Чтение 92–й страницы книги ~Петр и Алексей~

ревича, он взял сургуч, чтобы запечатать их вместе в один

конверт. Но отложил его, еще раз перечел подлинное
письмо царевича, глубоко, отрадно вздохнул, открыл золо-
тую табакерку, вынул понюшку и, растирая табак между
пальцами, с тихой улыбкой задумался. Он едва верил
своему счастью. Ведь еще сегодня утром он был в таком
отчаяньи, что, получив записку от царевича: "самую нужду
имею с тобою говорить, что не без пользы будет",- не
хотел к нему ехать: "только-де разговорами время про-
должает".

И вот вдруг "замерзелаго упрямства" как не бывало -
он согласен на все. "Чудеса, истинно чудеса! Никто, как
Бог, да св. Никола!.." Недаром Петр Андреевич всегда
особенно чтил Николу и уповал- на "святую протекцию"
Чудотворца. Рад был и ныне ехать с царевичем в Бар.
"Есть-де за что угоднику свечку поставить!" Ну, конечно,
кроме св. Николы, помогла и богиня Венус, которую он
тоже чтил усердно: не постыдила-таки, вывезла матушка!
Сегодня на прощанье поцеловал он ручку девке Афроське.
Да что ручку - он бы и в ножки поклонился ей, как са-
мой богине Венус. Молодец девка! Как оплела царевича!
Ведь, не такой он дурак, чтоб не видеть, на что идет. В том-
то и дело, что слишком умен. "Сия генеральная регула,-
вспомнил Толстой одно из своих изречений,- что мудрых
легко обмануть, понеже они, хотя и много чрезвычайного
знают, однакож, ординарного в жизни не ведают, в чем
наибольшая нужда; ведать разум и нрав человеческий -
великая философия, и труднее людей знать, нежели мно-
гие книги наизусть помнить".

С какою беспечною легкостью, с каким веселым ли-
цом объявил сегодня царевич, что едет к отцу. Он был
точно сонный или пьяный; все время смеялся каким-то
жутким, жалким смехом.

"Ах, бедненький, бедненький!- сокрушенно покачал
Петр Андреевич головою и, затянувшись понюшкою,
смахнул слезинку, которая выступила на глазах, не то от
табаку, не то от жалости.- Яко агнец безгласный ведом
на заклание. Помоги ему, Господь!"

Петр Андреевич имел сердце доброе и даже чувст-
вительное.

"Да, жаль, а делать нечего,- утешился он тотчас,
на то и щука в море, чтоб карась не дремал! Дружба друж-
бою, а служба службою". Заслужил-таки он, Толстой,
царю и отечеству, не ударил лицом в грязь, оказался до-
стойным учеником Николы Макиавеля, увенчал свое по-
прище: теперь уже сама планета счастия сойдет к нему на
грудь андреевской звездою - будут, будут графами
Толстые и ежели в веках грядущих прославятся, достиг-
нут чинов высочайших, то вспомнят и Петра Андреевича!
"Ныне отпущаеши раба Твоего, Господи!".

Мысли эти наполнили сердце его почти шаловливою
резвостью. Он вдруг почувствовал себя молодым, как
будто лет сорок с плеч долой. Кажется, так бы и пустился
в пляс, точно на руках и ногах выросли крылышки, как у
бога Меркурия.

Он держал сургуч над пламенем свечи. Пламя дро-
жало, и огромная тень голого черепа - он снял на ночь
парик - прыгала на стене, словно плясала и корчила шу-
товские рожи, и смеялась, как мертвый череп. Закипели,
закапали красные, как кровь, густые капли сургуча. И он
тихонько напевал свою любимую песенку:

Покинь, Купидо, стрелы:
Уже мы все не целы,
Но сладко уязвлены
Любовною стрелою
Твоею золотою,
Любви все покорены.

В письме, которое Толстой отправлял государю, царе-
вич писал:

"Всемилостивейший Государь-батюшка!
Письмо твое, государь, милостивейшее через господ
Толстого и Румянцева получил, из которого - также из
устного мне от них милостивое от тебя, государя, мне,
всякой милости недостойному, в сем моем своевольном
отъезде, буде я возвращуся, прощение принял; о чем со
слезами благодаря и припадая к ногам милосердия вашего,
слезно прошу о оставлении преступлений моих мне, вся-
ких казней достойному. И надеяся на милостивое обеща-
ние ваше, полагаю себя в волю вашу и с присланными
от тебя, государя, поеду из Неаполя на сих днях к тебе,
государю, в Санкт-Питербурх.

Всенижайший и непотребный раб и недостойный на-
зватися сыном
Алексей"

КНИГА СЕДЬМАЯ

ПЕТР ВЕЛИКИЙ

Петр встал рано. "Еще черти в кулачки не били",- вор-
чал сонный денщик, затоплявший печи. Ноябрьское чер-
ное утро глядело в окна. При свете сального огарка, в ноч-
ном колпаке, халате и кожаном переднике, царь сидел
за токарным станком и точил из кости паникадило в собор
Петра и Павла, за полученное от Марциальных вод облег-
чение болезни; потом из карельской березы - маленького
Вакха с виноградною гроздью - на крышку бокала. Рабо-
тал с таким усердием, как будто добывал этим хлеб на-
сущный.

В половине пятого пришел кабинет-секретарь, Алексей
Васильевич Макаров. Царь стал к налою - ореховой кон-
торке, очень высокой, человеку среднего роста по шею, и
начал диктовать указы о коллегиях, учреждаемых в Рос-
сии по совету Лейбница, "по образцу и прикладу других
политизованных государств".

"Как в часах одно колесо приводится в движение дру-
гим,- говорил философ царю,- так в великой государ-
ственной машине одна коллегия должна приводить в дви-
жение другую, и если все устроено с точною соразмер-
ностью и гармонией, то стрелка жизни непременно будет
показывать стране счастливые часы".

Петр любил механику, и его пленяла мысль превра-
тить государство в машину. Но то, что казалось легким в
мыслях, оказывалось трудным на деле.

Русские люди не понимали и не любили коллегий,
называли их презрительно калегами и даже калеками.
Царь пригласил иностранных ученых и "в правостях ис-
кусных людей". Они отправляли дела через толмачей.
Это было неудобно. Тогда посланы были в Кенигсберг
русские молодые подьячие "для научения немецкому
языку, дабы удобнее в коллегиум были, а за ними надзи-
ратели, чтоб не гуляли". Но надзиратели гуляли вместе
с надзираемыми. Царь дал указ: "Всем коллегиям над-
лежит ныне на основании шведского устава сочинить во
всех делах и порядках регламент по пунктам; а которые
пункты в шведском регламенте не удобны, или с ситуа-
циею здешнего государства несходны,-оные ставить по
своему рассуждению". Но своего рассуждения не было, и
царь предчувствовал, что в новых коллегиях дела пойдут
так же, как в старых приказах. "Все тщетно,- думал он,-
пока у нас не познают прямую пользу короны, чего и во
сто лет неуповательно быть".

Денщик доложил о переводчике чужестранной кол-