Чтение 91–й страницы книги ~Памятник крестоносцу~

Стефена. Затем, не произнеся ни слова, достал стетоскоп и принялся
выслушивать легкие, после чего вздумал поинтересоваться кончиками пальцев
Стефена. Весь осмотр занял не больше пятнадцати минут, хотя и был
произведен довольно тщательно.

- Можете одеться. - Доктор сложил инструменты в сумку и резко щелкнул
замком. - Давно вы кашляете?

- Кашляю? Да... Последние годы у меня частенько бывает бронхит.

- Ах, вот как - бронхит?

- Ну да. У меня всегда были слабые легкие.

- Всегда? А не можете ли вы припомнить, когда вы в первый раз схватили
сильную простуду и у вас появилась боль в боку, которая держалась довольно
долго, и вы никак не могли от нее избавиться?

Внезапно перед глазами Стефена встал Ла-Манш, пароход, переправа под
проливным дождем и затем - Нетье.

- Могу, - сказал он, - это было лет пятнадцать назад.

- А после этого у вас шла когда-нибудь горлом кровь?

- Шла.

- Как часто?

- Всего два раза, - отвечал он, умалчивая о первом приступе
кровохарканья в Испании.

- Когда шла впервые, сколько лет назад? Лет четырнадцать примерно?

Снова прошлое ожило в памяти Стефена: белая монастырская келья и лицо
преподобного Арто, склонившееся над ним.

- Да.

- Ну конечно! - Доктор уже вымыл руки над раковиной и вытирал их
кухонным полотенцем. - Все это время у вас были не в порядке легкие и
дважды шла горлом кровь. И вы ни разу при этом не попытались уяснить себе
причину этих недомоганий?

- Я не думал, что это серьезно. И я всегда был очень занят.

- Чем именно?

- Живописью.

- Вы художник?

- Да.

- Вот оно что! - Доктор Грей, уроженец солидного индустриального
Манчестера, израсходовал, казалось, на это восклицание весь имевшийся у
него в наличии запас иронии.

Неожиданно у него мелькнула какая-то мысль.

- Черт побери, уже не тот ли вы художник, из-за которого было столько
шума в газетах?

- Разве это имеет какое-нибудь значение?

Молчание.

- Да нет... Нет, конечно.

Доктор с любопытством и даже - несмотря на свою профессиональную
черствость - не без сочувствия посмотрел на Стефена. Какая цепь событий,
какое беспечное, бездумное, упорное пренебрежение к своему здоровью могло
незаметно для него самого привести этого странного человека, явно
джентльмена по происхождению и воспитанию, к такому плачевному концу, о
котором он сам еще не подозревает? И что можно тут поделать? А главное,
как ему об этом сказать?

Доктор был человек способный и честолюбивый. Он пошел в помощники к
ист-эндскому врачу с единственной целью - немножко подработать, чтобы
потом иметь возможность заняться научной деятельностью и получить степень.
Медицинская практика такого рода не вызывала в нем никакого интереса, и он
обычно разговаривал со своими больными откровенно, даже почти грубо. И
сейчас перед его глазами уже маячила душная, пропахшая потом приемная,
битком набитая пациентами. К тому же он еще ничего не ел с полудня. И все
же что-то заставило его удержаться от обычных резкостей. Он присел на
подлокотник кресла.

- Вот что, - сказал он. - Я должен сообщить вам, что вы больны довольно
серьезно.

- Что же у меня такое?

Доктор опять немного помолчал.

- Порядком запущенный туберкулез легких.

- Вы шутите?!

- Увы, нет. У вас старая каверна в правом легком. А теперь и в левом
легком идет активный процесс... и задета гортань...

Стефен побледнел и оперся рукой о стол.

- Но как же так, я не понимаю... Я всегда был на ногах... Чувствовал
себя хорошо...

- В этом-то вся подлость этой окаянной болезни. - Доктор Грей с мрачным
ожесточением покачал головой. - Она коварна. Ее токсины создают даже
ощущение хорошего самочувствия. Spes phthisica - называется это на нашем
медицинском языке. К тому же эта болезнь может на какое-то время
затихнуть, а затем вдруг происходит вспышка. Так было и с вами.

- Понимаю. Что же нужно делать?

Доктор уставился глазами в потолок.

- Вам нужно переменить обстановку.

- А точнее?

- Уехать в санаторий.

- Мне это не по средствам.

- Ну, тут существуют различные возможности... Это можно устроить...
через одну из больниц... - В голосе доктора звучала наигранная бодрость.

- Сколько времени придется мне там пробыть?

- По крайней мере год, а может, и больше.

- Год! А я смогу там писать?

Доктор Грей решительно покачал головой:

- Ни под каким видом. Вы будете лежать на спине в постели, дорогой сэр,
на свежем воздухе.

Стефен молчал, глядя прямо перед собой в одну точку.

- Нет, - сказал он. - Этого я не могу.

- Для вашего же блага...

- Нет, доктор. Я должен работать. Если я брошу работу, это меня убьет.

- Боюсь, что если вы будете продолжать работать... - Доктор не
договорил, слегка пожал плечами и сурово поглядел Стефену в глаза.

Снова наступило молчание. Стефен провел языком по пересохшим губам.

- Скажите мне правду. Если я останусь дома и буду продолжать работать,
что тогда?

Доктор Грей хотел было что-то сказать, затем передумал. Ходить вокруг
да около было не в его натуре, и все же что-то мешало ему выложить правду
напрямик, и он ответил уклончиво:

- Трудно сказать. Если повезет, вы можете протянуть довольно долго.

Оба стояли молча. Затем доктор, казалось, спохватился, вытащил из
кармана пальто блокнот с бланками рецептов, быстро прописал лекарство,
вырвал листок и протянул его Стефену.

- Закажите в аптеке. Здесь тонизирующее и креозот для горла, это должно
принести вам некоторое облегчение. Поберегите себя, пейте как можно больше
молока, глотайте по столовой ложке рыбьего жира три раза в день и
попросите вашу жену - вы ведь, кажется, женаты? - заглянуть ко мне в
приемную завтра утром. Мой гонорар - три шиллинга шесть пенсов.

Стефен расплатился, доктор кивнул, взял сумку, надел шляпу и, сказав,
что его можно не провожать - он сам найдет дорогу, - вышел из кухни.
Хлопнула входная дверь, за окном прозвучали шаги и смолкли. Воцарилась
необычная тишина. Стефен стоял, не двигаясь. Затем в кухню вошла Дженни, и
он обернулся.

Она медленно приближалась к нему, и, увидав ее напряженное, испуганное
лицо, заметив, какие отчаянные усилия она делает, чтобы держать себя в
руках, Стефен понял: она слышала все. Они посмотрели друг другу в глаза.

- Ты поедешь полечиться, Стефен?

- Ни в коем случае.

- Ты должен.

- Нет, я ненавижу больницы, не хочу разлучаться с тобой и не могу
бросить работу.

Она подошла к нему совсем близко. Мысли у нее путались, внезапность
этого удара ошеломила ее. Впрочем, разве неясное предчувствие беды не
томило ее уже давно? Она яростно корила себя за то, что потакала Стефену,
когда он беспечно относился к своей болезни, оказавшейся такой серьезной.
Глотая слезы, вид которых всегда раздражал Стефена, она молила его
образумиться, но в ответ на все ее уговоры он только упрямо мотал головой.

- Если у меня действительно эта штука, так здесь уж мало чем поможешь.
Но доктора тоже не все знают. Возможно, я вовсе не так уж серьезно болен,
как ему кажется. И, во всяком случае, он сказал, что мне нужен только
свежий воздух.

При этих словах он вскинул голову. Какая-то мысль внезапно озарила его.
Маргет! Он всегда поправлялся там. Вот уж где к его услугам будет сколько
угодно чудесного воздуха. В самом деле, он ведь был так серьезно болен и
совсем оправился в Маргете. Он любил это место, самые счастливые
воспоминания были связаны с ним... И, кроме того, он сможет продолжать там
свою работу в тишине и покое. И Стефен сразу - не сознавая, насколько это
само по себе типично для его состояния, - воспрянул духом. Дженни,
обуреваемая мучительной тревогой, смотрела на мужа и ждала, что он скажет,
и тень улыбки промелькнула по лицу Стефена.

- Вот что мы сделаем. Мы попросим мисс Пратт и Тэпли обойтись
как-нибудь без тебя недельку-другую, соберем пожитки и, если Флорри нас
примет, поживем немножко в Маргете.

6

Поздним вечером Флорри с кошкой на коленях грелась у печки в маленькой