Чтение 92–й страницы книги ~Спираль времени~

Лада по-детски мечтала о всеобщем удивлении, когда в один
прекрасный день Рени заговорит со всеми совершенно свободно, и
приурочивала этот эффект ко дню свадьбы, которую решили отпраздновать
после окончания полевых работ.

Рени во всем подчинялся желаниям своей подруги и в присутствии
посторонних никогда не произносил ни одного русского слова, хотя это и
доставляло ему известные неудобства.

Рени был счастлив и с каждым днем любил Ладу все сильнее.
Сожаление о принятом решении все реже посещало его. Пришельцы
постепенно становились все более чуждыми, и мысль об их уходе уже не
причиняла Рени никакого огорчения.

Занятия продолжались, как и прежде, по нескольку часов в день.
Пришельцы придерживались своего прежнего плана, казалось бы,
потерявшего в изменившихся условиях всякий смысл. Но на смену одной
цели пришла другая.

Четверо ученых понимали, как важно для них, чтобы люди Земли
знали о их посещении и ожидали их появления через тысячу лет. В этом
отношении "измена" Рени могла оказать им большую услугу. Он мог
оставить будущим поколениям письменный документ с рассказом обо всем,
что случилось лично с ним, и, конечно, о появлении пришельцев в стране
Моора и здесь. Он мог указать место, где стояла камера, и тогда
(пришельцы не сомневались в этом) люди будут охранять их машину
времени от стихийных сил. А чтобы он мог это сделать достаточно ясно и
убедительно, он должен много знать.

Рени считал, что, сказав: "Желаем тебе счастья", его друзья
сказали последнее слово и не думают больше о нем и Ладе. Человеку
трудно, даже невозможно, отчетливо представить себе чувства, мысли и
переживания других людей, обладающих иной психикой, иными взглядами.
Тем более таких людей, какими были пришельцы.

Если между земными людьми, принадлежащими к разным народам,
существует разница в восприятии мира, то насколько глубока она между
разными человечествами! Пришельцы и Рени были несоизмеримы.

Бережное отношение к людям, забота о них - естественное свойство
человека высокоорганизованного общества. У пришельцев эти черты были
развиты в очень большой степени, являлись их второй натурой.
Вынужденные отказать Рени в его просьбе, они мучились сомнениями в
правильности своего поступка. Рени был ближе им, пришельцы любили его
больше, чем Ладу, которую почти не знали, но их беспокойство о ее
судьбе было нисколько не меньше, чем о судьбе Рени.

Стремление попасть в мир будущего из простого любопытства - было
глубоко чуждо пришельцам. Они понимали, что ничего, кроме тяжелых
моральных переживаний, такое проникновение не сулит. И сами они
решились на этот шаг только в силу непреодолимых препятствий,
неожиданно вставших на их пути, казалось бы обдуманном до мельчайших
деталей.

В ошибке, поставившей их в такое положение, они не винили никого,
- то, что случилось, нельзя было предвидеть, но, покорившись своей
участи, не хотели ставить других в подобное же положение.

Рени присоединился к ним случайно. Так произошло, и ничего нельзя
было изменить. Его судьба до некоторой степени была аналогична их
собственной: как его, так и их на дорогу времени толкнули
обстоятельства, от них не зависящие. С Ладой все обстояло совсем
иначе. Уйти в будущее она могла только добровольно, побуждаемая
любовью, но не сознающая последствий такого поступка для себя самой.
Если у Рени возникал вопрос - что будет в том случае, если любовь
угаснет, то для Лады потеря любви означала бы полное крушение жизни,
так как найти место в будущем, в чуждой ей эпохе, она не сможет в силу
природной ограниченности своего ума. Но даже и в том случае, если
любовь сохранится до конца жизни, Лада, по понятиям пришельцев, будет
глубоко несчастна. Они не могли себе представить жизни, единственным
интересом которой служила бы любовь.

И все же они мучились сомнениями. Настолько, что решились даже
нарушить наложенный на себя запрет и, затеяв специально подготовленный
разговор с Ладой, подслушали ее мысли, вызванные этим разговором.

Сама того не зная, Лада решила свою судьбу, укрепив пришельцев в
решении не брать ее с собой.

- Мы не имеем права из любви к одному человеку делать несчастным
другого, - сказали они друг другу.

Вопрос был решен окончательно, и Рени был предоставлен его
судьбе, которую он сам для себя выбрал.

Он ни о чем не подозревал, - разговор с Ладой произошел без него,
и пришельцы не считали нужным рассказывать о нем Рени. Но, несмотря на
то, что отказ пришельцев казался ему поспешным, неоправданным и
немного эгоистичным, Рени их не обвинял. Его уважение к уму и опыту
его учителей было безгранично, и, не понимая до конца, он верил в
правильность их поступков.

Люди, в дружеских чувствах которых он не сомневался, отказались
взять с собой Ладу. Значит, он сам должен остаться с ней! Это решение
казалось Рени единственно возможным.

И его жизнь, так недавно неразрывно связанная с жизнью
пришельцев, отдалилась от них, пошла своим путем, как это было до
первого появления пришельцев в стране Моора. Но жизнь совсем иная.

И никто не подозревал, как близок час сурового испытания.

* ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *

ПОСОЛ ВЕЛИКОГО КАГАНА

Солнце только что взошло, но за облачной дымкой, скопившейся на
восточном горизонте, его еще не было видно. Свежий ветер колыхал волны
тумана, медленно начинавшего рассеиваться. Место было сырое, -
сказывалась близость большой реки.

В курене все спали, кроме часовых, попарно стоявших вне круга
телег и повозок, сплошным кольцом ограждавших курень. Только в одном
месте это кольцо не было замкнуто, образуя вход, обращенный на восток,
то есть в сторону, противоположную той, откуда мог появиться враг. В
этом месте часовых было трое.

Там же, за границей куреня, то в одном, то в другом месте маячила
фигура одинокого всадника. Ноги лошади тонули в тумане, и казалось,
что плывет неведомая лодка с лошадиной головой на носу.

Было прохладно

Джелаль поеживался, с трудом отгоняя сонную одурь. Спать хотелось
неимоверно. Но начальнику караула нельзя даже дремать в седле. Ему
доверена безопасность куреня и самого Субудая. Он должен за всем
следить, все видеть. Нойон прикажет сломать спину задремавшему
начальнику. Сон смерти подобен!

Всю ночь Джелаль был бодр, только теперь, под утро, ломила
усталость. Спешиться, походить по земле! Но и этого нельзя. Все время
в седле, все время наготове, чтобы в любую минуту оказаться в любой
точке огромного круга.

Часовые в лучшем положении: им разрешается присесть на землю.
Этим правом они не пользуются из-за тумана. Но дремать можно и стоя.
Джелаль зорко следит, чтобы этого не случилось. Двоих он уже угостил
ударом камчи.

Недавний нукер Гемибека возвысился за это время. Теперь он
военачальник, хотя еще и небольшой. Но все приходит в свое время.
Начало военной карьеры положено, - это немало. Честолюбивые мечты
сбываются.

Все будет! Джелаль не князь, но принадлежит к княжескому роду.
Это много значит. Путь к подножию трона великого кагана ему открыт.
Всего можно достигнуть при уме и ловкости. Джелаль убежден, что он
умен и ловок. Вот только бедность мешает. Но и это можно изменить.
Судя по всему, готовится большой поход для покорения еще одной страны,
а в походе всегда возможно разбогатеть, опять-таки при уме и ловкости.

Все будет! Почет, слава и богатство!

Недаром Джелаль с детства знает, что джинны являются избранным.
Он видел джиннов, значит он избран для великой судьбы.

Пока все так и происходит. Джинны принесли ему счастье.

Гемибек позвал своего нукера предстать перед очи нойона.

Субудай с интересом выслушал рассказ Джелаля. А затем... приказал
дать ему три раза по пять плетей.

Но плети - это пустяк. Важно, что взор нойона упал на Джелаля,
выделил его из толпы. Субудай запомнил его имя.

И вот Джелаль уже не нукер. За это стоило вытерпеть плети, хотя
спина побаливает до сих пор. Тем более что его наказали тут же, в
шатре Субудая, и никто этого не видел.

Джелаль часто вспоминает лесную поляну. И каждый раз вздрагивает,
каждый раз в сердце воскресает пережитый страх.

Джинны! Он видел их так близко и остался жив!

Они были совсем не похожи на тех джиннов, которых рисовало
воображение. Совсем другие!..

Утреннюю тишину прорезал короткий возглас:

- Ха!

Лошадь едва не опрокинулась от крутого поворота, который заставил
ее проделать всадник. Джелаль помчался на голос.

Туман успел уже подняться и походил на низкое прозрачное облако.
В белесом свете разгорающегося дня Джелаль увидел трех верховых,
послушно остановившихся в тридцати шагах от часовых, прямо напротив
входа в курень.

Один был впереди, видимо главный.