спрячешься. По ту сторону видна новая лужайка, белые одежды, даже слышно,
как хлопают крылья, словно крупный гусь, привстав на цыпочки, готовится к
взлету.
ползком взбледнел, с мокрых бровей срывались мутные капли. Дышал хрипло,
железо поскрипывало при каждом вздохе.
христианство... Нет, Томас, мы пойдем другим путем.
видел то, чего не мог увидеть Томас. Томас медленно пошевелился, страх и
чувство непомерности задачи сковывали как трескучий мороз лужицу.
если бы могли. Нависнет стыд, что отступили, а это... гадко. Редкий
мужчина уснет спокойно, зная, что когда-то отступил, где-то уступил,
попятился. Я хочу сказать, что довольно таиться за каждым кустом. Пусть
охотник, который охотится за нашими шкурами, поймет, что мы не зайчики, а
хотя бы тигры.
лихорадочный румянец. Некоторое время смотрел неверяще, голос дрогнул:
Христа так велика?
заметили. С трудом, но заметили.
зазывно. По воздуху плыли струи нежнейшего аромата роз, еще каких-то
цветов, Томас их не знал, это дядя разбирался в цветах так же, как он в
оружии, отец в конях, а Макдональд в геральдике. Трава с каждым шагом
нежнее, под сапогами хрустит и вдавливается в землю так, словно по ней
прет осадная башня.
глазах грустнел. Лицо вытянулось даже не как у его толстомордого коня, а
как у сарацинского, худого и поджарого. Голос дрогнул:
здесь все в щепки, только бы вызволить Яру. А сейчас меня ужасает сама
мысль, что я дерзновенно вторгся, грязными сапожищами топчу райскую траву!
Уже молчу, что я сделал с Божьими посланцами...
самом деле никогда не хотелось надавать себе по морде?.. И не было стыдно
за свои мысли... цели... желания?
должен быть постоянно ясен.
сказал? И я не помню. А ты в самом деле постоянно ясен?
замедлять шаг стал... Это верно, когда лежишь, мыслится лучше.
ногах.
указал калике на двух сцепившихся стрекоз. Тот с каменным лицом в свою
очередь указал на нечто блистающее впереди. Томас разглядел арку, а еще
через сотню шагов увидел такую же блистающую фигурку. От арки в обе
стороны тянулась решетчатая стена, огораживая остальную часть сада.
наоборот...
насмешка над христианскими добродетелями, целомудренностью и
непорочностью, нахмурился, надменно вскинул подбородок.
худощавым лицом. В его руках был длинный меч, он забросил его на плечо, и
так бродил перед воротами, видимо устав стоять, как предписано.
гиганта. Весь в чешуйчатой броне, голову закрывает конический шлем, за
плечами круглый щит. Иногда снимал меч и мимолетно касался... нет, не
касался, а слишком близко проносил кончик меча над землей, там вспыхивало
быстрое злое пламя. Томас расширенными глазами смотрел на оплавленные
шрамы. В груди стало холодно.
-- Но через этот проще... Понимаешь, ваш и этот раи вылупились из
иудейского. Между ними нет даже высоких заборов... По крайней мере, не
должно. Одни и те же ангелы... Если проникнем сюда, то отсюда уже будет
так же просто, как два пальца прищемить.
отряд.
за просящие нотки, но измученное тело ныло, ноги подгибались, а правая
рука висела как дохлая гадюка на перилах.
слезает с печи... ну, не отходит от камина в родовом замке, не сможет
договориться даже с соседом. А ты готов даже с сарацинами... Пожалуй, из
тебя получился бы не самый худший король на свете. По крайней мере, я
знавал одного еще хуже. Правда, давно... Увы, договориться с исламом
трудно. Вера молодая, сильная, непримиримая по молодости. У их одно
требование -- прими ислам!
предостерегающе вскрикнул. Томас мгновенно обернулся, железная рукоять
радостно скользнула в слабые пальцы. С небес падали, как раскаленные
добела глыбы, огромные белые фигуры с красными горящими глазами. У каждой
за спиной по шесть крыльев, в руках страшно рассыпали оранжевые искры
длинные мечи.
принял удар падающего тела. Там был грохот, лязг, вспыхнуло багровое
пламя. Томас сам рубил во все стороны, стараясь успеть поразить белокрылых
как можно больше, сейчас падет, и так держится чудом...
слышались треск, лязг, хрипы, крики боли и ярости. Томас чувствовал, как
резкие удары рассекают железные доспехи, но боль только подстегивала
ярость, живым не собьют наземь, он умрет не от ран, а от изнеможения, как
умер Англ, как умирали...
звенела сталь, слышались крики, хлопанье крыльев, потом на голову
обрушился удар, сорвал шлем. Кровь потекла в глаза. Вдруг сзади подхватили
сильные руки, он ощутил, как ноги оторвались от тверди.
он слышал шум крови в ушах, грохот, руки конвульсивно сжимали рукоять
меча. Потом спина уперлась в твердое. Он смахнул кровь с глаз, дико
огляделся. Над ним возвышался золотой гигант, свирепые глаза рассматривали
пронизывающе, с недоумением. Рядом краем глаза Томас усмотрел куст роз, а
ладонь нащупала толстый ковер. Веяло прохладой, журчала невидимая вода,
воздух чист и сладок.
красной от крови из другой раны. Лицо его было перекошено. Калику с двух
сторон поддерживали золотые гиганты, подобные первому, разве чуть мельче в
кости. Глаза их были черные, как спелые сливы.
выскочили. Давно, видать, не дрались...
удар молнии:
только странник в этом мире...