мне повезло: однажды медсестра, делавшая мне укол, чуть отвлеклась, и я
"уронил" на пол ее карандаш, но, как воспитанный человек, тут же поднял,
успев затырить между пальцами кусочек грифеля. Поискав его на полу, сестра
махнула рукой: куда-то закатился, и ушла.
застукал, я быстро написал довольно объемное обращение к Виктории с просьбой
прийти в больницу, где допускались посещения, а также написал номера
телефонов тех людей, которые могли мне помочь, свернул послание в трубочку,
обернул другим клочком бумаги, где обратился с просьбой к нашедшему
отправить это послание по ее адресу.
поссорились и несколько дней не разговаривали. Я это очень переживал и в
пасхальную ночь пошел в церковь Николы в Хамовниках на Комсомольском
проспекте. Там пришло очищение и снизошло озарение отдаться на волю Бога. Я
купил букет цветов, зажег у алтаря свечку и задумал: если донесу ее
зажженной до дверей квартиры Вики, то все у нас будет хорошо. Вечер тот был
сильно ветреный, и чуть-чуть моросил дождь. Сунув цветы под мышку и
прикрывая от ветра ладонью трепетный огонек, шел от церкви по Садовому
кольцу до Зубовской площади, где жила Вика. Я сумел донести огонь, зажженный
у алтаря, до Вики, вручил ей свечу и цветы, все рассказав. Вика не пустила
меня в эту ночь к себе, однако обещала подумать...
работу, я незаметно выкинул свое "письмо" в щель решетки, с тревогой
наблюдая за тем, как оно падает. Я боялся, что оно упадет под стену здания и
его никто не заметит. К счастью, на этот раз Бог был на моей стороне: ветер
подхватил мое тревожное послание и опустил прямо на пешеходную дорожку.
Везение на этом не кончилось: проходящая мимо молодая женщина заметила его
падение. Я видел, как она подняла бумажку, вопросительно посмотрела на
зарешеченные окна, развернула, прочитала, вновь взглянула вверх и
демонстративно сунула послание в карман, давая понять, что все поняла. В тот
день я просто летал по палате от счастья: я был уверен, что теперь Вика,
получив мое послание, обязательно откликнется. Я был в таком приподнятом
состоянии, что захотелось жить...
доктор, который меня принимал, уже сталкивался с подобными попытками
самоубийства арестованных и потому прежде, чем делать операцию, попробовал
обойтись без нее. Он прописал мне лекарства, которые способствовали
выделению в желудке то ли желчи, то ли кислоты. Во всяком случае, через
три-четыре дня мне вновь сделали рентген, и "постороннего предмета" не
оказалось: к моему изумлению, черенок ложки полностью растворился. Все же в
моем деле поставили "СКС" - "склонность к самоубийству". Эта пометка здорово
осложняет существование в заключении...
попытке! Узнав, что со мной уже все в порядке, он явился в сопровождении
двух "веселых мальчиков", и на этот раз они не остерегались оставлять
следы... Меня лупили кулаками, пинали ногами, били по голове наручниками.
Экзекуция была такой жестокой и ее результаты были настолько "на лице", что
когда меня привезли в Бутырскую тюрьму, там, увидев следы избиения, даже не
приняли без медицин-ского освидетельствования и повезли в травмпункт у
кинотеатра "Спорт", где я честно все рассказал обследовавшему меня доктору,
и он все подробно внес в мою медицинскую карту. Только после этого меня
приняли в Бутырку.
допросов. Но, ничего не добившись, отправили на экспертизу в Институт имени
Сербского - или "Серпы" - "высшую инстанцию дураков", так прозвали институт
зеки. По удивительному совпадению я около месяца пробыл в камере-палате, в
которой в свое время обследовался Владимир Высоцкий.
самого себя:
Бутырки, месяц пересыльной Краснопресненской тюрьмы и более четырех лет
зоны: когда-нибудь опишу свою жизнь за колючей проволокой в отдельной книге.
Да-да, следак не обманул: мне отмерили шесть лет лишения свободы строгого
режима. Во время следствия меня столько били и довели до такого состояния,
что тюремный врач вынужден был написать в истории болезни: "частичная потеря
памяти и потеря ориентации во времени и пространстве", забыв добавить, что я
к тому же лишился дара речи... Потом насильно взяли пункцию спинного мозга,
и у меня отнялась правая рука и левая нога. Такого меня и судили:
бессловесного калеку. Этот суд почти зеркально повторил первый суд. Когда я
вышел на свободу и встретился с адвокатом, она рассказала мне, что за час до
вынесения приговора, когда все были уверены, что меня освободят из зала
суда, в комнату судьи заходили двое в штатском и вышли только минут через
сорок. И, несмотря на то, что прокурор запросил для меня пять лет лишения
свободы, судья дал мне шесть!!! Такое случилось первый и последний раз в
истории советского правосудия...
прокурорскому: одно из моих многочисленных посланий добралось до адресата,
до моего литературного наставника писателя Бориса Васильева, ставшего в то
время депутатом Верховного Совета СССР. И по его депутатскому запросу меня
реабилитировали на год и девять дней раньше определенного судом срока.
вполне возможно, спасли мне жизнь, но об этом - в другой книге...
Эта встреча помогла мне не только выжить, но и сохранить все доброе, что я
получил от матери и природы.
опасные подследственные, и сидят они не более четырех-пяти человек в камере.
А некоторые и по одному.
Семенова Мария
Аникина Наталья
Шилова Юлия
Семенова Мария
Корнев Павел
Афанасьев Роман