они мчатся сквозь эту белую ночь, и вдруг все показалось мне каким-то
нереальным - и то, что я тут сижу вместе с Пат, а Отто где-то в пути.
Счастливая, уперев руку с картами в край стола, она улыбалась мне.
лось за нашим столиком и доброжелательно стало подсказывать, кому и как
ходить. Видимо, жена его уже спала, а ему было невтерпеж с кем-нибудь
поговорить. Положив карты на стол, я ехидно уставился на него. Не выдер-
жав моего взгляда, он ушел.
чего Пат надо было отправляться спать. Я простился с ней в холле. Она
поднялась по лестнице и, прежде чем свернуть в коридор, остановилась и
оглянулась. Я еще немного подождал, а затем зашел в дирекцию за ключом
от моей комнаты. Маленькая секретарша усмехнулась.
там молятся, - ответила она.
я и быстро поднялся наверх. Мой чемодан уже был распакован. Через полча-
са я постучал в дверь, соединявшую наши комнаты.
обладатель коньяка и "порторонко". - Я вытащил две бутылки из карманов
своего купального халата. - А теперь говори сразу: сколько здесь перебы-
вало мужчин?
оркестра расширенного состава, - смеясь заявила Пат. - Ах, миленький ты
мой! Значит, теперь все снова так, как в добрые старые времена!..
ночник. Снежные хлопья тихо бились о стекло, и казалось, что в этом
тусклом, золотистокоричневом полумраке время остановилось. В комнате бы-
ло очень тепло. Иногда слышался какой-то треск в трубах центрального
отопления. Пат ворочалась во сне, и одеяло, шурша, медленно соскользнуло
на пол. О, эта бронзово поблескивающая кожа! А эти узкие колени - какое
чудо! А нежная тайна груди! Ее волосы на моем плече" и губами я
чувствую, как бьется пульс в ее руке! Да неужто же ты умрешь, подумал я.
Не можешь ты умереть! Ты - само счастье...
и, совсем сонная, медленно обняла меня за шею.
вставать с постели. В этом доме многие температурили.
этот фен. Недаром говорят - лихорадочная погода.
кататься умеешь?
симпатичен.
ди, до чего она отощала! Да и шея стала совсем тонкой.
без конца сидел у ложа больной. И вчера сидел, и позавчера - этого уже
более чем достаточно.
не привлекает.
душку. - Так будет лучше нам обоим. Сам потом увидишь. - Она с трудом
улыбнулась. - Еще успеешь насидеться у меня после обеда и вечером. А с
утра не надо, милый. А то мне становится как-то тревожно. Утром у меня
жуткий вид. Из-за температуры. А вечером все по-другому. Я поверхностная
и глупая женщина - не желаю быть уродливой в твоем присутствии.
немного с Антонио. К двенадцати вернусь. Надеюсь, моя лыжная вылазка
обойдется без переломов костей.
выражение боязливой напряженности исчезло, - Ты очень скоро научишься
замечательно кататься.
живать меня отсюда, - сказал я и поцеловал ее. У нее были влажные и го-
рячие руки, а сухие губы потрескались.
подошло - мыс ним были одинакового роста. Мы подошли на учебную поляну
за деревней. По дороге Антонио внимательно посмотрел на меня.
- В такие дни здесь творятся странные вещи. - Он положил лыжи перед со-
бой и закрепил их. - Самое страшное - это ожидание и полная невозмож-
ность что-либо предпринять. От этого больные лишаются последних сил, те-
ряют рассудок.
быть совершенно бессильным...
прочитывают целые библиотеки. Но немало и таких, которые ведут себя
просто как школьники: стараются удрать с мертвого часа, как в детстве
убегали с уроков физкультуры, а завидев на улице врача, трусливо ухмыля-
ются и прячутся в какой-нибудь лавочке или кондитерской. Тайное курение,
тайная выпивка, запретные вечеринки, сплетни и всякие дурацкие проделки
- все это якобы спасает их от пустоты. И от правды тоже. Я назвал бы это
довольно игривым, легкомысленным, но вместе с тем, пожалуй, и героичес-
ким пренебрежением к смерти. Впрочем, в конечном счете это все, что им
остается.
го.
равновесие. Это было нетрудно. Сначала я довольно много падал, но посте-
пенно стал привыкать, и дело пошло на лад.
приходят совсем иные мысли.
тарша сказала мне, что приходил письмоносец и передал, чтобы я зашел на
почту за денежным переводом. Я посмотрел на часы. Времени оставалось
достаточно, и я вернулся в деревню. На почте мне вручили две тысячи ма-
рок и письмо от Кестера. Он просил меня ни о чем не беспокоиться, сооб-
щал, что есть у него еще деньги, которые он вышлет мне по первому требо-
ванию.
Ведь я хорошо знал все источники наших доходов. И вдруг меня осенило:
мысленно я увидел перед собой гонщика-любителя Больвиса, фабриканта го-
товой одежды, вспомнил, как плотоядно он поглаживал нашего "Карла", сто-
явшего перед баром в вечер, когда он проиграл пари, вспомнил, как он
сказал: "Эту машину я готов купить в любое время..." Какой ужас! Значит,
Кестер продал "Карла". Вот откуда вдруг такие деньги! Отто продал "Кар-
ла", о котором как-то сказал, что лучше бы ему лишиться руки, чем этой
машины. Значит, "Карла" больше нет, "значит, теперь он в пухлых руках
фабриканта костюмов, а Отто, чье ухо узнавало этот автомобиль за кило-
метры, теперь будет прислушиваться к его завыванию на какой-нибудь
дальней улице, словно к жалобному вою брошенной собаки.
еще немного постоял перед почтовым окошком. Охотнее всего я бы тут же
отправил деньги обратно, но сделать этого не мог - они были нам абсолют-
но необходимы. Я разгладил кредитки и положил их в карман. Затем вышел.
Черт возьми, подумал я, теперь я буду обходить каждый автомобиль сторо-
ной. На машины мы вообще смотрели как на друзей, но "Карл" значил для
нас гораздо больше. Он был нам настоящим товарищем - этот "призрак шос-
сейных дорог". Нам следовало быть вместе. "Карлу" и Кестеру, "Карлу" и
Ленцу, "Карлу" и Пат...
Буджолд Лоис
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Акунин Борис
Смит Кордвейнер