пробрался от ниши к нише. Дальше было свободное пространство, через
которое вела дорога в южную часть дворца. Туда, где размещались покои
царских дочерей. У стен стояли рослые воины. Их лица были подозрительными,
а глаза придирчиво ощупывали каждого, кто проходил мимо.
каждого, что-то прорычал нечленораздельное. Мрак напряг слух, не услышал
ответ, но начальник стражи рявкнул еще злее:
Ему была обещана царская дочь, он это не забудет!
сразу. Без предупреждения. Вас для того и поставили здесь по трое-четверо,
хотя обычно тут и одному делать нечего. Ясно?
замыслил.
странникам, каликам... Проверяйте каждого из селян, что привезет зерно или
мясо.
тех, кого знаем в лицо.
задом влез в дыру, глаза не отрывал от стражей. Дурни, привыкшие к сытой и
беззаботной жизни, даже не посмотрели в эту сторону. Трутни, а не стражи.
Глава 45
знакомая фигура в волчьей душегрейке, наброшенной на голое тело. Но
царская дочь держалась, даже не дрогнула бровью. Медленно повернула
голову. Мрак от двери смотрел жадно и печально.
приехал?
живу, Светлана. Никогда не рассчитываю как лучше... или даже как
правильнее.
пришел сейчас.
теперь все здесь твое, Мрак. Когда ты приехал, то даже те немногие, кто
был против тебя, сейчас тебя жалеют и говорят только о том как бы тебе
спастись. Ты завоевал их сердца, Мрак.
его губы:
как изменилось ее прекрасное лицо. Оно было еще прекраснее, только глаза
были тоскливые как у побитой волчицы. На бледных щеках блестели две мокрые
дорожки. Из глаз выкатывались все новые блестящие жемчужинки.
потеряла все.
испуганные взгляды мамок и нянек.
заперто. Он толкнул дверь, на том конце комнаты малышка сидела в углу
комнаты. Вид у нее был печальный, заброшенный. На щеках блестели, как и у
старшей сестры, две мокрые дорожки.
мгновенно просохли. Но не встала навстречу, смотрела вопросительно. Мрак с
задумчивым видом покачал головой:
подпрыгнула. Он нагнулся, подхватил на бегу. Она прижалась к его груди,
счастливая, жадно нацеловывала его лицо, глаза. Ткнулась губами в морду
жабы, та возмущенно отплюнулась и вытерлась перепончатой лапой. Тоненький
голосок от смеха зазвенел как серебряный колокольчик:
красивое.
отступил к двери. Когда голоса и топот подкованных сапог приблизились,
тихонько вдвинулся в проем. Прикрывшись шторой, услышал как грохнула
дверь. Резкий голос воеводы Рогдая прогремел как гром:
противные? Я люблю Мрака!
голос воеводы стал глуше, Рогдай говорил через плечо: -- Сказано ж вам,
дурни... Три кордона стражи, да еще на крыше дюжина самострелов.
отодрал от плеча Хрюндю, вцепилась не только всеми четырьмя, но и зубами:
Это было в старом дворце, который построил великий Тарас, дед Додона,
Древнее здание было выше по течению, всего в двух верстах от нового, где
царствовал нынешний царь Додон.
какие только были в подвалах. Кречет не растрогался царской милостью.
Напротив, ощутил как на загривке зашевелились волосы. Велел пить как можно
меньше, не наедаться, ибо драться отяжелевшему трудно, уши держать на
макушке.
казался больше ключником, чем умелым воителем, выглядел озабоченным только
тем, как накормить да ублажить гостей, потому многим показался неожиданным
его крик:
посуды, треск глиняных кувшинов, а следом раздался леденящий посвист
множества стрел. Кто-то вскрикнул, дальше слышно было как часто застучало,
будто крупный град обрушился на деревянное крыльцо.
до зубов царские дружинники. Еще распахнулись три потайных хода, оттуда
тоже полезли сопящие воины, но люди Кречета уже выскочили из-за
опрокинутых столов.
прикрываясь щитом, быстро и зорко осматривался. От стрел пострадал только
один, не успел укрыться, остальные же сделали так, как давно он учил
защищаться, а теперь как голодные волки бросились навстречу царским
ратникам, выскочившим добить раненых. И от праведной злости у каждого
прибавилось сил, каждый бьется за десятерых, рубят страшно, рубят весело,
ибо на них придирчиво зрят из вирия отцы и деды.
поцелить своих, и бой шел грудь на грудь. Кречет ощутил, что устала рука,
весь был мокрый от струй крови, когда вдруг наметился просвет. Крики его
людей стали слышнее. Из дверей перестали выплескиваться люди с оружием, а
уцелевшие пятились, кое-как отражали удары его людей. Переступать
приходилось через груды трупов, через стонущих раненых. Царские воины уже
не поднимались: люди Кречета пощады не знали.
полу корчилось втрое больше.
всю жизнь не просидишь, и воины, мгновенно все поняв, бросились за
убегающими. Добро, успел подумать Кречет, что отобрал только матерых,