подданных, - серьезно сказал Александр, - ибо как же иначе вселить в людей
уважение к закону и чувство меры?
мудрого государственного мужа он не любил даже мелких своих промахов.
могиле Гефестиона. Таис завертелась перед зеркалом, надевая для верховой
езды эксомиду сиреневого цвета выше колен и серьги из Небесной страны, дар
желтолицего путешественника. Подумав немного, она надела ожерелье из
когтей черного грифа, память храма Эриду. Только категорическое требование
Таис заставило Эрис остаться "дома", то есть проводить афинянку не дальше
стен города. Двенадцатилетний Боанергос рассыпал по степи мерную дробь
иноходи с той же быстротой, как и в прежние времена.
оружия, только в бронзовых поножах, которые он не любил снимать, может
быть, потому, что они прикрывали рубцы страшных ран на его ногах.
подбросив ее в воздух. Умный конь отошел без команды и укрылся в тени
вяза. Александр испытующе оглядел афинянку, как после долгой разлуки,
притронулся к ожерелью из когтей, с любопытством коснулся звенящей резной
серьги. Таис об(r)яснила назначение грифового когтя - знака Хранительницы
Путей - и рассказала, как она приобрела его.
сквозь прозрачную эксомиду.
- и там все еще "кси"?
поблагодарить тебя, царь! За дом в Новом городе, у ворот Лугальгиры.
оставаться подолгу.
манеру разговора, ныне вошедшую в его обыкновение.
он энергично, - снова ощутить себя юношей. В тебе я нашел божественную
исступленность, какая лежит и в моей душе, подобная подземному огню. Ты
расколола каменные своды и выпустила его наружу. Какой муж устоит перед
этой силой?
ответила Таис. - А ее нет, нет никого, кроме тебя.
Евфрата. Он далек от меня теперь, - добавил Александр, потухая.
усталой и презрительной жестокости, не свойственные прежнему облику
Александра - мечтателя и храбрейшего из храбрых воинов. Такие никогда не
бывают ни презрительными, ни жестокими. Его низкий лоб казался покатым
из-за сильно выступавших надбровий. Прямой крупный нос подчеркивали резкие
складки вокруг рта, полные губы которого уже слегка растянулись над
крепким круглым подбородком. Глубокие вертикальные борозды прорезали
некогда нежные округлости щек. Кожа оставалась по-прежнему гладкой,
напоминая о совсем еще молодом возрасте великого царя. В Спарте Александр
только два с половиной года назад достиг бы возраста взрослого мужа.
нежность, на какую была способна, будто великий завоеватель и владыка стал
мальчиком, немногим больше ее Леонтиска.
афинянка. - Может быть, ты избрал не тот путь?
чтобы не встретить вооруженных отрядов или целых армий. Они уничтожат тебя
или возьмут в рабство, если у тебя будет пятьсот спутников, или пять - все
равно. Только собрав грозную силу, можно пробить преграду из враждебных,
ничего не понимающих в моей цели иноязычных и иноверных людей. Видишь
сама, мне пришлось опрокинуть огромные царства, разбить бесчисленных
врагов. Но не прошло и двух лет, а в Индии Чандрагупта уже отобрал у меня
часть завоеванной земли, выгнал моих сатрапов! Нет, не смог я достичь
пределов Ойкумены по суше. Теперь попытаюсь морем.
Востока, тебе удалось бы пройти больше?
гибелью. И времени потребуется слишком много. Медлен путь пешком. Нет, я
был прав, идя дорогой силы. Неверны исчисленные величайшими учеными Эллады
размеры Ойкумены. Она гораздо больше, но это их ошибка, а не моя!
обрушились на меня, как река в половодье.
спросила Таис.
составляем острие копья, способного сокрушить все на свете. Впервые
спартанская стойкость распространилась на десятки тысяч моих воинов.
Заслуга моего отца Филиппа! Это он сумел собрать и воспитать войско такого
мужества и выносливости, чтобы оно качеством отдельных воинов приблизилось
бы к лакедемонскому. С этими отборными тридцатью пятью тысячами я отразил
и сломил силу, по численности во много раз большую, но худшую по качеству
людей. Все шло хорошо, пока едина была цель, грозен враг и нас не
обременял груз колоссальной военной добычи. Сплоченность изнашивается, как
физическая сила. Чистота сердца и бескорыстие, как железо ржавчиной,
раз(r)едаются лестью окружающих, толпами продажных женщин и торговцев,
жрецов и философов, родственников и мнимых друзей.
войны и владычества в покоренных странах, осталось мало - горсточка на всю
великую империю. И я теряю их одного за другим, как потерял несравненного
героя Гефестиона. С другими я стал враждовать, иногда справедливо - они не
понимали меня, иногда несправедливо - я не понял их. Но самое страшное:
чем дальше, тем сильнее расходились наши цели! Я не смог больше думать о
гомонойе, равенстве среди народов, когда ее не нашлось среди ближайших
друзей и соратников. Главный яд в сердцах всех людей: идиотская спесь
рода, племени и веры. С этим я бессилен справиться. Таков конец азиатских
завоеваний: я, владыка полумира, опускаю руки, чувствуя себя
путешественником у начала дорог. Ты права, я был бы счастливее, бредя
одиноким свободным странником в нищенской одежде, положась на милость
богов и любого вооруженного встречного!
нежно, слыша взволнованное дыхание, отдававшееся скрипом в пробитой
стрелой груди. По мощным рукам, некогда божественно спокойным, пробегала
нервная дрожь.
внезапностью спросил Александр.
неласково македонец.
и не поймешь, пока мы не будем вместе совсем. Мне самой не нужна ни
исключительность, ни изгнание соперниц. Нужно, чтобы я получила право
охранять тебя - иногда вопреки твоему минутному желанию или против воли
друзей и соратников. Иначе ты не сможешь опереться на меня в трудный час
измены или болезни.
много раньше.
назначить или ограничить ночным ложем. Тут необходимы усилия обоих, но
так, чтобы это видели и чувствовали все окружающие. Чтоб стать царицей,
требуется много лет, а у тебя, как я вижу, нет в распоряжении и года.
готовы и готовятся на верфях Вавилона и Александрии Евфратской.
спутницей?
безводных пустынь. И драгоценна ты! Жди меня в Вавилоне!
империей во время моего отсутствия.
Неловкое молчание нарушил топот скачущей во весь опор лошади. Всадник из
персидской знати - гетайров нового набора - поднял над головой сверток
письма. Александр сделал разрешающий жест, и, спешившись, гонец подбежал,
держа послание у низко склоненного лица.
несколько строчек, исписанных крупным почерком.
можно плыть. Селевк приближается с большим караваном слонов, а Певкетос
ведет молодых воинов из Арианы.
голову, насторожил уши и на повторный зов подбежал к хозяйке. Махнул рукой
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Панов Вадим
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Глуховский Дмитрий