Чтение 92–й страницы книги ~Тайна двух океанов~

Матвеев быстро закончил свой туалет, прибрал койку и направился в
столовую. Здесь он увидел Козырева, Ромейко и еще нескольких человек,
сидевших за столиками и с аппетитом, после почти суточной голодовки,
уплетавших еду.

Матвеев вытянулся перед Козыревым и официальным тоном спросил:

-- Товарищ исполняющий должность главного механика, разрешите спросить.

-- Пожалуйста, товарищ Матвеев,-- столь же официально ответил Козырев.

-- Прикажете водолазам приступить к ликвидации недоделок?

-- Да. Всем, кто проснулся. Впрочем, сейчас будет общая побудка.
Поешьте и приходите в водородную камеру.

-- Есть!

-- А товарищ Скворешня еще спит?

-- Нет. Когда я проснулся, его уже не было в каюте.

-- Ага! Когда поедите, отыщите его и приходите вместе к нам... Пойдем,
товарищ Ромейко.

Быстро покончив с едой, Матвеев отправился за Скворешней. Однако никто,
к кому ни обращался Матвеев, не видел Скворешню, не встречал его. Матвеев
заглянул во все отсеки, осмотрел все каюты, красный уголок, склады, даже
научные кабинеты и лаборатории. Скворешня словно в воду канул! Удивление
Матвеева сменилось беспокойством.

Уже прозвучала общая побудка, люди выходили из своих кают, заполняли
столовую, расходились уже на работы -- Скворешни нигде не было, никто ничего
о нем не знал. Совершенно растерянный, Матвеев направился в центральный пост
и доложил вахтенному командиру старшему лейтенанту Богрову об исчезновении
старшины водолазов.

-- Да что же это? -- изумился старший лейтенант. -- Иголка в сене?

-- Не знаю, товарищ старший лейтенант! Я обыскал всю подлодку и не мог
его найти. Никто его не видел.

В центральный пост вошел капитан. Старший лейтенант доложил ему о
происшествии.

Через минуту во всех помещениях и отсеках корабля из репродукторов
прозвучала команда:

-- Старшине водолазов, товарищу Скворешне, немедленно явиться в
центральный пост, к вахтенному командиру!

Прошло три... пять... десять минут. Скворешня не появлялся.

Были организованы самые тщательные поиски. Специальный наряд в течение
часа обыскивал корабль, проникал во все щели, заглядывал под койки, чуть не
перетряхивал матрацы,-- Скворешня исчез.

Донесение о безрезультатности поисков капитан выслушал с побледневшим
лицом.

отпустив начальника наряда, он повернулся к старшему лейтенанту и
комиссару.

-- Произошло что-то непонятное,-- глухо сказал он, опускаясь на стул.
-- Несчастье? Неужели мы могли его забыть в пещере?

-- Не может быть, Николай Борисович! -- взволнованно ответил старший
лейтенант. -- Я отлично помню, что он последним вплыл в выходную камеру с
грудой мелочи в руках... Именно с него я начал считать людей в камере. Со
мной вышло из подлодки семнадцать человек, и все семнадцать были налицо
перед... перед поднятием выходной площадки.

Густая краска начала вдруг заливать лицо старшего лейтенанта. В его
глазах мелькнула растерянность. Он смотрел на капитана, силясь что-то
вспомнить и словно сам пугаясь этого воспоминания. Наконец, с трудом
проталкивая застревавшие в горле слова, он произнес:

-- Мне кажется, что, пока шел расчет, площадка оставалась неподнятой,
выход был открыт... Неужели?.. Зачем это ему нужно было?.. Неужели он мог
выйти за моей спиной?..

-- Но тогда это видели бы другие,-- заметил комиссар.

-- Да-да! -- живо обернулся к нему старший лейтенант. -- Вы совершенно
правы! Из семнадцати человек хотя бы один, наверно, заметил бы выход
Скворешни.

-- Тогда он был бы на подлодке,-- возразил капитан. -- Однако его здесь
нет. Остается предположить, что ваше первое объяснение единственно
правильное: никто не заметил, как он вышел из камеры. Площадка поднялась, и
человек остался за бортом.

Капитан закрыл глаза и опустил голову.

Старшин лейтенант молчал, не зная, что сказать. Комиссар, не сводя
глаз, пристально смотрел на пустынную полосу экрана.

Лицо старшего лейтенанта внезапно оживилось новой мыслью.

-- Николай Борисович,-- обратился он к капитану,-- если Скворешня
остался в пещере, то почему, видя, что площадка поднимается, он не закричал
нам, почему не произнес ни звука? Ведь мы еще были в скафандрах,
радиотелефон у всех нас работал исправно до последней минуты. Дальше...
Неужели он мог не заметить, как начали работать дюзы? Наконец, даже когда
"Пионер;" уже вышел из пещеры. Скворешня имел возможность на расстоянии до
двухсот километров вызвать центральный пост. Можно ли предположить, что так
долго он не замечал отсутствия подлодки?

Молчание царило в центральном посту. Все терялись в догадках, в тщетных
поисках объяснения непостижимого исчезновения Скворешни.

Послышался торопливый стук в дверь.

-- Войдите! -- сказал капитан.

В центральный пост скорее вбежал, чем вошел, встревоженный зоолог.

-- Товарищи! Капитан! -- произнес он, едва переступив порог. -- Вся
команда уверена, что мы оставили Скворешню в пещере! Может ли это быть?
Говорят, что в последний момент он, вероятно, вышел за какой-нибудь забытой
мелочью: он ведь страшно бережлив, скопидом -- это всем известно, И тут
поднялась площадка... А Матвеев говорит, что со Скворешней было что-то
неладное перед окончанием погрузки. Матвеев видел его в каком-то столбняке.
Он его с трудом заставил очнуться. Я расспрашивал и других, работавших с
ним. Козырев припоминает, что нечто подобное случилось со Скворешней в
газопроводной камере. И Козырев и Матвеев предполагают, что, выйдя в
последний раз из подлодки, Скворешня упал в обморок и не заметил ее ухода из
пещеры. Это ужасно! Надо что-нибудь сделать! Если обморок продолжительный,
то Скворешня неминуемо должен задохнуться в своем скафандре. Что же теперь
делать? Надо вернуться! Спасти его!

Капитан сдвинул брови: дело получало уже реальное, вполне
правдоподобное объяснение.

Немедленно вызвали Матвеева и Козырева. Они подтвердили переданное
зоологом. Кроме того, они сообщили, будто Плетнев даже видел, как Скворешня
вышел из подлодки во время расчета людей. Позвали Плетнева. Он не мог
уверенно сказать, что видел, как Скворешня вышел из камеры, но во время
расчета людей какая-то тень, похожая на силуэт человека, мелькнула на краю
площадки и сейчас же исчезла. Торопясь скорее на работу, Плетнев не обратил
на это внимания, полагая, что это просто какая-нибудь рыба проплыла в
пещере, а затем он забыл об этом. Теперь же остается думать, что это была
тень именно Скворешни.

В центральном посту вновь остались только капитан, лейтенант, комиссар
и зоолог.

Тяжелое молчание, длилось недолго. Зоолог первый нарушил его. Голос
ученого прозвучал, полный страсти и боли:

-- Неужели мы оставим его? Нужно вернуться, пока еще есть надежда
застать его в живых! Нужно вернуться! Человек за бортом!.. Мы не можем
бросить его, беззащитного...

Его голос осекся, и он замолчал.

Лицо капитана казалось изваянным из белого мрамора. Он медленно поднял
на зоолога глаза -- синие, твердые, видящие и невидящие. Рука, лежавшая на
столе, непрерывно выбивала тихую, мелкую дробь, которая порой казалась
похожей на дрожь.

Капитан глухо произнес:

-- Вы забываете, Арсен Давидович: двадцать третьего августа, в шесть
часов утра, "Пионер" должен быть во Владивостоке. И он будет там в этот день
и в этот час, если понадобится, хотя бы ценой гибели моей или кого-либо
другого! Родина ждет свою подлодку. Правительство и партия требует этого.
Подлодка пойдет своим курсом.

-- Тогда пошлите меня к нему! -- закричал вне себя зоолог. -- Я здесь
не нужен уже! Я нагружусь кислородом, аккумуляторами, пищей и, может быть,
сумею еще спасти его.

-- Это будет бесцельно, Арсен Давидович,-- тихо сказал старший
лейтенант. -- Прошли уже сутки: вам в скафандре потребуется еще трое суток,
чтобы добраться до острова. В каком состоянии найдете вы там Скворешню? Если
только вы вообще найдете его на старом месте... и если вы сами доберетесь
туда: запасов кислорода, энергии, пищи в вашем скафандре может хватить
максимально на двое суток.

Несколько мгновений зоолог стоял неподвижно.

Потом, схватившись за голову, выбежал из центрального поста.

Капитан, старший лейтенант и комиссар молча проводили его глазами.

Через минуту капитан тяжело поднялся со стула:

-- Александр Леонидович, примите на себя руководство работами по
ликвидации недоделок. Людей не торопить, не переутомлять. Распорядок вахт
нормальный.

Он кивнул головой и вышел. Вслед за ним вышел и комиссар.

"Пионер" продолжал стремительно нестись по ранее заданному курсу...

x x x

Павлик ходил весь день с красными глазами. Ушел друг, с которым всего
лишь за два месяца знакомства пережито было столько, сколько Павлик не
испытал за все предыдущие четырнадцать лет своей жизни. Ушел добродушный
великан, покоривший сердце мальчика своей сверхчеловеческой силой, простотой
своей незлобивой, бесхитростной души, своим мужеством. Каждым шагом, каждым
поступком он вел Павлика за собой по пути незаметного героизма в
повседневной, обычной жизни, в работе, в бою с природой и врагами...