скажу? заводов вам не воротить. Ну, а Сергей что?
Старик выслушал его и долго молчал.
на них, так веревки из них вей, а уж что попадет в голову - кончено.
Прошлую-то зиму, говорят, кутил он сильно?
парень ни за грош... Тоже кровь, Николай Иваныч... Да и то сказать: мудрено
с этакой красотой на свете жить... Не по себе дерево согнул он, Сергей-то...
Около этой красоты больше греха, чем около денег. Наш брат, старичье, на
стены лезут, а молодые и подавно... Жаль парня. Что он теперь: ни холост, ни
женат, ни вдовец...
вернется из Петербурга.
драма: Лоскутов сошел с ума... Был вызван из Узла доктор Сараев, но больной
уже не нуждался ни в чьей помощи: смерть была не за горами. У Лоскутова
развилась острая форма помешательства с припадками религиозной мании. Он
вообразил себя мессией, который пришел спасти весь мир и вторично умереть
для спасения людей. Самый восторженный бред перемешивался со страшными
приступами отчаяния, которое переходило в исступление. Больной
неистовствовал и бесновался, так что его приходилось даже связывать, иначе
он разбил бы себе голову или убил первого, кто подвернулся под руку.
доктор. Что касается Надежды Васильевны, то доктор непременно настаивал,
чтобы она переселилась в деревню, где не будет слышать стонов и воплей
несчастного больного.
доктор, когда Надежда Васильевна не хотела следовать его советам. - Больному
вы не принесете особенной пользы, а себя можете окончательно погубить.
Будьте же благоразумны...
является у людей, потерявших последнюю надежду. Она не плакала, не
жаловалась, но это немое горе серьезно беспокоило доктора.
которых он ни разу не заснул, но потом он как-то вдруг "стишал" и точно весь
распустился.
кончится.
крестьянском кладбище, куда Надежда Васильевна ходила каждый день. Доктор
каждый раз провожал ее, озабоченный слишком сдержанным, немым горем своей
бывшей ученицы. Ему самому было не веселее, и он даже жалел, что Зося
продолжает еще жить, жить для того, чтобы спускаться все ниже и ниже по той
покатой, скользкой плоскости, по которой она теперь уже катилась. Лоскутова
доктор любил я глубоко ценил как талантливую, светлую голову, которая, как
многие другие светлые головы на Руси, пропала ни за грош...
как устроить ее, но она остановилась на своем собственном решении: навсегда
остаться в Гарчиках, где похоронила свое молодое счастье.
- лучшее лекарство для меня.
прощанье он нерешительно сказал Надежде Васильевне:
год. Если бы вы согласились помогать Илье Гаврилычу в нашем деле, я был бы
совершенно спокоен за все. Мне необходимо такое доверенное лицо, на которое
я мог бы положиться как на самого себя.
когда Нагибин стал ее просить со слезами на глазах, она согласилась. Чтобы
не скучно было жить одной в Гарчиках, Надежда Васильевна написала письмо
старушке Колпаковой, приглашая ее к себе хотя на время.
XVIII
Назарычем на прииски. Привалов с братом Титом жил в Петербурге, где
продолжал хлопоты по делу о заводах. Прошло лето, наступила опять зима, и
все кругом потонуло в глубоком снегу.
своих прежних привычек и друзей веселой юности. Приисковое дело пришлось ему
как раз по душе, и Василий Назарыч как нельзя больше был доволен своим
помощником. Как семьянин Веревкин открывал в себе совершенно неподозреваемые
достоинства: он совсем втянулся в тихую семейную жизнь. Маленький диссонанс,
особенно на первое время, вносили в эту жизнь родственные отношения к
Веревкиным, к которым Бахарев никак не мог привыкнуть, и даже Верочка,
уживавшаяся со всем и со всеми, чувствовала себя не в своей тарелке в
присутствии Ивана Яковлича или Агриппины Филипьевны. Впрочем, первый
особенно не обременял своим присутствием, потому что был слишком занят
своими личными делами: в течение года он успел еще раз подняться и спустить
все до нитки.
кабинете, к нему вошел Николай Иваныч и нерешительно кашлянул. Он только что
приехал откуда-то и внес с собой в кабинет свежую струю холодного зимнего
воздуха.
в сторону кипу каких-то счетов.
решался спросить, что привез с собой из столицы Привалов.
чтобы разом покончить эту тяжелую сцену.
заводы с молотка...
как он сдержанно всхлипывал, напрасно стараясь подавить подступавшие к горлу
слезы.
кажется, тысяч сорок...
тридцать семь лет, то есть немного больше, чем даром. Кажется, вся эта
компания - подставное лицо, служащее прикрытием ловкой чиновничьей аферы.
приваловских миллионов даже дыму не осталось... Много я видел на своем веку
всяких пакостей, а такую еще вижу в первый раз. А что Привалов?
Василий Назарыч... Сегодня видел доктора, он едет в Париж. На днях получил
телеграмму от Зоси; она ему телеграфирует, что Половодов застрелился. Его
давно разыскивали по Европе по делу о конкурсе, но он ловко скрывался под
чужими именами, а в Париже полиция его и накрыла: полиция в двери, а он пулю
в лоб... Теперь Зося вызывает доктора в Париж; она хлопочет о разводе.
Лука и объявил:
барин придет, ежели его отпустит барыня...
Иваныч, слова спроста не вымолвит..."
Веревкин пришел в кабинет.
зачем он едет. У Василия Назарыча было что-то на уме, ну, пусть его: ехать
так ехать. Отчего не проехаться: дорога как карта, экипаж у Василия Назарыча
отличный, можно всю дорогу спать.
лихая почтовая тройка. Мороз стоял порядочный, и все деревья опушило
снежными кристаллами. Приятная дрожь охватит всего, когда в такое утро
выйдешь из теплой комнаты на улицу, а там заскрипят полозья, замелькает по
сторонам бесконечная снежная поляна; в небе чуть-чуть мигают звездочки,
позванивает колокольчик под дугой... Сколько поэзии в такой зимней поездке!
А там станция, набитая ямщиками, горячие щи на столе, рюмка водки, и опять
звездочки в небе, опять дорога, звон колокольчика и то благодатное
убаюкивающее чувство, какого никогда не испытываешь ни на железных дорогах,
ни на пароходах.
Василенко Иван
Корнев Павел
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Эриксон Стивен
Пехов Алексей