царицей на одну ночь, с полным сознанием, что утром ждет смерть. Чтобы
побороть свои страсти, он сначала вспоминал старообрядца Макковея, потом
переключился на совет студенческого приятеля-пошляка и попытался представить
этих гетер на унитазе, но и это не спасало...
жестов, прикосновений - как древний танец.
приличной скоростью. И наконец возле моста через реку барышня-водитель
притормозила и свернула на проселок, уходящий в глубь леса. И сразу же стало
не то что страшно, а как-то неприятно и тоскливо. Последний раз такие
чувства он испытывал в Карабахе, когда выбирался с дискетами и попадал в
руки боевиков. Конечно, если сделают попытку распять между деревьев, как
распинали оперов-костоломов, придется доставать оружие. Но это самый крайний
случай.
вышел, а та, что сидела рядом с водителем - она выглядела постарше
остальных, - обернулась и, глядя в упор, спросила подруг:
рулем, и, глянув в зеркало заднего обзора, встретилась с Бурцевым взглядом.
программе. Пусть умрет в момент оргазма.
чести. Посадим на лед
разделась, оставшись в легкомысленном сетчатом купальнике. - Я пока
искупаюсь. Когда начнете, позовите меня!
плескались в воде неподалеку от берега.
делу. Полагаю, вызвали меня не только для того, чтобы смущать своими
прелестями? Или распинать между деревьев.
намалеванным взглядом. - Если получил определенные условия - приехать
одному?
такая ситуация. Сейчас их нет: после того как вы их отделали, я отправил в
Москву.
Придется серьезно наказать, если ты не имеешь на них никакого влияния.
подругам, лежащим на отмели. О чем говорили, было не слышно. После короткого
совещания они все вернулись к машине и стали одеваться, только не в свои
легкомысленные наряды, а в обыкновенный армейский камуфляж, доставая его из
багажника. Но масок своих не снимали...
та, что проводила допрос возле поповского дома.
покажут могилу семьи Романовых?
отчетливостью. - Мы не станем завязывать глаза.
начинаются запугивания. Это что, способ вытащить меня сюда и морочить
голову?
женской фигуркой на палубе. Амазонки побежали встречать, забыв о Бурцеве, и
стало ясно, что прибыло начальство. Катер лихо причалил к камням чуть ниже
машины, и женщина с карабином за спиной соскочила на землю, направившись к
Бурцеву, женщины что-то говорили ей на ходу, а она лишь кивала и смотрела
вперед.
остальных. Да еще нашивками на груди и рукаве - "Начальник охраны
заповедника". Две женщины сели в джип и тут же уехали, все остальные
погрузились в катер, и он поплыл вверх по реке на хорошей скорости. Бурцев
улучил момент, когда начальница выйдет на палубу, и последовал за ней.
на мои. А они продиктованы не простым любопытством.
начальница.
встречались?
тому же тебя назвал Прозоров.
темные игры?
существует?
спряталась за рубкой.
протоку и закружился среди гор и лесов. Иногда он вырывался на озерный
простор, прибавлял ходу, разгоняя с фарватера привыкших ко всему,
невозмутимых лебедей. Лишь единожды он причалил к берегу, и на борт
поднялись еще две женщины в егерской униформе и вооруженные карабинами СКС.
Бурцев старался запомнить дорогу, но разобраться в сложной, запутанной сети
водоемов оказалось невозможно, разве что угадывалось общее направление, чего
было слишком мало, если придется назад выбираться самостоятельно.
высился причудливый каменный дом с башенками. На деревянном причале катер
встречал высокий человек в черном одеянии, напоминающий каменное изваяние.
Вначале он показался древним старцем, опирающимся на посох, но, когда катер
приблизился, Бурцев рассмотрел молодого, лет тридцати, монаха: борода его
оказалась не седой, а светло-русой и пушистой.
предупредила внезапно появившаяся за спиной начальник охраны. - Оружие мне!
выждала, когда набросят чалки и борт вплотную подойдет к пристани, сказала в
спину:
собственной воли.
домой. Уезжать следовало инкогнито, поэтому Бурцев решил уехать автобусом до
областного центра, а там сесть в самолет.
на чердак - благо, что двери всю ночь не закрывались из-за постояльцев, -
собрал вещи и отправился на первый автобус.
друг друга, а между ними площадь, заставленная вездесущими палатками и
табуретками, с которых торговали местными сувенирами и медом. Несмотря на
ранний час, народу было много, подошел туристический теплоход, и начался
импровизированный праздник: играли гармошки, плясали какие-то ряженые в
масках - в общем, шоу-бизнес был в самом разгаре. Уехать отсюда незамеченным
было довольно просто, и все-таки Сергей не стал искушать судьбу, не полез в
толпу, а ее краем прошел в здание автовокзала, купил билет и встал на
посадочной площадке. И только подумал, дескать, хорошо бы сейчас посмотреть
на этого пришлого Гелю, будто бы околачивающегося на вокзале, как тут же
заметил среди гуляющих высокого, но сутулого человека с огромной, до пояса,
черной бородой, длинными, густыми и желтыми от седины волосами и вида
затасканного, грязного. Из коротких дерюжных штанов торчали босые ноги с
пальцами врастопырку, вместо рубахи - черный рабочий халат - словом,
чудовище, стареющий, выброшенный из стаи орангутанг. Бурцев точно определил,
что это и есть блаженный Геля.
останавливал, что-то говорил, махал руками и шел дальше. Зрелище было
забавное, странное и притягивало внимание. Сергей встал за спины пассажиров
на площадке и стал незаметно наблюдать. А Геля пересек улицу и направился
точно в его сторону, неторопко озираясь. Он приблизился к трубчатому
ограждению, мимоходом поклонился людям и остановил свой взгляд на женщине с
вещами на ручной тележке. Понаблюдал и смело шагнул к ней и поклонился...
человека, причем взгляд отличался какой-то неброской пристальностью,
возможно, с элементом гипноза: обычно на такой взор обязательно обернешься.