и газанула по поселку.
Элькиной "Волги" были тоже оставлены в щитке. Их там сам Агафон забыл. За
руль сел Гребешок, Агафон с Налимом запрыгнули на заднее сиденье. Луза - на
правое переднее. Девки садиться не стали. Элька, выскочив из кустов, где
любезничала с Олегом, успела только нагнуть матюков вслед "угонщикам".
немного. Раздухарившаяся Ксюха наверняка могла бы сшибить кого-нибудь, если
бы кто подвернулся, да и Гребешок под кайфом мог не сдержать тяжелую
"Волгу", привыкнув к своей маломерке. Но все обошлось.
газу вписалась в поворот и вынеслась на грунтовку, уводившую через поле,
засеянное тимофеевкой, к небольшому перелеску. "Волга" понеслась за ней. На
своей машине Гребешок ни за что не стал бы гонять с такой скоростью по
ухабам - небось подвеска не казенная! Но "Волга" была не его, сдерживающий
фактор отсутствовал. Лузу, Налима и Агафона мотало из стороны в сторону.
посверкивали молнии, глухо погромыхивало.
разделяло метров сто, не больше.
Гребешок уже подтянулся на дистанцию в полета метров и пер по грунтовке чуть
ли не под девяносто, будто впереди был приз за победу на ралли.
совсем близко трескуче грохнуло.
понеслась по шоссе. На какое-то время разрыв увеличился, потом "Волга",
чуть-чуть сбавив на повороте, вновь стала настигать беглянку. По асфальту
гнали уже за сотню в час. Промчались через деревеньку, прокатились через
небольшой мостик, потянулись в горку, украшенную очередным перелеском.
не то ячменем, не то рожью вперемешку с сорняками. Дорога пошла под
небольшой уклон, и стало видно, что она спускается к высокой,
десятиметровой, насыпи, проложенной поперек заросшего лесом оврага.
"Девятка" на спуске скорость не сбросила, наоборот, прибавила. Гребешок,
тоже. Тут еще раз громыхнуло, первые крупные капли посыпались на дорогу.
Несколько секунд - и серый, запыленный асфальт потемнел и обрел мокрый
глянец.
случайно резко даванула тормоз, только "девятка", тошнотворно завизжав
дисками, намертво зажавшими колеса, пошла юзом по мокрому асфальту. Сперва
прямо, потом зад занесло, и еще несколько метров машина проскользила боком,
а затем крепко шибанулась правой стороной о столбик, ограждавший насыпь,
перевернулась через крышу, крутнулась дальше и покатилась вниз с откоса,
лязгая металлом и жалобно звеня разбитыми стеклами...
но смогла остановиться как раз рядом с тем местом, где внизу еще крутила
колесами перевернутая "девятка". Гребешок рванул ручку дверцы, выскочил,
успел обежать капот "Волги", намереваясь броситься к "девятке", но тут
металлически гулко, со звоном даже, грохнул взрыв. Вихрь оранжево-алого
пламени разом охватил перевернутую машину. Клубы сизо-черного бензинового
дыма, прибиваемого дождем к земле, потекли по оврагу.
готового прыгнуть с насыпи в огонь. - Стой, не фига рыпаться! Все равно не
поможешь...
дороги было невозможно.
Мишка!
растерянности глазами.
остальных. - Затаскивай его на заднее сиденье! Я поведу.
засек.
схапал его за правую руку, Налим - за левую. Силой втянули на заднее
сиденье, зажали с двух сторон, захлопнули дверцы. Агафон, у которого во
время возни с Гребешком разбередило рану, скрипя зубами и чертыхаясь от
боли, сел за руль.
Гребешок. Луза и Налим придерживали его за руки.
клубился дым. Куда они, собственно, едут и что будут делать дальше, ясности
не было.
Московской области, в это самое время происходили события, бывшие прямым
следствием того телефонного разговора, что состоялся между Чудом-юдом и
неизвестным абонентом после того, как Зина вышла из кабинета директора ЦТМО.
хранили цемент на старом, заброшенном растворном узле какой-то Богом и
людьми забытой стройплощадки. Впрочем, сегодня здесь находилось несколько
человек, которые занимались чем-то, что при некоторой доле черного юмора
вполне можно было назвать "бетонными работами".
претензиями на качка тридцатилетний мужик, пристегнутый наручниками к
столбу, дрожал как осиновый лист.
яма-колодец. Пока пустая. Но рядом, в точно такой же, почти доверху залитой
еще не застывшим бетоном, судорожно подергивались две босые человеческие
ступни. Это были последние судороги, секунда - и все кончилось. Пальцы
застыли скрюченными.
строительной робе и подшлемнике включил насос, и жидкий бетон зашмякал в
яму, из которой торчали пятки. Всего минута - и яма заполнилась по края,
поверх пяток налилось сантиметров двадцать.
Буль-буль-буль! Полегче стало?
сука?! - звонкая плюха по щеке.
много сказал!
а? Чего башкой мотаешь, козел? Страшно? Понятно... Пластырь на морду!
Перцовый! Так. А теперь отстегните его - и в яму. Головой вверх, в
наручниках. Шланг! Насос! Вновь с противным, будто жидкое дерьмо, звуком
захлюпал бетон.
одного, с заклеенным пластырем ртом. Пристегнули. Навели прямо в лицо яркий
фонарь.
поправить, так? А о здоровье не подумал. Вот и надорвался. Видишь, как твои
корешки загибаются? Одному считай, что повезло, - пары минут не мучился.
Второму - похуже придется. Дольше помирать будет. Ну а с тобой вообще
хреново. Тебя смерть ужасная ждет. Мне так приказали, понимаешь? Чтобы у
тех, кто останется, голова нормально работала. Ты можешь, все что угодно,
рассказывать, но себя не спасешь. Был бы ты железный, как тот настоящий
Робокоп, шансы выжить еще имел бы. Но увы...
бетоном. Понимал, что последний шанс выжить упустить нельзя.
пластырь, должно быть, товарищ какие-то интересные подробности вспомнил.
Или, может, все-таки ты, Киборг, скажешь? А? Может, вспомнишь, где
Сызранский?
сперва посмотришь, как твой второй друг на отдых уходит. Заслуженный...
Бето, бетон!
Бурое месиво залило человека в яме до пояса, потом по грудь, затем по плечи,
по шею. Густая каша из цемента, песка и гравия поднялась до заклеенного рта,
около носа забурлили пузырьки в отчаянной, но совершенно бессмысленной
борьбе за жизнь, тело задергалось в этой трясине, тщетно пытаясь глотнуть
воздуха, но вместо него глотая бетон...
Лукьяненко Сергей
Володихин Дмитрий
Зыков Виталий
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Контровский Владимир