Чтение 92–й страницы книги ~Индиана Джонс против Третьего Рейха~

- Салех пошел договариваться насчет грузовика и команды землекопов, а
мы с тобой, пока суть да дело, отправимся на базар. Посмотрим там курагу и
другие сухофрукты. В экспедиции я всегда питаюсь именно ими.

- Отлично, я люблю базар, - поддержал задумку как всегда бодрый
Клопик.

- Только не потворствуй там своим нехорошим привычкам. Шаловливые
ручонки держи в карманах.

- Обижаете, доктор Джонс. У меня нет карманов.

Вопрос был исчерпан и гости Каира двинулись за съестным в сторону
главной городской достопримечательности - базара.

- А ее ты звал? - спросил Индиана, показывая на обезьянку в красных
шальварах, которая пристроилась на спине у мальчика.

- Она сама.

- В таком случае тебе придется следить за ней, чтобы она тоже
оставалась в рамках закона.

4. БАЗАРНЫЕ СТРАСТИ

Горы фруктов, ковры, сосуды, кальяны, чеканы, рубахи до пят, туфли
без задников, но с загнутыми носами. Никто ничего не покупает, тысячи
мужчин бесцельно слоняются, смотрят в пустоту, лениво почесываются. Иногда
скандалят, пронзительно вереща и взмахивая руками, на что непременно
сбегаются посмотреть другие мужчины.

Пузатые личности в чалмах степенно попивают чай, лежа на подстилках;
люди, украшенные орлиными носами и фесками, мелко глотают кофе, сидя на
вышитых вязью подушках.

Изредка видна работа. Чеканщик позвякивает молоточком, то и дело
утомляясь и глядя на облезлую собаку, валяющуюся в пыли. Иногда гончар
поскрипит своим кругом, но потом застынет, опустив руки в глину. Чего
стараться, продукции и так понаделано на десять лет вперед. Жара. Вдобавок
от работы сильнее хочется кушать...

Имя всему этому - восточный базар.

Европеец тут вызывает благоговейный интерес, но не оттого, что рыж и
светлокож, а потому, что может приобрести какую-нибудь подернутую плесенью
штуковину и дать за нее один-два доллара. На эту сумму можно будет сытно
кормить целую неделю себя, пару жен и пятерых-семерых ребятишек.

Раздался мелодичный посвист, практический неразличимый в базарном
гвалте. Собственно, Индиана с Клопиком обратили на него нуль внимания. А
вот обезьянка неожиданно сделала ноги. К которым у нее относились и руки.
Побежала по рубахам, по чалмам, по висячим коврам, по телам и товарам,
обильно представленным на базаре - непринужденно побежала, будто по земле
- затем свернула за какой-то большой кувшин и исчезла.

- А если потеряется? - забеспокоился Клопик.

- Не потеряется, она тут своя.

Жаль, что доктор Джонс не видел, как трогательный зверек вскарабкался
на спину одноглазого типа и зажестикулировала.

Знаки были вполне понятными, поэтому тип сразу куда-то заторопился и,
пробежавшись трусцой полквартала, встретился с двумя мужчинами европейской
наружности. Одноглазый поприветствовал их словами "зиг хайль" и
соответствующим жестом руки, к которому присоединилась и обезьянка. На
такое приветствие двое мужчин поспешно отозвались, из чего доктору Джонсу
стало бы ясно, что европейцы были не просто европейцами, но еще немцами и
даже нацистами.

Потом одноглазый произнес какие-то невнятные фразы, на что нацисты
удовлетворенно кивнули, и местный житель опять нырнул в базарную гущу. Там
он снова взял под надзор Индиану и Клопика.

А неподалеку, за невзрачной стеной, двое нацистов проводили смотр
своих сил. Шесть представителей национально-освободительного движения
бегло прослушали политинформацию о совместной борьбе арабского и
германского народов с англо-американо-сионистским империализмом, после
чего получили конкретные указания.

Меж тем Индиана и его напарник, ничего такого не ведая, мирно
прогуливались по базару. И доктор Джонс как бы невзначай произнес:

- Я ведь знаю, малыш, что это ты любезно уложил под мою подушку
камень Шанкары. Чудной способ делать подарки.

Клопик, вертящий головой по сторонам, откликнулся только полминуты
спустя.

- Вы что-то сказали, доктор Джонс, или мне послышалось?

- По правде говоря, ты был не слишком любезен в один из непальских
эпизодов нашей совместной борьбы. Помнишь, в подземелье Дхангархи, когда
мне нужно было затормозить вагонетку собственным башмаком, я дал тебе
подержать сумку с Шива-лингами. И ты, мистер Лопсанг, спер один камень.

- Чего-то у меня живот стал побаливать, - Клопик попробовал
переключиться на другую тему, но потом вынужден был согласиться. - Ну,
взял я один камушек. Всего один из целых трех.

- Сколько раз я тебе объяснял, что "взять" можно только ничье
имущество, например, череп из старинной могилы. А камень принадлежал одной
из окрестных деревень. Крестьяне молились на него.

- И я на него молился, доктор Джонс. В Стамбуле эту самую Шива-лингу
в водосточную трубу сразу спрятал. Поэтому он к немцам не попал. Я, когда
из немецкой резидентуры бежал, все пятки исцарапал. Потом камешек из
тайника достал, к царапинам машинально приложил, через часика три гляжу -
они у меня ровненько затянулись. А у бедуинов как он меня выручал! Ночью
жрать хотелось по-черному, но только положу камень на живот и сытость
приходит.

- Чудодейственный стало быть камень, - подытожил доктор Джонс.

- Ага, поэтому я вам его под подушку и сунул, чтобы вы поменьше
бредили.

- Только не говори сейчас, что уволок его в Непале только для того,
чтобы полечить меня в Искендероне.

- Ну, если честно... "Загнать" его хотел. Не сейчас, а позже. И стать
как вы, доктор Джонс. Таким же денежным, как все американцы.

- Во-первых, отнюдь не все американцы при деньгах. Во-вторых, те наши
парни, которые падки на чужое, много времени проводят в тюрьме. А
в-третьих... я знаю одного американца, он занимается вещами, которые не
приносят ему ни денег, ни степеней, ни должного признания в ученых сферах,
где у него скорее отрицательная известность.

Клопик моментально уловил личные мотивы в педагогической речи
Индианы.

- И почему, доктор Джонс, вы занимаетесь такими вещами?

- Очевидно, я хочу по количеству и качеству всяких глупостей
превзойти своего странного папашу.

- Но уж скучно-то вам не бывает, - мальчик как мог утешил старшего
товарища. - Кажется, и сейчас что-то назревает. - Клопик ткнул куда-то
пальцем.

И в самом деле, перед двумя посетителями базара выстроилась цепь,
состоящая из пяти местных жителей и двух лиц европейского происхождения.
Цепь достаточно густая для узкой улочки.

- Мой папаша частенько говорил, что я жлоб и никакого ученого из меня
не получится, - отчего-то вспомнил Индиана. - Но весь фокус заключается в
том, что я ученый жлоб.

Перед доктором Джонсом возник человек в белом бурнусе, который
поливал всякими нехорошими словами англо-американо-сионистский
империализм. Создавалось впечатление, что у него дурные намерения.

- Что-то скучно стало, - археолог ударил первым.

Обличитель империализма перестал стоять на ногах. Тут же другой
деятель национально-освободительного движения нанес косой удар палкой, но
профессор присел и деревяшка свистнула над шляпой. Продолжая движение,
Индиана Джонс нырнул головой вперед и поразил вражеское мягкое пузо. С
помощью инерции он кувыркнулся и, оставшись на спине, отбросил ногами
следующего по очереди неприятеля. Лежать было рано. Вскочив, профессор
встретил кулаком физиономию одного вражеского бойца и локтем - печень
другого. Тут Клопик стал путаться под ногами, поэтому пришлось спешно
забрасывать его на какую-то арбу.

Однако враг не только не сдавался, а даже не унимался. Следующий
оппонент пустил в ход более существенные инструменты. Сабельное лезвие
было направлено опытной рукой прямо в живот археолога и только природная
уклончивость спасла ему жизнь. Однако другую жизнь клинок этот все-таки
погубил. За спиной Индианы стоял некто, нацеливая кастет на знаменитую
шляпу. "Некто" изумился сабле, оказавшейся у него в брюхе, и откинул
туфли.

Многоборство быстро пошло к концу, когда профессор достал главный
свой козырь по имени "Пацифист" и угомонил кнутовищем двоих наиболее
весомых противников. Изувеченные люди рухнули на лотки, взорвав их
наподобие пушечных ядер.

Одного, впрочем, Индиана не учел - арба тронулась, увозя Клопика.
Когда пацан спрыгнул с нее, вблизи оказалась какая-то сомнительная
личность с большим ножом. Клопик позаимствовал сковородку на ближайшем
лотке, но понял, что не дотянется до головы малосимпатичного господина,
тогда, не взирая на протесты, прихватил еще и здоровенный ночной горшок.
Затем забежал в подъезд со словами "а вот детей обижать не надо". Человек
с ножом последовал за ним, и секунду спустя его нога вступила в чашу для
малых нужд. Когда голова поскользнувшегося злодея опустилась до требуемого
уровня, то получила сковородкой.

Клопик весело выскочил из подъезда, вернул счастливому владельцу
сковородку и горшок. Но, заметив мельтешение на базарной площади, юркнул в
одну из множества плетенных корзин, накопленных непосильным трудом
бесчисленных поколений ремесленников.