пикник? Где тебя носит, мать твою?"
прозвучали странные интонации - словно он не высказывал свои
предположения, а вещал неоспоримую истину, как оракул.
на запрещающий остановку знак, и снова поднял маску с пола. Опять
надел ее на руку, только в этот раз повернул к себе. Он видел
собственные пальцы в пустых глазницах, и все же ему казалось, что
взгляд быка направлен на него.
хрипло.
не чувствовал пальцев, но видел их. Он подумал, что услышанный им
голос принадлежит ему самому, но звучал он {совершенно} по-иному, к
тому же не раздавался в голове, как голос отца, и не зарождался в
гортани; ему действительно казалось, что слова произнесла маска.
Каково тебе знать это? И еще ей нравится, как он пользуется руками.
Она хочет, чтобы до возвращения он сделал ей хэнки-пэнки, - Бык
вздохнул, и его резиновые губы изогнулись в гримасе презрения. - Но
ведь все женщины таковы, согласись. Хэнки-пэнки. Буги-вуги. Всю ночь
напролет.
пульсировали вены. - Кто ее целует? Кто ее лапает? И где они? Говори,
скотина!
предпринять теперь, Норми?" - этот голос был знаком. Голос горячо
любимого папаши. Приятный, как заноза в заднице, но ничего, терпеть
можно. И не пугающий. {Другой} же голос внушал страх. Даже если он
рождался в его собственной глотке, все равно внушал страх.
хэнки-пэнки. Во всяком случае, свою версию.
Наверняка в какой-нибудь папке он обнаружит новый адрес Роуз, в этом
Норман не сомневался. Но вряд ли у него что-нибудь получится. Дом
представляет собой современную крепость. Чтобы проникнуть в него,
требуется карточка электронного ключа - по-видимому, очень похожая на
его украденную банковскую карточку - и, возможно, нужно знать набор
цифр для выключения сигнала тревоги.
он может перестрелять всех, кто попадется под руку, если дело дойдет
до этого, или прикончить тех, кто сунется, и распугать остальных.
Служебный револьвер лежит в сейфе гостиничного номера - одно из
преимуществ автобусных поездок - однако стрельба, как правило, самое
глупое из всех возможных решений. А вдруг ее адрес хранится в памяти
компьютера? Скорее всего, так оно и есть, сейчас все пользуются этими
игрушками. Скорее всего, пока он будет возиться со шлюхами, требуя
сообщить ему пароль и название файла, прибудет полиция и превратит его
задницу в решето.
слабый и неотчетливый, как расплывающийся в сигаретном дыму силуэт:
"...жалко пропустить концерт, но если мне понадобится эта машина, я не
смогу..."
блондинке. Блондинке с большими глазами и маленькой соблазнительной
попкой. Блондинке, которую зовут Пэм. Пэм работает в "Уайтстоуне", Пэм
может знать, где находится его бродячая Роуз, Пэм чего-то не может.
Чего же она не может? Впрочем, если призадуматься, если напялить на
макушку шляпу охотника и заставить чуть-чуть потрудиться мозг
блестящего детектива, ответ, в общем-то, не так уж и сложен, правда?
Она вынуждена пропустить концерт, а из-за чего? Из-за того, что не
сможет уйти с работы. А поскольку концерт, который она пропускает,
состоится сегодня вечером, то вполне вероятно, что он застанет ее в
отеле. И даже если ее нет, то скоро она должна появиться. А если она
знает, то уж он-то заставит ее рассказать. Панки-роки с крашеными
волосами не сказала, но только потому, что у него не хватило времени,
чтобы выколотить из нее нужные сведения. В этот раз, однако, в его
распоряжении будет все время мира. Уж он-то об этом позаботится.
Киншоу в третий полицейский участок на Лейкшор. Билл следовал за ними
на своем мотоцикле. Рози то и дело поворачивала голову, проверяя, не
отстал ли он. Герт обратила внимание на ее поведение, но оставила без
комментариев.
действительности Хейл являлся, как выразился бы Норман, альфа-псом;
Рози догадалась с первой же секунды, когда увидела их вместе. Она
поняла распределение ролей в паре по тому, как Густафсон смотрел на
Хейла, как проводил взглядом, когда тот занимал место на пассажирском
сиденье неприметного "каприса". Подобную картину ей тысячу раз
доводилось наблюдать раньше в собственном доме.
которые незадолго до них смотрел Норман, - и Рози, вытянув шею,
увидела цифры: 4:09. День растянулся, как жевательная резинка.
затерялся, в глубине души уверенная, что именно так и должно
случиться. Но он по-прежнему следовал за ними. Билл улыбнулся ей,
поднял руку и приветственно помахал. Она помахала в ответ.
разговор о Билле, особенно в присутствии двух полицейских,
прислушивающихся с передних сидений к каждому сказанному ими слову. -
Тебе следовало остаться в больнице. Пусть бы они посмотрели
внимательно, не повредил ли он тебе что-нибудь своим дурацким
электрошокером.
Поверх разорвавшегося сарафана на ней был накинут больничный халат в
синюю и белую полоску. Я впервые чувствовала себя по-настоящему
проснувшейся с тех пор, как потеряла девственность в лагере юных
баптистов в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году.
скривилась.
сжаты в кулаки.
вонючего б... скунса.
своим ушам: как она решилась произнести его, особенно на заднем
сидении полицейской машины, в которой два детектива. Еще сильнее Рози
удивилась, когда сжатая в кулак левая рука вдруг размахнулась и
треснула по панели левой дверцы чуть выше открывающей окно ручки.
повернув к ней бесстрастное лицо, затем снова посмотрел вперед.
Кажется, он что-то негромко сказал своему напарнику. Рози не
расслышала; впрочем, ей было плевать.
принялась усердствовать над ней, как массажист над сведенной судорогой
мышцей.
грузовика на холостом ходу, голосом.
можешь говорить? - В глазах защипало от слез, однако ей и на это было
наплевать. Впервые за взрослую жизнь она плакала не от унижения, стыда
или страха, а от злости. - Ну какого дьявола ему надо? Почему он не
хочет оставить меня в покое? Он избивает Синтию, он портит пикник...
б... Норман! - Она снова хотела было ударить по дверце, но Герт сжала
ее кулак стальной хваткой. - Б... {скунс Норман}!
избавиться от него, тем заметнее оно становится! Проклятый Норман!
Долбаный, вонючий, сумасшедший Норман! Я ненавижу его! {Я ненавижу}
его!
мокрыми от слез... но она не могла сказать, что ей плохо.
точно не будет, но Билл ехал за ними. Он помахал ей рукой. Она
ответила и снова повернулась, чувствуя, как возвращается спокойствие.