неожиданным был для меня в этот вечер приход гостя из
занесенной снегом долины.
дверь. Затем он спокойно водворил на место циновку, отодвинутую им при
входе, и принялся стряхивать снег со своих башмаков.
извините. - Тут он подошел к огню. - Мне стоило немалого труда добраться до
вас, право же, - продолжал он, грея руки над пламенем. - Я провалился в
сугроб по пояс; к счастью, снег еще совсем рыхлый.
но раз уж вы спросили, я отвечу: просто чтобы немного побеседовать с вами; я
устал от своих немых книг и пустых комнат. Кроме того, я со вчерашнего дня
испытываю нетерпение человека, которому рассказали повесть до половины и ему
хочется поскорее услышать продолжение.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Мацумото Сэйте
Смоленский Вадим