вероятно, что ему уже нечего было различать - с такой силой хлестал ветер
открытую землю, но трое путников упорно шли вперед.
сопровождающийся вспышками извилистых молний, бьющих точно к западу от
них, совсем недалеко. Небо почернело, хотя, ослепленные поднятой ветром
пылью, они почти не заметили этого. С западного горизонта постепенно
наползал тяжелый сумрак - сумрак, созданный, очевидно, сплошной пеленой
дождя, и гонимый в их сторону воющим ветром. Наконец непогода достигла
такой степени, что Панамон, надсадным криком перекрывая завывания ветра,
велел им остановиться.
нас!
утонули в неожиданном громовом раскате.
колено, всматриваясь в ураган пыли и защищая глаза руками от жалящих и
слепящих песчинок. Справа от себя он разглядел большой холм, усеянный
нагромождениями валунов, которые могли служить укрытием от чудовищной силы
ветра. Махнув спутникам рукой, он бросил попытки двигаться дальше на север
и повернул к камням. Начали падать тяжелые капли дождя, леденя горячую
кожу вспотевших путников; удары грома стали оглушительными. Шеа продолжал
вглядываться во мрак на севере, не в силах смириться с решением Панамона
бросить погоню, когда они были уже так близки к цели.
заметил какое-то движение. Ослепительная вспышка молнии высветила
крошечную фигурку у самой вершины высокого холма далеко, далеко впереди,
бешено рвущуюся вверх по склону против чудовищного ветра. С безумным
криком юноша схватил Панамона за руку и указал на далекий холм, опять
почти совершенно скрывшийся во тьме. На секунду все трое застыли на месте,
всматриваясь во мрак, и буря сплошной стеной дождя обрушилась на них,
мгновенно промочив всех троих насквозь. Затем с невыносимой яркостью
ударила вторая молния, вновь осветив далекий холм и крохотный силуэт на
его склоне, отчаянно карабкающийся к вершине. Затем видение погасло, и
дождь снова захлестнул их.
за ним!
скользкому склону холма, убежденный, что теперь уже точно настигнет
карлика.
его!
прыжков настиг бегущего юношу, легко подхватил его могучей лапой и отнес
обратно к терпеливо стоящему Панамону. Шеа вопил и яростно вырывался, но
освободиться из железной хватки тролля было невозможно. Буря достигла
своей полной силы, дождь хлестал по открытой местности, смывая в овраги
огромные пласты земли и валуны, образуя быстрые бурлящие потоки. Панамон
отвел товарищей к камням, не обращая внимания на беспрестанные угрозы и
мольбы Шеа, и принялся искать укрытие на восточном склоне холма,
защищенном от бешенства ветра и ливня. Быстро осмотревшись, он выбрал
место у самой вершины, с трех сторон закрытое громадными кучами валунов,
надежно защищающими если не от холода и сырости, то по крайней мере от
ураганных ударов ветра. Устало карабкаясь по склону, напрягая последние
силы, чтобы двигаться против чудовищного давления ветра, они наконец
добрались до укрытия и в изнеможении рухнули на землю. Панамон тут же
велел Кельцету отпустить брыкающегося Шеа. Юноша сердито взглянул в лицо
бродяге; струйки воды непрерывно стекали ему в рот и глаза.
непрекращающийся низкий рокот грома. - Я мог его поймать! Я же мог его...
его гневное лицо за плотной пеленой дождя. В реве северной бури внезапно
наступил миг тишины, и Шеа помедлил. - Он был слишком далеко, в такую
непогоду мы бы его не догнали. Нас бы всех сбросило в овраг, или мы попали
бы в оползень. В такой ливень в этих глинистых холмах опасно пройти даже
десять футов - не говоря о милях. Успокойся немного и возьми себя в руки.
Когда буря пройдет, мы без спешки подберем все, что останется к тому
времени от этого карлика.
помедлил, и его гнев тут же прошел, уступив место здравому смыслу, и он
понял, что Панамон вне всякого сомнения прав.
бесплодную поверхность и преображая ее пустынный вид. Почву холмов
медленно смывало в залитые дождем овраги, и древние равнины Стрелехейма
необратимо наступали на бескрайний Север. Сжавшись в комочек под холодным
валуном, Шеа смотрел на завесу дождя, в своем бесконечном течении
проплывающую мимо, скрывая запустение этой безжизненной, гибнущей земли.
Казалось, что на многие мили вокруг, кроме них троих, здесь нет никого
живого. Возможно, если буря продлится достаточно долго, их всех смоет с
холма и унесет прочь, тоскливо подумал он.
промокшей одежды было невозможно. Вначале они сидели молча, ожидая, когда
затихнет буря и можно будет возобновить погоню за Орл Фейном, но
постепенно одинокое бдение утомило их, и они вернулись к другому
времяпрепровождению, убежденные, что дождь и ураган продлятся весь день.
Они немного поели, руководствуясь скорее здравым смыслом, чем чувством
голода, а затем попробовали выспаться, насколько это было возможно в их
положении. Панамон извлек из своего рюкзака, укутанного непромокаемой
материей, два одеяла и протянул их Шеа. Юноша поблагодарил его и
отказался, предложив их товарищам, но громадный Кельцет, которого ничто не
могло вывести из равновесия, уже крепко спал. Тогда Панамон и Шеа
закутались в теплые одеяла, прижавшись друг к другу, и долго молча
смотрели из своего укрытия на бесконечный ливень.
временах и далеких землях, которые много значили для них в этот час
легкого уныния и одиночества. Как обычно, говорил в основном Панамон, но
привычные истории о его путешествиях несколько изменились. Невероятные,
безумные приключения исчезли из них, и Шеа впервые подумалось, что сейчас
он видит перед собой настоящего Панамона Крила. Между ними текла
спокойная, почти беззаботная беседа - чем-то похожая на разговор двоих
старых друзей, вновь встретившихся спустя много лет.
приходилось окружающим его людям, пока он рос. Он не извинялся, не сожалел
о прошлом, просто пересказывал истории прошлых лет, сохранившиеся в его
памяти. Юноша рассказал ему о своем детстве и брате, вспоминая свои с
Фликом первые волнующие вылазки в лес Дулн. Он с улыбкой вспомнил и о
порывистом Менионе Лихе, чем-то слегка напоминающем юноше Панамона Крила.
Они беседовали, и время текло, таинственным образом сближая двоих
путников. Прошли часы, стало темнеть, и тогда Шеа начал понимать своего
собеседника, узнав его с такой стороны, с какой никогда не узнал бы иначе.
Возможно, и вор теперь немного лучше понимал Шеа. Юноше хотелось в это
верить.
растворился во мраке, и не осталось ничего, кроме шелеста ветра и плеска
воды в бесчисленных лужах и ручьях - тогда разговор перешел на спящего
Кельцета. Приглушенными голосами они высказывали предположения о прошлом
громадного тролля, пытаясь понять, что привело его к ним, что заставило
его отправиться в это самоубийственное путешествие на Север. Они знали,
что здесь его родина, и возможно, он собирался вскоре вернуться в дальние
Чарнальские горы. Но все же, зачем он покинул свой дом - спасаясь если не
от своих соплеменников, то от чего-то столь же могучего и властного над
его жизнью? Носитель Черепа знал его в лицо - но откуда? Даже Панамон
признавал, что Кельцет - не простой вор и бродяга. Он всегда держался с
огромной гордостью и отвагой, за его безмолвной уверенностью скрывался
проницательный разум, и где-то в его прошлом крылась ужасная тайна,
которую он предпочитал хранить при себе. С ним произошло нечто
невообразимое, и оба они чувствовали, что это имеет какое-то отношение к
Повелителю Колдунов, пусть даже и косвенное. Ведь когда Носитель Черепа
узнал огромного тролля, в его глазах явственно блеснул страх...
пришел сон; тогда они плотнее закутались в свои одеяла, спасаясь от
ночного холода и дождя, и постепенно задремали.
разрубив надвое остатки его тающей храбрости. Медленно и потрясенно,
обмерший юноша повернулся, не в силах даже собраться с духом и броситься
бежать. Вот его и обнаружили. Бесполезно было выхватывать короткий
охотничий нож, который он крепко сжимал под своим плащом, но окостеневшие
на рукояти пальцы не разжимались, а его глаза всматривались в тусклый
силуэт приближающегося врага. Он плохо понимал наречие карликов, но сам
тон, каким был произнесен приказ, помог догадаться о его смысле. Замерев
на месте, он смотрел на неуклюжую фигуру, с проклятиями выползающую из
темноты палаток.
приближаясь к нему. - Иди помоги, без тебя не справиться!
Андреев Николай
Перумов Ник
Прозоров Александр
Херберт Фрэнк
Чернецов Андрей
Никитин Юрий