гневом. Она в самом деле похожа на Шарлегаила, понял я, такое же сильное
волевое лицо, решительность в глазах, тонкий нос и широкие плечи
пловчихи. Но в поясе оставалась узкой, как и в бедрах. Талию охватывал
широкий пояс с дивным шитьем серебром и золотом, на нем висел совсем не
игрушечный кинжал, только ножны искрились от обилия самоцветов.
выходка сойдет с рук... сегодня, сэр Ланселот. Но король Шарлегайл уже
согласился передать мне корону! И я намерена доказать... да, доказать!..
что женщина не уступает мужчинам в умении управлять королевством! Завтра
вам придется относиться ко мне с намного большим почтением.
придавила обеими руками ее плечи. Ее глаза отыскали мои, она чуть
качнула головой. Ланселот перехватил ее взгляд, посмотрел на меня
злобно, потом обратился к Шарлегайлу, минуя Зингильду:
наследница?
Зингильды гневно сверкнули, но слова потонули в громовом хохоте Сира де
Мертца:
из каких-то срединных деревень?
вслух? Рыцарь захохотал.
принцесса - шлюха, она провела два месяца в компании пяти мужчин...
спала с ними!
дерево, в которое погни валун. Ланселот стоял взбешенный, бледный от
гнева. Рыцарь медленно поднял руки к подбородку, потрогал. В глазах
вспыхнула ярость. Не отрывая взгляда от лица Ланселота, сделал
повелительное движение в сторону. Появился оруженосец, мигом подал шлем
и меч.
оскорбление. И сейчас поплатитесь.
меч. Бернард с готовностью подал щит. Глаза Ланселота с холодным
презрением смерили противника с головы до ног и обратно.
Мертц... он всюду ищет повод для драки. И всегда побеждает. Всегда!
Мне казалось, что должны ринуться сломи голову, ведь только что кипели
яростью, но христианские рыцари - это прежде всего дисциплинированные
воины, а не сраные, как сказал тертый Бернард, берсерки...
долгими упражнениями и настоящими схватками. Шлем скрывал лицо, только
глаза видны в прорези забрала, да и те смотрят лишь над самым краем
прочного щита.
снова и снова звон, удар, шарканье сапог по каменным плитам. Наконец
Ланселот сделал выпад, но Мертц легко парировал, сам стремительно
метнулся в атаку, нанес три быстрых удара, однако Ланселот принял на
щит, на лезвие меча, в свою очередь ударил в голову, что Мертц хоть и с
трудом, но отбил.
частое, но не от усталости, каждый нагнетает в себе взрывную ярость, что
утраивает силы. Наконец Мертц снова пошел в быструю атаку. Ланселот
отступил под его натиском, но я видел, как его меч блеснул у самой груди
Мертца, послышался легкий треск металла по металлу. Я ожидал, что лезвие
вспорет доспехи, как консервный нож, но на блестящем металле не осталось
даже царапины.
защитная пластина. Лицо рыцаря дрогнуло, он даже закусил губу от боли.
Отступил еще и еще, закрываясь щитом, а правую руку явно берег, но когда
Мертц нажал, Ланселот пригнулся, сделал невероятный пируэт, его меч
срубил кончик щита Мертца и достал его в бок. Снова я ожидал скрежета,
уже видел, как в таких случаях меч Ланселота вскрывал доспехи, как
устричную скорлупу... но меч отскочил, а сам Ланселот едва успел
избегнуть смертельного удара. Меч Мертца разрубил ему щит надвое,
Ланселот стряхнул обломки с кисти, а рукоять меча перехватил обеими
руками.
Мертце, но гордость не позволяет заявить об этом вслух. Страшится, что
обвинят в трусости, даже не обвинят, а подумают... нет, даже могут
подумать, и теперь из-за своих сраных комплексов рыцарства ведет
неравный бой с... нерыцарем.
обеты, страхи, запреты, когда вторая сторона их не соблюдает?
что сыпались с разных сторон. Мертц наступал, наступал, наступал,
Ланселот уже прижат спиной к толпе, где стою я...
правилам? Но ты получишь мои!
Длинное, узкое, без всяких украшений и знаков на металле, оно холодно и
ясно блистало, тонкое, с невероятно острой бритвенной кромкой,
немыслимой и нелепой в мире, где рубят по толстому железу, и лезвия
мечей давно стали походить на лезвия топоров, а то и колунов.
шлема что-то изменилось, но огромный рыцарь повел головой, увидел, как
смотрит женщина в зеленом платье, от него пахнуло волной стыда и злости,
он прорычал, как свирепеющий лев:
принцессой!
выставил щит, парировал, а когда Мертц сделал хороший замах, целясь в
мою голову, я с силой пнул его ногой в бок.
доспехи приковали к земле, он с трудом перевернулся, встал на
четвереньки. Я подошел и саданул ему сапогом в морду. Получилось не так
хорошо, как хотелось, все-таки шлем с забралом, но, кажется, решетка
прогнулась и вмялась ему в зубы. Я ударил еще раз; с удовольствием
услышал хруст. Он упал на бок, перевернулся снова на четвереньки, я пару
раз ударил в живот, но там прочный панцирь, снова погнал его пинками,
стараясь бить в голову.
землю, опрокидывал. Он поднимался снова, а я снова бил в эту звериную
морду, закрытую шлемом. Оттуда кровь уже не капала, а плескала струями.
отступил, крикнул:
во мне кровавыми волнами, я ненавидел их всех, а особенно эту сволочь со
львами на щите.
меча на щит, с удовольствием отметил, что там ни царапины, а глаза в
прорези шлема испуганно расширились. Я начал наносить удары сам, это
получалось неплохо, все эти рассказы о рыцарском умении преувеличены, я
же гоню этого красавца спиной вперед, он отступает, это видят все,
видят, как их лучший боец отступает, видят, что люди Ланселота явно
сильнее...
стремится сам закончить схватку, а чем она закончится - ясно, сделал
выпад, отбил меч, щитом грохнул Мертца по голове. Он зашатался и рухнул
во весь рост навзничь. Я приставил острие меча к его смятому и залитому
кровью забралу.
его губы шевельнулись.
принцессой?
железом. Мертц что-то прошептал. Я не расслышал, злость все еще кипела
во мне, стучала в виски.
воздух. Удар я ощутил, когда меч, перерубив ноги Мертца в коленях,
ударился о каменную плиту.
ворот, поднял и поставил на кровоточащие обрубки. Лица у всех стали
белыми, даже Бернард и Сигизмунд смотрели на меня со страхом и
отвращением. Ланселот молчал, не двигался, взгляд его был тяжел.
происходит, и почему это непробиваемые доспехи, скованные гномами, вдруг
оказались не прочнее кленовых листьев.
Курылев Олег
Маккарти Кормак
Никитин Юрий
Корнев Павел
Емилина Ника
Куликов Роман