старичка? - очень тихо спросила Крошка Доррит.
Впрочем, вы отлично понимаете; оттого и делаете, что понимаете. Для вас нет
большего удовольствия, чем унизить свою семью напоминанием о ее несчастьях.
А второе ваше удовольствие - якшаться с подонками общества. Но если вы не
считаетесь с приличиями, то я пока еще с ними считаюсь. Так что позвольте
мне перейти на другую сторону улицы и продолжать путь отдельно от вас.
который почтительно держался в некотором отдалении (Крошка Доррит,
растерявшись от бурного наскока сестры, выпустила его руку) и которого
нетерпеливо толкали и бранили те, кому он загораживал дорогу, снова подошел
к своей спутнице и спросил:
ли кто из вашего уважаемого семейства?
случилось, благодарю вас. Дайте я вас опять возьму под руку, мистер Нэнди.
тюрьмы и, поздоровавшись с мистером Чивери, дежурившим у ворот, прошла через
караульню. Случаю угодно было, чтобы в ту самую минуту, когда они под руку
выходили из караульни, к ней приближался совершавший свою дневную прогулку
Отец Маршалси. Вид этой пары сильно подействовал на его чувства; крайне
взволнованный, даже потрясенный - не обращая внимания на старого Нэнди,
который, низко поклонившись, замер со шляпой в руке, как всегда в
присутствии столь высокой особы, - он круто повернул назад и чуть не бегом
бросился к себе домой.
покровительство, и наспех пообещав ему, что сейчас вернется, Крошка Доррит
побежала за отцом и на лестнице столкнулась с Фанни, которая с видом
оскорбленного величия тоже поднималась наверх. Все трое вошли в комнату
почти одновременно; Отец Маршалси сразу же опустился в свое кресло, закрыв
лицо руками, и испустил глухой стон.
ему тяжело! Теперь, надеюсь, вы убедились в моей правоте, мисс?
Неужели это я вас огорчила, отец? Нет, нет, не может быть!
остановилась в поисках достаточно энергичного определения, - ах ты маленькая
простолюдинка! Истинное дитя тюрьмы!
прошептал, качая головой:
самое сердце!
умыслом! С отвратительным умыслом! С умыслом унизить семью.
меня! Не сердитесь на меня! Только скажите, в чем моя вина, чтобы это
никогда не повторилось!
в чем твоя вина. Я сама сказала тебе. И не вздумай отпираться, только лишний
грех на душу возьмешь.
Эми! - Тут он несколько раз провел по лицу носовым платком, а затем,
судорожно сжав его в кулаке, уронил руку на колени. - Эми! Я делал все,
чтобы удержать тебя здесь на некоторой высоте. Я делал все, чтобы сохранить
тебе здесь известное положение. Может быть, мне это удалось, может быть,
нет. Может быть, ты это оценила, может быть, нет. Не берусь судить. Мне
через многое пришлось здесь пройти, кроме одного - унижения. От унижения я
был, по счастью, избавлен - до этого дня.
глазам. Крошка Доррит, опустившись перед отцом на колени, смотрела на него с
мольбой и раскаянием. Когда очередной приступ горя миновал, почтенный старец
снова стиснул платок в руке.
испытаниях меня поддерживало присущее мне - кха - чувство собственного
достоинства, и - и уменье окружающих, так сказать, уважать во мне это
чувство. Вот почему я был избавлен от - кха - унижения. Но сегодня, сейчас
мне впервые пришлось испытать его в полной мере.
уж тут красуются перед всеми под ручку с нищим! (Снова выстрел из духового
ружья.)
том, что нанесла вам такой жестокий удар - нет, нет, видит бог, не хочу! -
Она заломила руки в безысходном отчаянии. - Я только прошу вас, умоляю вас
успокоиться и забыть об этом. Но я бы не привела с собой этого старичка,
если б не знала, что вы сами всегда так добры к нему, так ласково и
приветливо его встречаете - поверьте мне, отец, я бы никогда этого не
сделала. Пусть я виновата, но это вина невольная. Ни за какие блага мира я
бы не захотела, чтобы хоть одна слезинка пролилась из ваших глаз, любимый
мой, дорогой мой отец! - Сердце у Крошки Доррит готово было разорваться от
горя.
тоже ударилась в слезы, твердя, что хотела бы умереть - пожелание, постоянно
высказывавшееся этой молодой особой, когда ее гнев начинал утихать, а досада
на других сменялась досадой на себя.
гладить ее по голове.
можно скорее. Я (с истерическим смешком) - я заставлю себя забыть. Ты
совершенно права, мой ангел, я всегда ласково встречаю своего старого
протеже и всегда рад его видеть - кхм - как своего старого протеже, - я даже
стараюсь, насколько позволяют мои обстоятельства, оказать покровительство и
поддержку этому - кхм - надломленному тростнику - пожалуй, уместно будет
дать ему такое название. Все это так, ты совершенно права, дорогое дитя мое.
Но при всем том я сохраняю - позволю себе употребить это выражение, - я
неизменно сохраняю чувство достоинства, собственного достоинства. Так вот,
видишь ли, есть веши, которые несовместимы с этим чувством и ранят (он
всхлипнул), да, болезненно ранят его. Не то огорчает меня, что моя добрая
Эми внимательна и - кхм - снисходительна к моему старому протеже. Но я не
могу видеть - буду говорить прямо, чтобы скорее покончить с этим тягостным
разговором, - как мое дитя, моя дочь, моя родная дочь входит в это заведение
с людной улицы - улыбаясь! улыбаясь! под руку с - о боже, боже! - с
человеком в ливрее!
сдавленным голосом, воздев к небу руку с зажатым в ней платком. Он, верно,
нашел бы и другие горькие слова для выражения своей душевной муки, но тут в
дверь постучали (уже не первый раз), и Фанни, к этому времени изъявившая не
только желание умереть, но и готовность лечь в могилу, крикнула:
спокойным тоном. - Что скажете, Юный Джон?
я случайно был в караульне, когда туда явился посланный, то и взял это
поручение на себя. - Говоря, он с беспокойством косился на Крошку Доррит,
скорбно поникшую на полу, у ног отца.
передать, что мистер Кленнэм шлет поклон и сам зайдет попозже
засвидетельствовать свое почтение вам, и (с возрастающим беспокойством) -
мисс Эми.
Маршалси слегка покраснел и снова погладил Эми по голове. - Благодарю, Юный
Джон. Весьма признателен за услугу. Посланный дожидается?
сказать, и у всех в семье, кроме разве отца, - но, в общем, ничего, сэр.
скажите.
пошел восвояси, мысленно повторяя только что сочиненную новую эпитафию,
которая гласила:
Джоном затворилась дверь. - Забудем о том, что произошло. - В последние
несколько минут в его настроении произошла разительная перемена; он почти
развеселился. - А где же, однако, мой старый протеже? Нехорошо так долго
оставлять его одного; он может подумать, что его приходу не рады, а мне это
было бы неприятно. Сходи за ним, дитя мое - или я сам схожу.
Шломо Вульф
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Орловский Гай Юлий
Вронский Константин