Чтение 91–й страницы книги ~Атланты. Воин~

думал воспарить без крыльев. Нет, Мастер пойдет другим путем. Ум и руки -
вот все, что нужно творцу. Десять лет он вынашивал эту идею, три долгих
месяца собирал изящный и прочный каркас, еще два отнимало каждое крыло. Но
он уже близок к цели!

Близок!

Мастер налил себе вина и залпом выпил. Оглядев стол, он обнаружил,
что Икар почти не ел. Опять думает?

"Дурачок!" - ласково шепнул Дедал. Разве может разгадать человеческое
сердце тайну, подвластную лишь разуму и рукам?! Нет, только руки и разум.

- Ну как, придумал?

- Еще нет, отец.

- Думай, думай...

День сменяла ночь, а ночь порождала день. Талое продолжал свое
бесконечное падение. Дедал терпеливо нанизывал нескончаемую гирлянду
перьев.

- Ну как, придумал?

- Еще нет, отец.

- Думай...

Но вот Мастер приложил к основе последнее перо и отодвинулся, не дыша
разглядывая результат своей титанической работы. Четыре крыла, снабженные
хитроумной системой колесиков и бычьих жил, которая должна удесятерить
силу человеческих мускулов.

- Ну как, придумал?

- Да, отец. Почти да.

- Ты уверен?

Икар кивнул.

- Да.

- Но зачем я тогда потратил столько времени, создавая крылья нашей
свободы?

- Они послужат нам, отец. Но они слишком сложны, чтобы мы могли
подарить их людям. Их тонкий механизм слишком капризен. Никакой мастер не
сможет повторить сделанное твоими руками.

- Кроме меня в мире нет Мастера, - пробормотал Дедал.

- Мои же крылья, - воодушевленно продолжал юноша, - будут служить
всему человечеству.

- Ладно, фантазер, потом расскажешь мне, как их изготовить. А сейчас
бежим. Мне надоело гнить в подвалах Миноса.

Когда принесли ужин, Дедал шепнул стражнику, что хочет немедленно
видеть царицу Пасифаю. Мастер не боялся, что стражник выдаст его царю.
Гнев Миноса был страшен, гнев Пасифаи был поистине ужасен.

Едва стемнело, царица вошла в темницу.

- Ты хотел видеть меня, Дедал...

- Да, несравненная. Заточенный в этом подземелье, я сделал открытие,
которое дарует неслыханное наслаждений в любви.

Даже в темноте было видно, как засверкали глаза Пасифаи, славившейся
своей ненасытностью в любовной страсти. Облизав губы, она попросила:

- Расскажи мне.

Дедал покачал головой.

- Нет, царица.

- Ты хочешь рассердить меня?

- Как несравненная могла так подумать! Я боюсь прогневить твоего
божественного супруга.

Пасифая томно улыбнулась.

- Говори. Он не узнает.

- Хорошо, - делая вид, что неохотно принимает это решение, сказал
Дедал. - Но при условии, что ты поможешь мне и моему сыну выйти из
темницы.

Царица начала выказывать признаки нетерпения.

- Ну хорошо, хорошо! Я поговорю с Миносом.

- Нет, я хочу выйти из тюрьмы сейчас же. Ты лишь помоги мне
избавиться от охранника.

- Хочешь бежать с острова? - Пасифая с любопытством взглянула на
Мастера. - Но это глупо. Корабли Миноса догонят тебя. Впрочем, как знаешь.
Что я должна делать?

- Угости охранника этим вином. Он не посмеет отказать тебе.

- А что это на самом деле?

- Яд. Самый сильный яд.

Пасифая, испытывавшая от чужих страданий не меньшее наслаждение, чем
от любви, сладострастно улыбнулась.

- Надеюсь, он помучается.

Страж мучился совсем немного. Пасифая отворила дверь.

- Выходите. - Она потрепала по щеке Икара, прячущего за спиной
крылья. - Какой симпатичный мальчик!

- Отстань от него! - велел Дедал. - Вот, держи то, что я обещал.
Прикрепи этот механизм к чреслам мужа и испытаешь божественное
наслаждение.

- Посмотрим!

Царица схватила поданный ей предмет и убежала.

- Что ты ей дал? - спросил Икар.

- Я изобрел это в одну из бессонных ночей. Двойная спираль,
соединенная прочнейшей пружиной и замком из сплава, который не возьмет
даже стальная пила. Отныне Минос не сможет любить ни одну женщину. Как
только он возжелает ее, спираль причинит ему боль. - Дедал рассмеялся. -
Это моя маленькая месть. А теперь поспешим, иначе эта сука приведет
воинов. Я ее хорошо знаю. Одевай крылья. Или ты сможешь обойтись без них?

Икар покачал головой.

- Еще нет. Я пока не готов преодолеть страх перед Космосом.

Юноша одел оба крыла и скрепил их на груди кожаным ремешком. Дедал
завязал точно такой же ремешок у него на спине. Завязал, потом помедлил и
чуть ослабил. Перед глазами возник Талое, отчаянно машущий руками. А, будь
что будет, пусть все решит Мойры!

- Помоги мне, сынок.

Убедившись, что крылья надежно закреплены, Дедал добавил:

- Только не подлетай слишком близко к солнцу, иначе его лучи могут
растопить воск, которым склеены крылья.

- Какое солнце, отец? - удивился Икар, пробуя крылья. - Ведь сейчас
ночь.

- Наш путь будет долог и наступит день.

Дедал первый взмахнул руками и поднялся в звездное небо. Икар
устремился вслед за ним. Далеко внизу замелькали смутные очертания дворца,
скалистых мысов, и все поглотило грозно рокочущее море. Мощно работая
руками, Икар парил над отцом. Сверху доносился веселый голос юноши,
радующемуся неизведанному прежде счастью полета.

- Я лечу! Лечу!

- Не поднимайся слишком высоко! - крикнул Дедал. - Ты растопишь воск!

Икар захохотал. И вдруг смех оборвался. И полетел в грохочущее море.
Дедал отчетливо увидел, как отчаянно машущий руками Талое падает на камни.

"Вот так! - подумал он. - Никому не суждено подняться к солнцу!
Никому!"

Он продолжил полет и вздрогнул, когда рядом вдруг послышался ликующий
голос.

- Отец! Я потерял крылья, но Космос держит меня. Он не дает рухнуть
мне в море! - Юноша захлебывался от восторга. - Я разгадал тайну полета. Я
подарю ее людям. Я научу их парить в небе!

- Как же, сынок? - крикнул Дедал, подлетая поближе к парящему под ним
юноше.

- Сердце, отец! Нужно иметь доброе, бесстрашное серд...!

Долото, заткнутое доселе за поясом, вонзилось в затылок Икара.
Потеряв равновесие, Мастер едва не последовал вслед за рухнувшим в море
сыном, но у самой кромки воды сумел выровнять полет.

Мгновение спустя, он ровно махал крыльями над бушующим морем.

Встало солнце.

Губы Мастера шептали:

- Я назову это море Икарийским. В память о твоей мечте о свободном
полете. Несбыточной мечте. Я спрячу свои крылья и лишь легенда поведает
людям о Мастере, покорившем небо. Легенда. Легенда...

Ветер разносил его шепот во все стороны, рождая легенду.

Солнце уже было в зените, когда Дедал приземлился на острове,
именуемом ныне Сицилией. Он снял истрепавшиеся в полете крылья и бросил их
в море. А потом захохотал, представив, как Минос страдает от его коварного
подарка и долго не мог разогнуться от смеха.

И в его воображении уже не представал Талое, летящий головой на
камни. Лишь тихо звучали слова:

- Ну как, придумал?

- Да, отец.

- Как же, сынок?

- Серд...!

А ветер разносил по земле легенду.

8. ОСТРОВ КРИТ

Мыс Малея, что на южной оконечности Пелопоннеса, сплошь изрыт
солеными штормами. Царь Леонид стоял на краю высокой скалы, у подножия
которой глухо ворчало море. Задиристый ветер звонко свистел в уши и играл
складками пурпурного трибона [трибон - короткий спартанский плащ]. Вот он
поднатужился, разметал тучи, и появилась луна. Ее белый щербатый лик
осветил поверхность моря, заставив маслянисто блестеть лениво
перекатывающиеся волны. Лакедемонянин пристально, до боли в глазах