был готов предать при первой же угрозе. Нервы у всех были взведены до предела
затянувшимся ожиданием.
себя улыбнуться, через секунду внутри разлилось спокойствие, а потом теплая
волна тихой радости затопила сознание...
столиком. Внутри разливалось приятное тепло, как от выпитой рюмки хорошего
коньяка. Он поднес к губам чашечку кофе, нет, коньячного привкуса он не
почувствовал. А тепло и спокойствие уже растекались по всему телу. Толстяк, за
которым ему было приказано наблюдать, все еще сидел за своим столиком. Человеку
вдруг безудержно захотелось оглянуться и посмотреть на тех, за соседним
столиком, так громко о чем-то спорящих. Он был уверен, что сейчас услышит
что-то важное, самое важное, не зная об этом, просто глупо жить дальше. Он
бросил короткий взгляд на Ашкенази... и повернулся . к нему спиной.
невидимая рука, весь вечер теребящая измученное сердце. Странно, страх куда-то
исчез. Он прислушался к себе. Впервые в жизни он ничего не боялся. Господи, до
чего же легко и вольно стало на душе! Внутри звучала тихая мелодия,
напоминающая вальс, услышанный давным-давно, еще, наверное, в детстве.
Захотелось встать и выйти из прокуренного кафе на воздух. Он посмотрел на часы.
Тот, кого он ждал, опаздывал уже на десять минут. Мелодия, звучащая внутри,
стала громче, настойчивее. Ашкенази глупо хмыкнул, взял плащ, брошенный на
соседний стул, и пошел к выходу...
альбомами по искусству и наборами импортных красок. Отсюда просматривался весь
холл и вход в кафе. Он еще раз обвел взглядом снующих у гардероба,
прихорашивающихся перед зеркалами и сбивающихся в пары и группки перед широкой
лестницей, ведущей на верхние этажи. На местную публику смотреть ему уже
опротивело. Он отвернулся к витрине. В глаза бросилась толстая, мощная авто-
ручка с острым язычком золотого пера. Он вздохнул... и больше не мог оторвать
взгляд. Этот злой, расщепленный, как у змеи, язычок дразнил, манил к себе,
угрожал ужалить и в то же время сам просился в руки. Он попытался отвести
глаза, но от этого желание обладать этой ручкой стало жгучим, непреодолимым.
лучик ударил в глаза.
Наваждение исчезло. Внутри осталась только пустота, медленно заполняемая
тревогой. Он, не пересчитывая, сунул деньги в карман. Настороженно огляделся.
черное стекло. По нему гибкими змейками вились струйки дождя. Азарт предстоящей
травли куда-то пропал. Он вспомнил, что приехав почти на час раньше срока,
успел заскочить в казино. До ночного столпотворения было еще далеко, но чтобы
ранняя публика не скучала, на сцену выпустили девочку-стриптизерку. Он успел
досмотреть номер до конца. И теперь в пляске струй на стекле вдруг вновь увидел
ее тело. Медленно, завороживающе, по-змеиному гибко изгибающееся в такт едва
слышной мелодии...
поясницы вверх, к затекшим плечам, и тугими ударами била в затылок. Он
попробовал сесть поудобнее, боль кнутом хлестнула по спине.
фигурки. Двое, контролировавшие углы здания, были на своих местах. Условных
знаков не подавали. Просто стояли, как истуканы.
приложились доской.
мышцы...
тот, кто был наиболее опасен. Ашкенази, на ходу кутаясь в плащ, уже вышел из
стеклянных дверей.
разглядывать лужу, пузырящуюся от крупных капель, срывающихся с крыши. Этого
было мало, человек все равно среагировал бы на проходящего мимо Ашкенази.
хлопнул этого человека ладонью по переносице. Тот покачнулся... и остался
стоять, закрыв глаза. Лицо сразу же сделалось расслабленным, как у спящего...
лицо, он поморщился и беспомощно посмотрел по сторонам. Неожиданно мелодия
вальса, звучавшая внутри, сменилась тягучим нервным звуком, словно лопнула
перетянутая струна. Он становился все громче и громче, пока в резонанс не
задрожало сердце. Ашкенази, сам не зная почему, вместо того чтобы сбежать по
лестнице к припаркованной на стоянке машине, развернулся и быстро засеменил
между колоннами вправо. Он почти бегом пронесся мимо человека в черном плаще,
на ходу отметив, что стоит тот, почему-то закрыв глаза. Мерзкий звук,
разрывающий на части нутро, стал гаснуть, когда он увидел блестящий от дождя
бок машины. Спасение было там, за приоткрытой дверцей...
Ашкенази обходил бы машину, могли стоить жизни. Как только тот тяжело плюхнулся
на сиденье, Максимов до боли вдавил себе палец в углубление на затылке. Пора
было отключаться. Магия кончилась, начиналась жизнь.
уставившемуся на него Ашкенази.
педаль. Машина, взвыв шинами на мокром асфальте, задом вырвалась под яркий
свет, юзом пошла в бок, развернулась и, разметав лужу, понеслась мимо стоянки.
дверей. Мог поклясться, что у одного в кармане лежит сейчас ручка с золотым
пером. Одной рукой удерживая вырывающийся руль, другой опустил стекло. Сбросил
скорость и, поравнявшись с "девяткой", в салоне которой уже начиналась тихая
паника, аккуратно всадил пулю в ее переднее колесо. На стоянке с большим
опозданием взревел мощный мотор джипа.
девчонок. Ударил по тормозам, развернув машину почти на месте. Успел увидеть,
что, набирая скорость, от казино уже несется "мерседес".
по улицам Москвы в планы не входило. Входя в поворот на набережную, он
специально сбросил скорость, они обязательно должны были сесть ему "на хвост".
зеркале заднего вида. Фары "мерседеса" становились все ярче и ярче. Сзади их
нагонял вздрагивающий сноп света - более мощный, но и более тяжелый джип
наконец начал разгон.
и ненужной возни положите одну мне на колени. Вторую держите в руках.
Выполняйте! - уже резче добавил он, и Ашкенази тут же нырнул головой вниз.
рявкнув сигналом, вспугнет "мерседес", требуя уступить дорогу. Убрал ногу с
педали газа, чуть вильнул влево, схватил упаковку, высунул руку в окно и резко
подбросил ее вверх.
упаковку и точно таким же броском вышвырнул ее за окно.
пену и осколки. "Мерседес", уступая дорогу отчаянно сигналившему сзади джипу,
всеми колесами влетел в белый круг. Машина сразу же просела, из-под днища
вырвался сноп искр. Лобовое стекло вздыбилось, покрылось сеткой, потом в
искрящемся облаке осколков из кабины вырвалось человеческое, тело. Джип всем
своим мощным, как у мастодонта, телом рванул влево, зацепив никелированными
дугами бампер "мерседеса", обогнул его, заставив завертеться волчком, и, едва
выровнявшись, влетел в еще одно белое пятно, вскипевшее на черном асфальте.
Машина завалилась на левый бок, отчаянно завыла тормозами, но инерция гнала ее
вперед, прямо на парапет набережной. Чудовищный удар вышиб гранитный блок, джип
на секунду замер, свесившись в проломе, а потом тяжело рухнул вниз. "Мерседес"
в шлейфе рвущихся из-под днища ярких, как сварка, искр задними колесами
зацепился за бордюр, трижды перевернулся и остановился. Раздался хлопок, и
вспыхнул огненный шар. Он лопнул, пробитый языком пламени, вырвавшимся в черное
небо из разбитого чрева машины.
он, черт возьми! А, вот. - Он протянул Максимову стеклянный цилиндрик.
успел почувствовать, что она липкая и дрожащая, как лапка только что пойманной