очередной отпуск, я улетал с законной женой Ингред в Берлин,
оставив квартиру в Куинсе на попечение мамы.
навещая то бар, то ресторан, но вот, наконец объявили посадку, и
мы прошли в самолет.
лимонад, объясняли публике, что на терминале возникли некоторые
технические затруднения, однако вот-вот, и мы тронемся через
океан в Европу.
сопровождении, выставив впереди себя закованные в наручники кисти
рук, на воздушное судно проследовал молодой человек с продувной
физиономией, курчавыми взлохмаченными волосами и в очках, одно
стекло в которых было треснутым. Одного взгляда на человека мне
было достаточно, чтобы признать в нем бывшего российского
соотечественника.
от меня.
речь.
относительную свободу.
соотечественник, оглядывая, крутя головой, потолок воздушного
судна. Затем обратился ко мне на ломаном английском: - Мистер...
прошу прощения... здесь пиво дают?
Налить?
Ингред.
душа...
не без сочувствия.
человек. - Кстати, Федя...
Германию?
распространение, на чем и сгорели. А срок будем мотать в
Европе... Такие дела.
у меня тут, в Штатах, полтинник нормальных "бабок" под камнем
зарыт...
пилота:
компьютера на терминале... Просим покинуть самолет и пройти в зал
ожидания..."
подобравшись, после, встав с кресла, пригнулся и, бегая по
сторонам настороженными глазками, спешно начал пробираться к
выходу, прячась за спинами пассажиров.
Федя стоял, озираясь потерянно и счастливо на фоне пестро снующей
толпы.
и - озарился восторженной улыбкой.
тут за рукав меня дернула Ингред, с ехидцей заметив:
что дали уйти из рук правосудия опасному преступнику!
потом... есть определенные правила определенной игры, нарушать
которые - грех.
говорил?.. Ворон ворону глаз не клюет? Так, кажется?
Основанная, вероятно, на долгих и пристальных орнитологических
наблюдениях.
визитов к благочестивым родителям Ингред и ритуальных приемов в
окружении ее друзей, я , отлучившись из дому, поехал по
известному мне адресу в западную часть города, где,
руководствуясь информацией из голубенькой дискеты, завещанной
Олегом, достал из тайника, устроенного в старинной кладке речного
моста, коробочку с двумя сейфовыми ключами.
ячейки небольшой, но увеситый портфельчик.
Олегово наследство.
материал для острых углов бытия.
ран, будучи бездомным и нищим, и, может, поэтому не испытывал я
никакой особенной радости от пачек столь обожаемой многими
твердой валютной массы, уповая вовсе не на них, а на себя и
высшие силы, покуда благосклонные ко мне.
что и эти деньги, и кажущаяся сегодняшняя безмятежность моего
бытия наверняка ненадолго, и предчувствие перемен в судьбе остро
тревожило меня своей обязательной неотвратимостью.
своему величайшему потрясению, в котором я отчего-то не
сомневался, был тому виной и причиной. И будущее виделось мне
грозным и темным. А нынешнее - кратким счастливым привалом для
солдата.
памяти.
демобилизовываться из конвойных войск в некую навсегда не
состоявшуюся для меня российскую действительность.
армейского сантехника Валеры, давно реконструировались, в них
жили какие-то люди, и, бродя по местам своей боевой славы, под
знакомыми окнами, я горько воскрешал былое в своих воспоминаниях
об ушедшем времени, едко, как слезоточивый газ, бередивших
душу...
Страны Советов - очередного павшего Вавилона, к метро, к
остановке такси, глядя на мокрые крыши машин и паруса зонтов,
облепленные желтыми листьями осени.
---------------------------------------------------------------------------