слепо следовала за ними, без их экстаза, продираясь сквозь высокие травы и
спотыкаясь на острых камнях. Казалось, прошло много времени, и дыхание у
меня стало частым, а под грудью покалывало. Я боялась потерять их - я и
так уже бежала последней и сильно отстала. Тяжело дыша, я перелезла через
белые камни и увидела, что они пропали. Я вгляделась вдоль линии утеса, но
никого впереди не было. Я задержала дыхание и прислушалась, надеясь
услышать звуки дудки, но и та умолкла. Они могли исчезнуть с таким же
успехом.
разбивались теперь далеко впереди, оставляя длинный участок открытого
берега. Вот на этом берегу и лежало племя, словно люди, отдыхающие после
трудного пути, на спине, соединив руки, совершенно неподвижно; сочетание
их тел опять же представляло собой круг, выражающий бесконечность, ибо у
него нет ни начала, ни конца. На мгновение мне подумалось, что они
ринулись туда вниз с утеса и погибли, а затем в центре я увидела
высвеченную луной ступицу этого колеса, которой служила Книга.
известняковым спуском, прерываемым естественными террасами. Я рискнула
воспользоваться им, цепляясь за расщелины и длинную траву; из-под моих ног
со стуком сыпались на берег камни. Вся в синяках и царапинах я
приземлилась на последнем отрезке пути, где камень уступил место песку. Я
обогнула утес, выбирая тропу рядом с его нижней частью, покрытой зелеными
пятнами. Они, казалось, не услышали меня, и я снова гадала, не мертвы ли
они. Однако приблизившись, я увидела, что они дышат, хотя и лежат с
закрытыми глазами, словно в трансе. Я коснулась плеча одной женщины, и та
не шелохнулась. Перепрыгнув через ее тело, я очутилась внутри круга.
очнулись. Во мне снова проснулся зверь, дикое немыслящее существо. Я
осквернила какое-то их тайное священнодействие, не посчитавшись ни с чем,
кроме собственной потребности.
глаза мои пронзили черные стрелы. Я распахнула обложку.
могла поверить своим глазам, не желала им верить. Ибо страницы Книги были
чистыми.
выцвели. Теперь остались лишь слабые следы на желтизне. И по ним я ничего
не могла определить.
на черное отступающее море.
горное племя целителей, обучавших ее. Затем я рассудила, что и эта Книга
не та, о которой она мне рассказывала, а другая, наверное, копия, или даже
иное произведение. И все же она носила то же самое название и почиталась;
должно быть, и она была _к_а_к_о_й_-_т_о_ реликвией Сгинувших - каким-то
ключом для меня. Я надеялась. А здесь в результате ничего не оказалось.
ворошил пустые страницы. Я выпрыгнула из круга и пошла на юг вперед по
берегу. Если не Книга, то руины рухнувших городов. По крайней мере, они
должны здесь быть, ибо где же еще племя обнаружило бы свою реликвию?
я оставляла свои следы, кружевные веера пены холодили мне кожу, рос
древний рыбный запах воды. Песок сменился галькой, а потом - более грязным
песком. Я бросила гирлянду в море и смотрела, как волны уносят ее, а затем
приносят обратно ко мне.
"В этом - Истина". Ибо в ее выбеленных страницах и заключалась истина. Что
такое истина, кроме как нечто выцветшее, потерявшее свой облик, ставшее
нечитаемым и неразличимым, чистый лист, где люди могут написать все, что
пожелают.
подходила к концу и меня настиг жестокий холод приморского рассвета.
Большую часть ночи я прошла под нависающими гончарными изделиями великана
- утесами, в то время как море дышало, то накатывая в приливе, то отступая
в отливе. Один раз мне пришлось забраться на место повыше, за пределами
досягаемости воды и спать там, пока снова отступающие волны не разбудили
меня, и я продолжила путь. Я шла по узкому участку между длинной полоской
воды и высокими неровными каменными стенами.
своего цвета на серебряные валы. Кружили и кричали морские птицы.
мной лежал широкий и открытый залив, простирающийся до террас невысоких
гор. За заливом вдали - едва различимый в утреннем тумане язык суши,
вонзавшийся в море на много миль. Сперва я не усидела белых силуэтов,
разбросанных по горам у залива, как и языка суши. Но солнце указало на них
холодящим оранжевым пальцем, и я поняла, что нашла с рассветом снившиеся
мне города.
ближе. Интуиция - все, что осталось у меня от моей Силы, - подсказала мне,
что это место очень древнее, древнее, чем Эзланн, Темный Город, древнее
даже, чем Ки-Ул, и не только древнее. Оно было необитаемым. Его окружал
какой-то атмосферный барьер, отгонявший людей прочь. Далекие предки
черного племени некогда все-таки пришли - и нашли Книгу. Наверное,
приходили и другие - ненадолго, однако, никогда не задерживаясь достаточно
долго, чтобы оставить следы на холодных камнях. И кто б там ни приходил и
ни уходил, города забыли их. Я подумала о тех городах Края моря на далеком
юге, которые намеревался завоевать Вазкор. Не наступил ли и у них тоже
упадок? Не столкнулись ли бы его армии, если б дошли туда, с еще одной
такой древней окаменелостью?
широко раскрыв глаза, и увидеть, как некий демон-хранитель развалин
проснулся и выступил против меня.
развевающимися на ветру длинными волосами, с копьями в правых руках,
ножами на узких бедрах. Их предводитель, самый высокий, заговорил:
отыскать это место. Все, кто испытывает такую потребность, приходят сюда.
У тебя возникла такая потребность?
водятся странные твари, а еще более странные - ночью.
дожидаясь служения мне, последовав за мной сквозь ночь - и я даже не
почувствовала их присутствия. Но теперь я не хотела никаких услуг. Больше
ни один человек не умрет за меня, как дурак.
осквернила ваш обряд на берегу. Я открыла золотую Книгу - я нарушила
неприкосновенность очага и попрала гостеприимство вашего крарла. Плюньте
на меня и возвращайтесь.
Возвращайтесь - убирайтесь - я больше не допущу, чтобы из-за меня гибли
жизни!
тысячелетнее молчание в этом заливе.
Именно так должно быть. Твоя потребность есть твоя потребность. Только
наши собственные боги понимают, почему.
его людям, и как лишь частично удалось Мазлеку и его друзьям, что они
связаны со мной какими-то необъяснимыми и таинственными узами.
сожалею, ибо вы погибнете.
ковшу залива, безразличная к тому, что они пошли следом за мной.
Наверное, там был когда-то порт и сторожевой маяк, но не осталось ничего.
За песчано-травянистым склоном - заросли крепких темно-зеленых деревьев,
и, пробираясь меж ними, я обнаружила первые руины дороги, некогда
сорока-пятидесяти футов шириной, вымощенные теми огромными плитами,
которые я помнила по Лфорн Кл Джавховор; теперь от нее осталось немногое.
Растения вздыбили плиты. Лишайники и сорняки сплелись друг с другом,
словно гобелен, покров, натянутый на что-то мертвое.
снова появлялась двадцатью футами дальше, разделяя рухнувшую стену,
охраняемая с обоих сторон цоколями колонн. Те некогда были очень высокими,
а теперь они казались похожими на растаявшие огарки свечей. Когда я
добралась до них, то протянула руки, чтобы коснуться стершейся резьбы.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Гуревич Георгий
Прозоров Александр
Контровский Владимир
Херберт Фрэнк