read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Ах, но о чем, но о чем она думает, чем забивает голову?
Разве в этом дело? В том ли беда? Беда в городах. Не ими
Россия держится. Польстившись на образованность, потянулись за
городскими и не вытянули. От своего берега отстали, к чужому
не пристали.
А, может быть, наоборот, весь грех в невежестве. Ученый
сквозь землю видит, обо всем заранее догадается. А мы когда
голову снимут, тогда шапки хватимся. Как в темном лесу. Оно
положим не сладко теперь и образованным. Вон из городов
погнало бесхлебье. Ну вот и разберись. Сам чорт ногу сломит.
А все-таки то ли дело наша родня деревенская? Селитвины,
Шелабурины, Памфил Палых, братья Нестор и Панкрат Модых? Своя
рука владыка, себе головы, хозяева. Дворы по тракту новые,
залюбуешься. Десятин по пятнадцати засева у каждого, лошади,
овцы, коровы, свиньи. Хлеба запасено вперед года на три.
Инвентарь -- загляденье. Уборочные машины. Перед ними Колчак
лебезит, к себе зазывает, комиссары в лесное ополчение
сманивают. С войны пришли в Георгиях, и сразу нарасхват в
инструктора. Хушь ты с погонами, хушь без погон. Коли ты
человек знающий, везде на тебя спрос. Не пропадешь.
Однако пора домой. Просто неприлично так долго женщине
разгуливать. Добро бы у себя в саду. Да там развезло, увязнешь
в грязи. Как будто маленько отлегло.
И окончательно запутавшись в рассуждениях и потеряв их
нить, Галузина подошла к дому. Но перед тем как переступить
его порог, она в минуту топтания перед крыльцом еще охватила
мысленным взором много всякой всячины.
Она вспомнила теперешних верховодов в Ходатском, о которых
имела близкое представление, политических ссыльных из столиц,
Тиверзина, Антипова, анархиста Вдовиченко-Черное знамя,
здешнего слесаря Горшеню Бешеного. ВсЈ это были люди себе на
уме. Много они на своем веку перебаламутили, что-то верно
опять замышляют, готовят. Без этого не могут. Жизнь провели
при машинах и сами безжалостные, холодные, как машины. Ходят в
коротких, поверх фуфаек, пиджаках, папиросы курят в костяных
мундштуках, чтобы чем не заразиться, пьют кипяченую воду.
Ничего не выйдет у Власушки, эти всЈ перевернут по-своему,
всегда поставят на своем.
И она задумалась о себе. Она знала, что она женщина славная
и самобытная, хорошо сохранившаяся и умная, не плохой человек.
Ни одно из этих качеств не встречало признания в этой
захолустной дыре, да и нигде, может быть. И непристойные
куплеты о дуре Сентетюрихе, известные по всему Зауралью, из
которых можно было привести только начальные строчки:
Сентетюриха телегу продала,
На те деньги балалайку завела,
а дальше шли скабрезности, в Крестовоздвиженске пелись, как
она подозревала, с намеком на нее.
И, горько вздохнув, она вошла в дом.

5
Не останавливаясь в передней, она прошла в шубе к себе в
спальню. Окна комнаты выходили в сад. Теперь, ночью,
нагромождения теней перед окном внутри, и за окном снаружи,
почти повторяли друг друга. Обвисавшие мешки оконных
драпировок были почти как обвисающие мешки деревьев на дворе,
голых и черных, с неясными очертаниями. Тафтяную ночную тьму
кончавшейся зимы в саду согревал пробившийся сквозь землю
чернолиловый жар надвинувшейся весны. В комнате приблизительно
в такое же сочетание вступали два сходных начала, и пыльную
духоту плохо выбитых занавесей смягчал и скрашивал
темнофиолетовый жар приближающегося праздника.
Богородица на иконе выпрастывала из серебряной ризы оклада
узкие, кверху обращенные, смуглые ладони. Она держала в каждой
как бы по две начальных и конечных греческих буквы своего
византийского наименования: метер неу, Матерь Божия. Вложенная
в золотой подлампадник темная, как чернильница, лампада
гранатового стекла разбрасывала по ковру спальни
звездообразное, зубчиками чашки расщепленное мерцание.
Скидывая платок и шубу, Галузина неловко повернулась и ее
опять кольнуло в бок и стало подпирать лопатку. Она
вскрикнула, испугалась, стала лепетать: "Великое заступление
печальным, Богородице чистая, скорая помощница, миру покров",
-- и заплакала. Потом, выждав, когда боль улеглась, стала
раздеваться. Задние крючки воротника и на спинке лифа
выскальзывали из-под ее рук и зарывались в морщинки дымчатой
ткани. Она с трудом нашаривала их.
В комнату вошла разбуженная ее приходом воспитанница Ксюша.
-- Что же вы в потемках, маменька? Хотите, я лампу принесу?
-- Не надо. И так видно.
-- Мамочка Ольга Ниловна, дайте я расстегну. Не надо
мучиться.
-- Не слушаются пальцы, хоть плачь. Не хватило ума у
порхатого крючки пришить по-человечески, слепая курица.
Спороть донизу и всей кромкой в рожу.
-- Хорошо пели у Воздвиженья. Ночь тихая. Сюда доносило
воздухом.
-- Пели-то хорошо. Да мне, мать моя, плохо. Опять колотье и
тут и тут. Везде. Вот какой грех. Не знаю, что делать.
-- Гомеопат Стыдобский вам помогал.
-- Всегда советы неисполнимые. Коновал твой гомеопат
оказался. Ни в дудочку, ни в сопелочку. Это во-первых. А
во-вторых, уехал он. Уехал, уехал. Да не он один. Перед
праздником все кинулись из города. Землетрясение ли какое
предвидится?
-- Ну тогда пленный доктор венгерский хорошо вас пользовал.
-- Опять ерунда с горохом. Говорю тебе, никого не осталось,
все разбрелись. Очутился Керени Лайош с другими мадьярами за
демаркационной линией. Служить заставили голубчика. Взяли в
Красную армию.
-- Ведь это у вас одна мнительность. Сердечный невроз.
Простое внушение народное здесь чудеса производит. Помните,
солдатка шептунья вас с успехом заговаривала. Как рукой
снимало. Забыла, как ее, солдатку. Имя забыла.
-- Нет, ты положительно считаешь меня темною дурой. Еще
чего доброго про меня за глаза Сентетюриху поешь.
-- Побойтесь Бога! Грех вам, маменька. Лучше напомните, как
солдатку зовут. На языке вертится. Не успокоюсь, пока не
вспомню.
-- А у нее больше имен, чем юбок. Не знаю, какое тебе.
Кубарихой ее зовут и Медведихой, и Злыдарихой. И еще прозвищ с
десяток. Нет поблизости и ее. Кончились гастроли, ищи ветра в
поле. Заперли рабу Божию в Кежемскую тюрьму. За вытравление
плода и порошки какие-то. А она, вишь, чем в остроге скучать,
из тюрьмы дала драла куда-то на Дальний Восток. Я ведь тебе
говорю, все разбежались. Влас Пахомыч, Тереша, тетя Поля
сердце податливое. Честных женщин одни мы с тобой две дуры во
всем городе, разве я шучу. И никакой врачебной помощи. Случись
что, и конец, никого не докличешься. Говорили, знаменитость из
Москвы в Юрятине, профессор, сын самоубийцы купца сибирского.
Пока я раздумывала выписать, двадцать красных кордонов на
дороге наставили, чихнуть некуда. А теперь о другом. Ступай
спать и я лечь попробую. Тебе студент Блажеин голову кружит.
Зачем отпираться. ВсЈ равно не ухоронишься, покраснела как
рак. Трудится твой студент несчастный над карточками во святую
ночь, карточки мои проявляет и печатает. Сами не спят и другим
спать не дают. Томик у них на весь город заливается. И ворона
стерьва раскаркалась у нас на яблоне, видно опять не уснуть
мне всю ночь. Да что ты, право, обижаешься, недотрога ты
этакая? На то и студенты, чтобы девушкам нравиться.

6
-- Что это там собака надрывается? Надо бы посмотреть, в
чем дело. Даром она лаять не станет. Погоди, Лидочка, дуй тебя
в хвост, помолчи минуту. Надо выяснить обстановку. НеровЈн
час, ащеулы нагрянут. Ты не уходи, Устин. И ты стой тут,
Сивоблюй. Без вас обойдется.
Не слышавший просьб, чтобы он повременил и остановился,
представитель из центра продолжал устало ораторской
скороговоркой:
-- Существующая в Сибири буржуазно-военная власть политикой
грабежа, поборов, насилия, расстрелов и пыток должна открыть
глаза заблуждающимся. Она враждебна не только рабочему классу,
но по сути вещей и всему трудовому крестьянству. Сибирское и
Уральское трудовое крестьянство должно понять, что только в
союзе с городским пролетариатом и солдатами, в союзе с



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 [ 91 ] 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.