он, переводя дыхание и обтирая платком рот и лицо. - Ведь это и в самом
деле не погранзона, не полигон, не секретное производство. Туда, может,
еще полгорода по таким делам ездит.
внезапно, водки накупил невпроворот, девушку зачем-то захватил - и все это
произошло в тот день, как приехала его раскрасавица, а тут еще и золото
через пальцы утекло, - разумеется, что-то не так. Но все это будет иметь
значение только при одном непременном условии: если у вас есть еще хотя бы
один бесспорный козырь. Так вот ищите же его. Снова просмотрите все дело,
проверьте все документы, перечитайте все протоколы, вызовите его самого,
прочувствуйте хорошенько, что это за штука капитана Кука, и тогда уж бейте
наотмашь этим козырем. А что у Хрипушина тут ничего не вытанцевалось - это
пусть вас не смущает. Ведь известно: плохому танцору всегда... ну, скажем
для деликатности, каблуки, что ли, мешают? - Он засмеялся и опять
закашлялся и кашлял снова долго, сухо и мучительно. - И не слушайте дядю!
- крикнул он надсадно в перерывах. - Сами думайте! Сами! - Он вынул
платок, обтер глаза - пальцы дрожали - и некоторое время сидел так,
откинувшись на спинку кресла. Лицо его было совершенно пусто и черно. Она
в испуге смотрела на него. Наконец он вздохнул, улыбнулся, выдвинул ящик
стола, вынул из него плоскую красную бумажную коробочку, разорвал ее,
достал пару белых шариков и положил себе в рот. Потом пододвинул коробку к
ней.
здорово бы! А я уже свое три года как откурил! - Он опять пошарил в столе
и достал коробочку папирос "Осман". - Будьте любезны. - Она покачала
головой. - Да нет, курите, курите! - Он достал из кармана зажигалку и
высек огонь. - Специально для курящих держу - никогда почему-то у них
спичек не бывает.
улыбался.
подошел к шкафу и поманил ее.
прикоснулся сзади к ее плечу тремя пальцами, - а другой распахнул дверцу.
Косо метнулся и погас синий зеркальный свет.
бурей волос - и рядом, по плечо ей, заморыш в военном френче. Он казался
почти черным от глубоких височных впадин и мертвенно серой кожи, похожей
на больничную клеенку, и особенно жалко выглядела его немощная лапка,
лежащая на плече молодицы.
снял руку с ее плеча, закрыл шкаф, возвратился к столу и сел.
наверно, и "нэ трэба". К этому времени уже коммунизм построят и всех нас в
пожарники переведут. Будем в золотых касках ездить по городу. Чем плохо?
покашливал. Да как же не кашлять? Для вас "проклятое старое время" - это
так, присказка, а я-то его нахлебался досыта. У меня отец холодный
сапожник был, то есть без вывески. Подметки и каблуки подкидывал. А жили
мы, как полагается, в подвале. Большая комната на пятерых. Шестая - сестра
матери из деревни с больным ребенком. Вот кричал, вот кричал! В комнате,
как положено, всегда темно. Во-первых, окна маленькие, подвальные, их не
намоешься, а во-вторых, на подоконниках вот та-акие бальзамины: матери они
от какой-то старухи генеральши достались по наследству - она у нее пол
мыла. Так мать их никому трогать не давала: "Это от чахотки первое
средство - от них воздух лечебный". И действительно, - он усмехнулся, -
чахоткой не болели. А это у меня бронхиальная астма после плеврита. Я в
Сочи его схватил, в правительственном санатории. Вот такой анекдот.
вот с ней-то умирают, да еще как! Ладно, давайте, как говорится, уж не
будем. Так вот, девочка, берите дело и двигайте его со всей молодой
энергией. Только не слушайте никого. Пошлите этих всех советчиков... - Он
махнул рукой. - А мне подайте рапорт с подробным обоснованием, план
следствия, чтоб я имел документ.
листке блокнота у нее было записано: "Изложить З. весь план следствия.
Ругаться не буду, буду сажать. Затем ответьте:
человек. Кто ж они?
столько, сколько поставила рука, и один большой восклицательный знак.
молчали. "Да!" - повторила она. В трубке молчали и дышали. "Ну, когда
надумаете, тогда и позвоните", - сказала она и бросила трубку.
нее постоянно что-то стреляло в виске.
старухе пару яблок.
обнажила сиреневую десну и показала бурые гнилушки, - только кутние и
остались! Что звала-то?
столовую пойдешь?
библиотеки звонили, велели какую-то книгу, не то Франсу, не то Францию
принести, если уж не нужна. Сказали, ты знаешь.
палочку: нога еще болела, - сняла "Жизнь Жанны д'Арк" Анатоля Франса,
снова забралась на софу, открыла книгу на закладке и переписала в блокнот:
проходя по двору, где приводили в исполнение смертные приговоры, вероятно,
размышлял о том, что не пройдет года, как его будут судить на этом месте"
(А.Франс. "Ж.Ж.", стр. 177) - на полях написано хим. кар. "А наши дураки
ни о чем не размышляют и ничего не боятся - зря! На них и фонарей не
хватит".
только что прислали эту книгу с посыльным и она стала ее просматривать.
Тогда же она показала это место Якову Абрамовичу, он посмотрел и печально
сказал: "Да, только почерк-то не его. Но все равно задержи, это вообще-то
очень любопытно. Он тоже пользовался этой библиотекой". "А что, это
вообще-то что-то стоит?" - спросила она. Он удивленно посмотрел на нее и
негромко воскликнул: "Умница! Да это же готовые восемь лет!" Так книга у
нее и осталась.
Якова Абрамовича. Она ответила, что его нет. В трубке помолчали, а потом
спросили, скоро ли он придет, - голос был молодой, гибкий и, как ей
показалось, немного пьяный.
наступила тишина. - Это говорит его племянница, - добавила она. Тут,
наверно, трубку на секунду отняли от уха, потому что она услышала перезвон
стекла, голоса и обрывок фразы: "...предпочитаю чему угодно". Голос был
грубый, мужской: очевидно, там пили.
знакомых.
просто хотела пригласить Якова Абрамовича на свои именины.
поздравить. Я обязательно передам. Я его племянница.
Москвы. Закончила институт и приехала отдохнуть, а там видно будет. Может,
Буркатовский Сергей
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Чернецов Андрей