молодости - молодость не в упрек - ошибся он в патрикии Калокаре и
посольских греках. Писали, будто греки соблазнили его золотом. У
Святослава было больше золота, взятого на хозарах, чем во всей Византии.
Калокар соблазнил Святослава имперской диадемой. На что было Святославу
воевать империю! За то время печенеги из-за Волги пришли на место хозар,
едва Киев не разорили. И пошло бедствие от печенегов. Князь Святослав
дружины израсходовал против греков понапрасну и, на свою да на нашу беду,
пропал на днепровских порогах от собственного небреженья. Да и дружина с
ним шла глупая. Так он ушел, настоящего не совершив.
не на Суле - на правом волжском берегу. Были на такое у Святослава и сила,
и время. Половцев били б на переправах, всех бы смиряли заволжских. И
осаживали их на хорошей земле, учили б пахать, и, глядишь, они бы,
оседлые, вместе с нами заботились о волжских крепостях. Как берендеи и
торки на Роси. Половец тоже человек. Сейчас труднее стало, а ничего иного
не придумаешь. Мои мысли ведомы князю Владимиру Всеволодичу. Скажешь ему:
на чем стоял, на том и стою. Нет и не будет покоя Руси, пока не пойдем в
Степь по-святославовски. Сломать нужно половецкую кость, как сломали
хозарскую, и встать на Волге.
оно уже расправилось со всеми облаками и, не терпя ныне оболоки, медленно
катится огненным шаром, для которого нет сравнения - и добела каленное
железо, и пылающие плавильные печи, да что ни возьми - все пустые слова.
живут в воздухе, подобно рыбам морским, не касаясь твердой земли и в ней
не нуждаясь, либо ушли в сторону тени за земную округлость, либо имеют
иной, собственный способ укрыться от солнца.
Стрига княжича. - В такой день, как сегодня, солнце ему воск на крыльях
растопило б еще на земле...
известное, не раз и не два обсужденное. К тому же новый человек - помощник
для мысли. Находишь при нем новые слова для старых рассказов, и старое,
истасканное, казалось бы, затертое, подобно древней монете из мягкого
золота, о которой только и скажешь, что золото это, вдруг обновляется. И
видишь, что не все знал, не все понял, и, добавляя, радуешься тайне
разума, и постигаешь: не для затворничества создан ты, давая - берешь,
раздавая - богатеешь.
дружинки - копья, - ехали левым берегом Сулы по кснятинским владеньям.
стога разбежались от реки, обозначая своими дальними рядами границы
весеннего половодья. И там, где начинались пахотные поля, среди свежих
зеленых стогов попадались коричневые, а кое-где и почерневшие.
Прошлогодние и более старые. Не понадобилось до новой травы, а там
осталось и от новой. Как всегда, вывозили с осени ближние стога, добираясь
к весне до дальних, и не всегда была в них нужда. Служили эти стога и
другой приметой.
Проходили стороной, к нам не подступали, как тебе ведомо. Стога суть тоже
свидетели, немые, однако говорят, не пишут, да летописцы! Вот тебе и
загадка родилась!
поливкой. Высоко речная вода пропитывает землю, но коротки корешки у
капусты, репы, моркови, у прочей огородины. Заезжая на телегах в реку,
кснятинцы возили воду. А на своем польце кто как приспособился. Одни
растаскивали ведрами, другие выпускали воду по канавкам, и, остановившись
у гряд, вода сама себе ход находила.
ответы. Две женщины, выбежав на дорожку, которой должны были пройти
всадники, еще издали кричали:
платками так, что виднелись лишь глаза. Страдай не страдай, красоту
оберегай. Остановив боярского коня за удила, первая с участием спросила:
пальца длиной, покрытый темной мазью от пыли, от мух, рубец менял лицо
боярина.
отвечал боярин. - Живая кость мясом обрастет, красавицы. Есть не мешает,
говорить не препятствует.
нашего, порезали. Увидела - глазам не поверила. Говорит, сгоряча он, а за
ночь разболеется.
огрубевших от солнца мужских лиц.
горячая Елены молитва...
Переяславле и то была б ей цена. Стало быть, здесь...
живут, четвертый год, - сухо сказал он. - Ты на другое взгляни! - И боярин
указал на правильный, длинный кусок поля, заросший сорняком. - Не один мы
уже проехали такой. Видишь? - боярин указывал. - Там, там. Еще гряды
видны, а вместо огородины соры землю сосут.
Хорошие были, сильные люди. Я всех знаю здесь. Ведь не бегут, приходят,
прощаются, виноватые будто. Я каждому одно говорю: будем мы так все
переставляться назад, я шаг, я два, ты три... Залезем в леса. Думаешь, в
покое оставят нас? Половец и в лес научится лазить. С запада - литва да
поляки, германцы мечом размахивают. Не понимают меня, думаешь? Понимают.
Так и говорят - надоело под бедой жить. Ты, мол, боярин, умри сегодня, а я
- завтра. И я книголюбив, и ты книге не чужд. Где, скажи, когда умел
человек себя заставить выбрать горькое вместо сладкого? Биться легко - ты
срубил, либо тебя срубили. Миг один. А вот так, каждый день ждать
половецкой стрелы... Не для себя. Один говорил - не хочу дочь дать в
половецкие рабыни. Другой за сыновей болеет душой... Я Кснятин люблю,
места здесь люблю. Но я-то каждую ночь за валом сплю...
вчера облава выгнала хана Долдюка. Вброд пройдя через ручей, спешились
напиться свежей воды из родничка. Лес гудел пчелами, которые брали
последний взяток с доцветающих лип.
владельцы вышли с оружием - где на телегах, стоявших с поднятыми
оглоблями, завешенными рядном для тени, где на меже торчали копья,
виднелись длинные щиты, удобные в пешем бою, мечи в ножнах, длинные
русские луки. Симону помнилось, что вчера подобного не было. И в самом
Кснятине сегодня сторожа не ленились открывать и закрывать ворота. Симон
понимал не спрашивая, что осторожности приняты из-за Долдюка. Пройдет
сколько-то дней, и опять беспечных станет больше. Боярин Стрига, сам Симон
и провожатые выехали, как и вчера утром, только с мечами и с округлыми
щитами. Боярин подвесил шлем к седлу и добавил, как бы подчиняясь общей
мысли, лук с колчаном.
траву уже скосили и часть стогов вывезли. Огород устроился на уклоне, едва
заметном глазу, но достаточном, чтобы вода, не размывая междурядий,
спускалась вниз - к влаголюбивой капусте. Посев хлебов на глаз охватывал
сохи три, как и на других полях; овес, ячмень и пшеница обещали изрядный
урожай, пудов до тысячи пойдет в закрома, коль не случится беды. Над
полем, примкнув к косогору, под купой развесистых ракит виднелось нечто
вроде хутора. Глаз обманывал - вблизи обнаружились три избенки, слепленные
кое-как из жердей, затянутых ивовой плетенкой, забросанных глиной, под
камышовыми крышами. Как и все полевые строеньица кснятинцев, боярская
усадьба годилась, чтоб укрыть от солнечного жара либо от дождя, но зимой
подобному жилью обрадовался бы разве только забеглый бродяга. Такой
усадьбы не жаль было лишиться, и не трудно восстановить разрушенное.
Повыше, на степной траве, паслось несколько спутанных лошадей. Из-за хат
веял дымок. Два крупных пса кснятинской породы повестили о приезде гостей
ленивым лаем откуда-то из высоких зарослей сорной травы, обычно
захватывающей землю около небрежно содержимого жилья.
высунулись люди.
лошадей, они отвели их к коновязи в густой траве, отпустили подпруги,
скинули седла и положили потниками вверх - сушиться. Взлохмаченные, босые,
в одинаковых пестрядинных штанах и рубахах.
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Смит Кордвейнер
Апраксина Татьяна