рывку и тяжести в животе. Однако то ли сил у Олега было мало, то ли еще
чего, но пришлось выдерживать напор мертвяков и зверей долго, пока руки не
начали отваливаться.
размазало по лицу. Он тяжело дышал, сил не было поднять руку и стереть
кровь и грязь.
неряшливая Боромириха затягивала окна не только в сарае, но и в доме.
Смутно виднелись тени, на миг блеснуло лезвие боевого топора, прорубив
пленку магического пузыря. Тут же вспыхнуло и стекло красными каплями.
Таргитай заорал и подпрыгнул: капля попала на сапог, прожгла.
исполинские силы через себя со страхом подумал Таргитай. Что-то могут и
порвать, а если и не даться, то все одно сил на борьбу уходят горы.
прогибалась, когда наваливался на пленку бычьего пузыря. В желудке
возникла пустота. Таргитай сжался сказал бодрым голосом:
желудка Таргитая опустился в кишечник -- певец даже опасливо пощупал сзади
портки. Вся кровь из головы отхлынула к том месту, которым сидят. И думать
тоже сразу стало легче, интереснее.
далекие странные голоса. Рука метнулась к дудочке. С трудом удержал. Не
поймут, будут ругать. Еще побьют. Мол, время такое, не до песен. А почему
не до песен, когда он чует, что песни нужны всегда. Только разные песни.
Но если Олег говорит, что без думанья нет человека, если Странник
доказывает, что нет человека без мужества и чести, то он чует, что
человеку надобны и песни. Или то, что просыпается от песен.
Мутные стенки пузыря затряслись. Раздался свист, затрещало. Воздух стал
горячим, как в Песках.
секиры! Таргитай охнул и согнулся от острой боли, не в силах пикнуть, не
разогнуться, ни вздохнуть. Но теперь и сам прикусил язык. С перекошенного
лица волхва пот лился градом. Он пользуется магией. Вспомнил Таргитай
виновато, еще не умея управлять, а для труса... ну, пусть очень
осторожного, привыкшего сперва семь раз отмерить и рассчитать, это же как
серпом по... пальцам.
пузыря рябило и мелькало, словно бы там носились тысячи муравьев. И
мелькание ускорялось, муравьи тоже пытались убежать с разогретой пленки.
бы переломить битву.
бога войны. Они страшны и свирепы, а в битвах не знают равных. Их нельзя
сразить никаким оружием, потому что их мать обошла весь мир и взяла клятву
со всех зверей, птиц и рыб, что не повредят ее детям. А также упросила
камни, деревья, железо, воды и все-все, что могло повредить им. Так что
они смертны, но неуязвимы!
значится.
лопаясь, у Мрака волосы встали дыбом при мысли, что вот-вот вывалится и
полетит вверх тормашками с немыслимой высоты. Таргитай, напротив, заорал
радостно:
еще какой магической штуке. Но когда желудок подпрыгнул и опять полез по
горлу, поверил. Сжался, сидел зеленый, на лбу выступила испарина. Одно
дело бояться, другое -- бороться со своим же желудком. Тот норовил
выпрыгнуть, а когда Таргитай с усилием загонял обратно, во рту оставалось
содержимое, и много.
стукнуло. Стены вспыхнули горелым дымком, исчезли. У Таргитая выплеснулось
на твердую сухую землю. Мрак брезгливо отстранился.
темнела стена черного леса, в сером небе проползали тучи. Из-под ног
шмыгнули серые комочки мышат.
к лесу вроде дымок?
Если ты не промахнулся. Даже сюда несет горячим хлебом и вареной рыбой.
Где только и берут? Степь!
Степь. Они привыкли называть Степью все, что было за черной стеной их
непроходимого и непролазного Леса, но на самом деле здесь узкие клинья
подлеска рассекали степные просторы, сливались, не давая проходу ни
конному, ни пешему.
Настолько много, что с летящего Змея можно бы и эти места принять за Лес.
На самом же деле этот отличается от того тем, что здесь нет лесной защиты.
Степь прокрадывается длинными языками, огибает рощи, по широкой дуге
минует балки и овраги. Здесь и травы уже не те, и птицы другие, и ветер
пахнет иначе.
вовсе. Взгляду откроется такая ширь, что пугает лесного человека и
взвеселяет сердце степняка. Это глазам степняка больно, если видят хоть на
горизонте юрту соседа!
крыши, крытые гонтой, а все городище окружали широченный ров и высокий
частокол на вершине вала. Таргитая передернуло при виде зловеще-черных
заостренных бревен, представил забившиеся между ними сгустки темной крови,
жирных мук, жуков, мокриц. Мрак хмыкнул: он уловил знакомый запах. Столбы
смолили много раз: дерево под нею хранится лучше, служит дольше.
Через него шел узкий мостик, правда, из толстых бревен. Но -- без перил.
пробурчал что-то под нос. Таргитай отсюда видел что-то неправильное в их
лицах, чувствовал, как напрягся Олег.
Целое племя одноглазых. Свирепых и лютых людоедов, чудовищных зверолюдей,
лишь обликом похожих на человека...
жестом. Не то желал всех обнять, не то прижать к груди и удавить.
двое были при оружии, но у невров волосы встали дыбом. Зачем оружие этим
гигантам, да езде покрытым толстенной кожей, которую -- отсюда видно! --
стрелами не пробить, мечами не прорубить?
весит явно в пять-шесть раз больше. Каждый заломает тура или медведя
голыми руками и унесет на одном плече.
-- с такой тушей замерзнуть трудно, тепла хватит на трое суток.
показалось, как вокруг них загибается воздух. Или не воздух -- а
магические линии, что пронизывают весь мир.
трепетом всматривались в лица. У всех короткие волосы, жесткие как у
кабанов, узкие лбы, короткие носы с раздутыми ноздрями, широкие нижние
челюсти. Два глаза злобно смотрят из узких щелочек под нависшими как
скальные выступы надбровными дугами, а на грани лба и волос, почти прячась
под ними, у каждого смотрит кроваво-красный третий глаз!
Орловский Гай Юлий
Грабб Джеф
Андреев Николай
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий