отнес в машину. Выехал на Ваганьковское еще до рассвета, и пока добирался, а
потом с великой осторожностью расставлял, подвешивал к деревьям и кустам
сети, заря разгорелась в полнеба. Теперь он опасался одного - чтобы не
прилетела другая птица и не впуталась в сети, став пугалом. Однако было тихо
и спокойно, даже вороны примолкли в глубине кладбищенского парка, и
восходящее за черными деревьями солнце не вызвало ветра.
лапок, однако неведомая птица уже оказалась на клене.
плавило воздух и сплетение ветвей,- не разглядеть. Тогда он тихо опустился
на колени и принялся медленно тянуть резинку, поднимая сеть, чтобы отрезать,
перекрыть птице путь в просвете деревьев. Он опасался, как бы паутинка не
зацепилась за сучок или резинка не соскочила с блока, закрепленного на
дереве. Даже вспугнутые птицы никогда не уходят свечой в небо,- напротив,
чаще всего слетают к земле, где больше свободного пространства.
Прислушиваясь к чудесному пению этой райской птицы, старик почти уже поднял
сеть, но в этот миг голос оборвался, потому что в сети, растянутой над
крестами, вдруг забился случайный скворец. И принесло же его в такое
мгновение! Птицелов быстрее заработал руками, надеясь успеть заслонить
последний просвет паутиной, пока птица не слетела с клена, однако что-то
застопорилось в блоке, и к тому же заверещал скворец, давая сигнал
смертельной опасности. Видимо, под этот шум райская птица неслышно
вспорхнула с дерева и исчезла.
пока не ощутил ледяной холод земли. Бедолага-скворец давно висел в сети, как
летучая мышь,- вниз головой, не трепыхался и не верещал. Птицелов вспомнил,
что забрался на запретное кладбище без разрешения охраны и могут быть
неприятности, поэтому второпях снял сети и, пристроившись на скамейке, стал
выпутывать скворца. Тот уже упаковался в паутину, как в кокон, и, чтобы
освободить его, пришлось провозиться около получаса. Скворец, правда, скоро
обвыкся с опытными руками Птицелова и спокойно дожидался своей участи.
отпустил дуралея. Скворец вспорхнул на вербу, охлопался, встряхнулся и
нырнул в кусты чуть зеленеющей сирени. Птицелов тоже взбодрился: не удалось
сегодня- получится завтра! Не последнее утро в этом мире... Только приехать
следует еще раньше и обтянуть клен со всех сторон, чтобы взять птицу на
подлете. Способ не совсем честный и, конечно, не благодарный (опять влетит
какой-нибудь горемыка!), но зато надежный, когда не знаешь ни характера, ни
повадок птицы.
пошел к месту, где за забором стояла его машина. В это время откуда-то
слева, из-за надгробий, выкатился грузовой "Москвич" и поехал прямо на него.
Это была наверняка кладбищенская охрана, прятаться и бежать - поздно, да и
несолидно.
цинично, готовый к расправе. Скорее всего, это был отставной морской офицер
- черный китель без погон, форменные брюки, пистолет в подвесной кобуре у
колена; он сразу же напомнил старику пожившего матерого грифа, поскольку
совершенно лысая голова держалась на длинной шее, обрамленной стоячим
воротником, и нос на бровастом лице был крючковатый, хищный.
Гриф.
будки.- Садись, Птицелов!
Если бы подобное случилось не на запретном для него кладбище, Птицелов
совершенно бы не расстроился. Многие торговцы Птичьего рынка промышляли в
кладбищенских парках, несмотря на запрет. Сговорчивые охранники преследовали
гробокопателей, а к птицеловам относились снисходительно. Плати и лови на
здоровье до открытия кладбища. Здесь же старик трясся в будке и ощущал
предательский стук крови в ушах - подскочило давление. Машина несколько раз
повернула, потом долго пробиралась, видимо, по узкой пешеходной дорожке и
наконец остановилась. Птицелов решил, что его привезли в караульное
помещение, однако, когда открылась дверца, он сразу узнал место.
поджидая, когда старик выберется наружу.
могильный камень.- Садись рядом, почирикаем!
чтобы выследить старика, задержать и привезти сюда. Но что ему нужно?!
повертел шеей.- Министерство безопасности, полковник Арчеладзе.
крепкий ноготь указательного пальца. Возможно, он был из московских
обрусевших грузин, однако выговор при этом имел странный, малороссийский или
южнорусский.
доверия к собеседнику.- Я ловил птицу...
говорить открыто и обо всем.
у метро можно купить!
контрольно-ревизионной службы и курировал Третий спецотдел Министерства
финансов СССР. Насколько мне известно, с семьдесят пятого по восемьдесят
девятый. После инфаркта отправляют на пенсию и переводят на нелегальное
положение. Странно, да? Твой предшественник благополучно прожил старость со
своим именем и не скрывался под... могильной плитой. За что такая честь тебе
- могила при жизни, Птицелов?
виднее...
считать золото в граммах, алмазы и бриллианты- в каратах. И ты единственный
кое-что знал такое... Я имею в виду "Кристалл", объект "Гранитный"... Ну и
прочие объекты спецотдела. Да?
службы. Да и государства нет...
государственную безопасность и золотой запас.
информацию держал в руках! Следил за каждым граммом, так?
поинтересовался Гриф.- Если в казне едва насчитали двести сорок.
первых рук, от непредвзятого человека. И честного! И поэтому я не спрашиваю
документального подтверждения. На слово верю.
спрашиваю подлинную информацию, а не пропаганду. Пока работали прииски, мы
могли еще двести лет покупать хлеб и булки с изюмом. Так?.. Куда же
испарился запас?
собирать марки или монеты... И все-таки, Птицелов, придется сказать: когда и
кто в течение последних семи лет получал крупные суммы в золоте. Под каким
предлогом, на какие цели и по чьему распоряжению. Ты визировал все документы
расхода золота и алмазов, тебя министры финансов боялись... Ну?
ходить на Ваганьковское... Да птица-то запела чудесная, райская... Никогда
не слышал.
улетела жар-птица? Не валяй дурака, Птицелов. Ты же хочешь спокойно дожить
старость и умереть своей смертью.
конца не будет, зашел с другой стороны:
однажды ввозили ртуть?
складских помещениях собирали золотую пыль, обрабатывали упаковку...
известно: часть золота амальгамировали. Но кто распорядился? Зачем? И куда
потом вывезли амальгаму?
плиту. Гриф недовольно завертел шеей:
Корнев Павел
Дальский Алекс
Ильин Андрей
Орловский Гай Юлий
Распопов Дмитрий
Лукин Евгений