сад вечности, фирдаус, обиталище мира!
мира, но к стражам подбежал немолодой человек в цветном халате, облик имел
мужественный, только рот собрался в жемок, словно у древней старухи. Еще
издали он вскричал радостно и изумленно:
из под себя меч. К бороздчатому лезвию прилипло перо, на лезвии вспыхивали
знаки, лезвие очищалось, перо тоже вспыхнуло блеклым огоньком, исчезло.
Легкий дымок рассеялся, лезвие снова было чистым и загадочным.
голову, а Олег выдавил из себя, явно преодолевая боль и головокружение:
вокруг, Томас чувствовал, как цепкие глаза ощупывают не только снаружи, но
и изнутри. Человек в халате бережно поднял меч Томаса обеими руками,
преклонил колено, благоговейно прикоснулся губами к блистающему лезвию.
Олег кивнул:
назвал Увейсом.-- Не узнать такой меч!
Кровь из-под пальцев текла все тише.-- Ридван, Аллаху уверовавший в него
франк дороже нечестивого араба...
за веру умереть достойно и почетно, но калика сказал многозначительно:
отшатнется в нечестии.
насчет гурий. Вас сейчас облекут в одежды из сундуса и парчи, украсят
ожерельями из жемчуга. Там ваши чаши, в которых напиток чист, и от
которого не страдают головной болью и ослаблением... Вам будут
прислуживать отроки юные. Когда узрите их, сочтете за рассыпанный
жемчуг... Как и ко всем праведникам, к вам придут девы черноокие,
большеглазые, которые будут принадлежать только вам. Скромноокие
девственницы, которых еще не коснулся ни человек, ни джинн... На каждого
из вас по десять тысяч гурий, которые к утру снова становятся
девственницами...
глазах зажглись нескромные огоньки. Да и у самого, он ощутил с ужасом,
потяжелело в чреслах, туда прилила горячая кровь, разбухло, в черепе
быстро и хаотично пронеслись безобразные, но яркие и волнующие картинки,
от которых вся кровь ушла туда вниз.
Вздохнул, повернулся к Ридвану:
выполнить свое. Спасибо, что помогли отбиться от этих... пернатых. Здесь
есть другой выход?
джанну? Страну, где нет ни зимы, ни лета, где сады темнозеленые, где реки
из воды, что не портится, и реки из молока, вкус которого не меняется, и
реки из вина, приятного для пьющих, и реки из меда очищенного?..
слаб в коленках... Вишь, слюни потекли? Надо идти. А те, что нападают на
нас, знают, что мы все равно до них доберемся. Потому будут ждать у входа.
обоих уже без опаски.-- Теперь я верю, что не останетесь... как один тут.
Мерзавец редкий.
глазами на пришельцев. Ридван кивнул, обратился к Томасу:
Растревожили! Из нашего рая выход, как и вход, только один. Но я слышал,
что тот мерзавец, который проник сюда хитростью... словом, он что-то нашел
еще. То ли нору, то ли сделал подкоп... Словом, если вам нужен совет, то
вам лучше пройти в глубину джанны.
намекнул достаточно ясно. Томас протянул длань, человек в халате с великой
неохотой отдал меч. В темных глазах были злость и предостережение. Томас
вложил меч в ножны, забросил перевязь за спину. Тело еще ныло от
перенесенных ударов, но чувствовал, как спина горделиво распрямляется, а
голос звучит звонко и мощно как боевой рог, зовущий в битву:
почтительно-уважительные взгляды. Томаса они наполняли силой, он раздвигал
плечи, шагал красиво и широко, показывая, как умеет держаться благородный
рыцарь, исполненный величия и отваги. Скосив глаз, спросил вполголоса:
голыми бабами не валяется. Чуть услышал звон мечей, сразу примчался!
топтать сапожищами плащ, оставленный ему Мухаммадом. Народ пришел в ужас,
остановили силой, а он сказал с раздражением, что зря это сделали,
дурачье: он уже почти принудил аллаха простить грехи всех мусульман.
Ни одного зуба!
знал, какой именно зуб потерял любимый пророк, и... чтобы ничем не
превосходить своего обожаемого вождя, выбил себе все зубы.
песчаный берег.
кованного миланскими мастерами пояса. Олег всмотрелся, хмыкнул весело:
нельзя. Здесь, наверное, и свинину есть можно. А девок сколько! И все
такие услужливые... Хотя, наверное, мне бы надоело быстро. Сказал бы:
одевайся-ка ты, девка, и начинай сопротивляться...
сказать, бросил напыщенно:
стремится к совершенству духа. А это все -- от дьявола. Я не удивлюсь,
если Сатана сюда тайком ходит.
ничуть не скрывающих их прелести. Впереди двигалась легкой танцующей
походкой красавица, чьи длинные толстые косы ниспадали по прямой спине и
касались пяток. Стройные ноги несли гордо, бедра двигались из стороны в
сторону так широко, что Томас начал водить головой из стороны в сторону.
Ее лицо было не просто милым, а прекрасным, женственным. Глаза смеялись,
на полных губах играла беспечная улыбка. Грудь высока, обе чаши крупные и
торчащие, красные ободки горят как розы. Глаза Томаса вылезли из орбит, не
сразу рассмотрел, что на груди каждой женщины огнем полыхают знаки,
которые он определил как буквы чужого языка.
праведников. На каждого праведника, ты ж слышал, по десять тысяч этих
красавиц. А всем праведникам, да будет тебе известно, всегда по тридцать
три года.