любимой неуловимо изменилось, черты заострились, поднятая рука повисла, а в
следующее мгновение от женщины остался лишь образ, отражение, символ, улыбка
без тела, взгляд, мысль.
ушла, значит, ему предстояла последняя работа, которой он должен был отдать
все силы, все умение, весь разум.
ему достаточно было эмоционального контакта. А в ту ночь Антарма впервые
вызвал Минозис.
Минозиса было сделать так, чтобы женщина осталась с ним еще на какое-то
время. Не навсегда - даже Ученые не были властны над вечностью, - но еще
несколько ночей, равных по продолжительности жизни...
мысль распалась, и серый порошок тонкой струйкой опустился на плечи
Следователя, он не стал ее собирать, к чему? Мертвая мысль, бесполезная -
пыль, не более того.
Помогать тебе против твоего желания я не могу.
хочется вернуть его и случается чудо, выверт вероятностей, и прошлое
возвращается, ты понимаешь, что оно больше не нужно тебе. Все было хорошо,
но если оно ушло, то, вернувшись, похоже лишь на трухлявое строение, под
которое, чтобы оно не упало, подложены бревна ненужных мыслей. Чуждая мысль
способна поддержать материальную структуру, но не может сообщить ей
жизненной энергии.
Ты найдешь его и определишь степень опасности.
Следователь по долгу службы поймет сам - профессионал обязан был понять, а
непрофессионалу, не закончившему обучение, понимать было не обязательно, но
тогда и выполнить работу он не мог.
какой-то пространственной каверне, какие в большом количестве были
разбросаны вблизи любого крупного небесного тела - планеты в том числе, - то
ли Ученый вызвал Антарма для разговора в зону предположений, структуру
нематериальную настолько, что все мысли, пришедшие здесь в голову,
приходилось потом продумывать заново, опираясь лишь на тени, блуждавшие в
сознании. Антарм решил, что вернее второе предположение - слишком уж все
казалось зыбким, ненадежным, и он не мог сказать, виноват ли в том сам, не
способный постичь всю глубину и взаимозависимость материальных конструкций
обычного кабинета Ученого.
конечно, и его местоположение в мире. Да и степень опасности не могла быть
для Ученого тайной, раз уж объект был найден и определен. Разговаривая с кем
угодно, даже с собственным Учителем, Антарм мог разгадать любую скрытую
мысль - это нетрудно. Но Минозис был сильнее. Если Ученый желал что-то
скрыть, у него это получалось, и не имело смысла ни отгадывать скрытую
мысль, ни допытываться до причины сокрытия информации.
преступника удалось найти лишь после того, как тот совершил убийство. Ариман
убил своего Учителя.
посещавшее: преступник ему понравился. Ученый говорил об исходившей от него
опасности, однако на самом деле Ариман излучал страх, которого сам почему-то
не видел - страх струился из головы, светился подобно холодной плазме в
долине Винкра, сгущался, опускаясь до подбородка, и, остыв, падал на землю
зеленоватой пористой массой, через которую Ариман переступал, не представляя
что делает.
имевшее отношения к опасности. Ариман любил. Он любил, пожалуй, даже
сильнее, чем Антарм - Орлан. Уж он-то не допустил бы, чтобы его любимая
ушла, оставив гаснувшую в рассветном воздухе улыбку. Странно, что и этой
своей особенности Ариман не понимал совершенно - мысли свои он не то чтобы
не скрывал, но, похоже, и не умел этого делать. Человек, не умевший
управлять мыслями, непременно должен был обладать каким-то иным, более
существенным секретом.
даже не мог понять. Странная память - о том, чего не было и быть не могло.
Сначала Следователь решил, что это фантазии - он видел, как мысли Аримана,
случайные, не вызванные необходимостью, кружились в воздухе подобно палым
листьям, а потом опустился ночной мрак, и мысли, тихо стекавшие по плечам и
рукам Аримана, стали светиться, неярко, будто поток сознания. Ариман
почему-то не обращал внимания на это свечение, более того, он жаловался на
беспросветность ночи, хотя видно было прекрасно - благодаря его же
собственным мыслям. И это не были фантазии, как Антарм подумал вначале. У
фантазий обычно розоватый оттенок, и текут они не к земле, как того требуют
законы тяготения, а вроде бы к небу, но это лишь видимый эффект, этакое
обратное отражение, фантазии именно так и распознаются.
память. Была - и не могла быть, потому что память эта пахла чуждостью и
неприспособленностью к миру. Антарм даже отступил на шаг, хотя и не должен
был этого делать - он инстинктивно боялся заразиться, потому что память
Аримана выглядела как страшная болезнь. Вот почему Минозис утверждал, что
этот человек опасен.
нападения Антарм застыл на месте и смотрел, как тянулась к нему горячая
ладонь, горячая не мыслью, - какая мысль в ладони? - но материальной
разрушительной энергией. И было в этом движении столько притягательной силы,
что Антарм облегченно расслабился, пылавшая в темноте ладонь коснулась его и
увлекла куда-то, ему было все равно куда, потому что в это мгновение смерти
он понял для чего был послан Минозисом и что на самом деле должен был
сделать с опасным для мира человеком.
стал туманом и видел весь мир как бы со стороны, остались только
представления о причинах и следствиях, а потом он осознал себя на поле Иалу,
узнав его по дурно пахнувшей жиже и сухим островкам пришествий. Он был здесь
не один на один с Ариманом, теперь их стало десять, столько и должно было
быть, и среди них он узнал свою Орлан, но ее узнал еще и другой человек, имя
которого вспыхнуло над головой Антарма и погасло, потому что стало не до
имен.
где для материальных страстей не оставалось ни повода, ни оснований. Генрих
Подольский любил Наталью Раскину, а она любила его? Но став Орлан во Второй
Вселенной, она любила Антарма, а он полюбил ее навсегда. Ариман любил Даэну,
как Аркадий в другом мире любил свою жену Алену, и был любим ею. Это было
все равно, что любить свои руки, потому что они красивые и сильные, и свои
ноги - за их упругость и быстроту. Миньян испытывал нежность к себе и ради
себя готов был отдать жизнь, он не находил в том противоречия, потому что
отдать жизнь сейчас означало - сохранить ее.
Глава четырнадцатая
Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной не обратила на это никакого
внимания. Время от времени такие случаи происходили - пустых оболочек в мире
было предостаточно, и хотя бы в силу закона флуктуаций они время от времени
заполнялись содержанием, обычно не имевшим смысла. Умирали такие идеи быстро
- обычно с той же частотой, что рождались, - и потому в Третьей Вселенной
сохранялось приблизительно одинаковое количество никому не нужных, не
вступавших в дискуссии и никак не проявлявших себя идей, пустых по смыслу
ровно настолько, насколько до своего рождения они были пустыми по
содержанию.
но непростительна. Создатель не преминул указать на это сразу же, как только
новая идея проявила себя, причем достаточно экстравагантным образом. Имени у
нее еще не было (случайные идеи часто умирали, так и не получив имени),
ничего о собственной сути она не знала, поскольку никем не была осознана, но
инстинкт сохранения сути заставил новорожденную выйти за пределы духовного
пространства, где она и обнаружила островок материального мира и на нем -
живое, думающее и страдающее существо.
кроватки и обнаружившему, что мир не ограничивается деревянными прутьями и
мягким одеялом, новая идея с восторгом восприняла твердь - не физическую ее
суть, конечно, но идею, доступную для понимания. Горы показались безумными и
нелепыми, река - воплощением идеи прогресса, а живое существо, состоявшее из
десяти материальных тел, каждое из которых было разумным почти в той же
степени, как их общность, - существо это представилось аналогом Создателя со
множеством других, не определимых пока функций.
новой идее не составило труда разобраться в его прошлом, а разобравшись,
назвать себя дотоле не существовавшем именем - Спаситель.
Сертаков Виталий
Ларссон Стиг
Конюшевский Владислав
Ильин Андрей
Пехов Алексей
Суворов Виктор