свои длинные передние зубы... Кора снова задремала и проснулась ночью от
головной боли. И головная боль была такой особенной, тягостной и чужой, что
она с обреченной ясностью поняла: началась болезнь.
ее с трудом. Она пошла к двери, оперлась о нее, чтобы перевести дух, и потом
стала стучать в дверь. Но ее удары глохли -- дверь была обита поролоном и
обтянута пластиком...
Почему болезнь началась так рано?.. Кора побрела к окну -- окно открыто.
Кто-то услышит и придет. Кто-то остался на свободе. Он придет...
прав: ее оставили умирать, как оставили умирать Мишу Гофмана. Она оказалась
ненужным для опытов кроликом. Что за опыт, если кролик догадался, что его
заразили? Пускай лучше подыхает в одиночестве. -- Помогите! -- закричала
Кора в открытое окно. Там было тихо. Лагерь спал...
этому. Надо дождаться... дождаться... И она снова забылась.
Свет убежал -- это был луч фонарика. -- Проверьте ее, доктор, -- послышался
глухой голос
носилки, затянуты в резиновые перчатки, -- они ее боялись! Она была страшно
заразной.
пить.
мамочке и первым делом попросишь напиться... А ну, несите ее!
несли вверх... потом щекам стало прохладно от ночного воздуха... ее несут...
куда несут? Почему так темно?
особо опасный груз! Кому говорят -- в сторону!
Коре был неприятен -- отвратительный белый свет!
А что они обещали? Они обещали, что мамочка напоит ее. А где мамочка?
чувствовать... Но как назло забытье не наступало, и она все слышала и
видела.
блестящих балахонах, в масках и шлемах -- ни одного сантиметра открытого
тела.
запрокидывать назад маленькую головку, был запакован так же, как остальные.
Кору пронесли по коридору первого этажа. Носилки поставили в большой светлой
комнате, у стен которой находились измерительные щиты и щиты управления. Это
был зал, подобный залу управления атомной или гидростанции прошлого века.
Все готово? -- спросил полковник. Врач сказал:
они сразу поймут. -- А с Покревским помогло?
него память...
было узнать лишь по голосу. -- Где у нас советник Гарбуй, который ждет,
когда меня сбросят и повесят на первом суку? Где он, наш ангел? Пускай
полюбуется, на что нам приходится идти из-за него.
отделявшей от зала галерею второго этажа, подобно пульту телевизионного
режиссера.
их здоровыми, чтобы они могли гуманно скончаться дома на руках у родных. А
теперь мы отправляем их -- на последнем издыхании... Это же не люди, а
эпицентры страшной заразы. Мне страшно за Землю!
от вас такие слова. -- Какие?
толстый мальчик из хорошей семьи, который так и не стал взрослым. Вы
умудряетесь забирать себе все игрушки, но не хотите видеть, что вокруг
умирают и голодают люди. Вам неприятно... Вы и с Земли убежали, потому что
надеялись на конфетки. Ладно, вы их уже получили. Отправляйте девушку домой.
У нас есть еще один кандидат. Ждет за дверью... Ну! -- Вы убьете меня, --
сказал Гарбуз. -- Со временем ты умрешь сам. От стыда и нечистой совести, --
ответил генерал Лей. -- Я же тебя и пальцем не трону. На что ты мне? Даже
пригодишься в будущем. Я о тебе столько знаю, что ты предпочтешь быть самым
послушным государственным советником нашей великой страны! Я тебя сделаю
начальником трофейного управления! Ты будешь разбирать добычу с Земли -- ты
же отлично разбираешься в земных штучках... Ладно, действуй! -- Генерал...
не союзник, а только попутчик. Идем рядом, потом разошлись. И чем заниматься
гуманизмом, ты мне покажи, что там происходит! У них. А то сколько времени
прошло, как мы запустили первых, а ты от меня все таишь.
ждать рано. По словам ваших медиков. И по реакции Гофмана. Рано, генерал, не
спешите стать президентом двух планет. Можете оказаться между ними.
пока нельзя: гуманисты смотрят.
Настолько, что смогла поднять голову, когда по приказу Гарбуза техники
зажгли большой экран, глядящий сверху, под пологим углом, на Симеиз, и, как
она почти сразу догадалась, на ее родной Симеиз, на Землю-2. Что-то странное
творилось там. Там снимали кино?.. Кино, которое называлось, наверное,
"После войны". Или "После налета"... Почему-то на скамейке, на той самой,
возле памятника, лежала молодая женщина, свесив безжизненно руку к земле.
Еще два тела были видны на открытом месте, в конце аллеи. Вертолет "скорой
помощи" стоял на площадке, совсем рядом, но был безжизнен и неподвижен, люк
был открыт, но никто не появлялся оттуда, чтобы помочь пострадавшим. Вдали
на перекрестке мелькнула еще одна "скорая помощь", местная, наземная, она
медленно проплыла по экрану и исчезла...
генерала Лея:
вокруг уже дохлые, а мы время теряем! Зла не хватает! -- Я не предполагал,
-- промямлил Гарбуз. -- Предполагал -- не предполагал! Немедленно готовить
передовой отряд! Не терять ни минуты! Ты меня слышишь?
мог. Генерал рванулся прочь из зала перехода, Гарбуз закричал ему вслед: --
А что делать с Орват? -- С кем?
добавил: -- Пристрелить их всегда успеем. Срочно отправляем на Землю-2.
Каждый вирус в строку, усек?
понимала, что и в самом деле произошла некая ошибка в расчетах
инкубационного периода. Он оказался короче, чем думали здесь. И поэтому
эпидемия застала Землю-2, то есть нашу Землю -- сколько же можно говорить,
как они того хотят! -- застала нашу Землю врасплох. Но неужели и Милодар не
принял мер... И тут Кора с ужасом поняла, что совершенно неизвестно, сколько
же прошло времени на Земле с того момента, как она ее покинула. При
относительности временных переходов, когда Гофман, ушедший позже Коры,
оказался там раньше ее, могло пройти всего пять минут... и тут гости,
больные гости.
самом деле, отправьте нас туда.
здесь известно лекарство от двухдневной чумы, вакцина. По крайней мере, не
помрете... а там, сами видите!
Чепуха. Вы опоздали.
Вас же надо везти в Институт на севере... и на это нужно получить разрешение
генерала Лея.
действия переместятся к вам, мы вас тихонько отправим на север. Генерал Лей
будет занят, и мы обязательно... -- Она помрет, -- сказал Калнин.
краше в гроб кладут. -- Что? -- не сообразил Гарбуз. -- И я помру, --
добавил Эдуард Оскарович. -- Впрочем, тебя это уже не беспокоит? --
Неправда! Корват может подтвердить... -- Кора Орват!
ей остаться здесь. Как только первая волна вторжения минует, я переправлю
вас в клинику, где есть противоядие от чумы. Я обещаю!
экрана, на котором был виден Симеиз. Камера медленно перемещалась, и теперь
показался пляж, пустой, лишь неподалеку от берега покачивался надутый