Номинально все эти учреждения принадлежали десятку небольших фирм и
фирмочек. Сюда Таня заезжала едва ли чаще раза в неделю. Вполне овладев
хитрым искусством "делегирования обязанностей", она могла себе позволить не
заниматься каждодневными тактическими вопросами, коих так или иначе было
неподъемное множество. Это за. нее делал отменно вышколенный штат, дорожащий
не только завидным жалованьем, но и ощущением собственной значимости,
порожденным таким доверием руководства.
друга, пресекая тем самым малейшую возможность сколько-нибудь
организованной, серьезной подлянки. Сюда, на крышу элитарной высотки,
расположенной напротив Кенсингтонского дворца, обители "народной" принцессы
Ди, стекались дела только самые важные, самые срочные - и самые
конфиденциальные.
по причине окончания рабочего дня. Только в просторной, залитой вечерним
солнцем приемной - царстве Эмили, секретаря по жизни, способной без
малейшего напряжения одновременно разговаривать по телефону, барабанить по
клавишам компьютера и сражать посетителя улыбкой мегатонн на сорок -
находился помимо самой Эмили еще один человек, вольготно развалившийся в
кожаном кресле. Впрочем, при виде Тани он моментально вскочил и замер,
втянув живот. Таня ограничилась вежливым, исполненным достоинства кивком,
стараясь не рассмеяться Джулиану в лицо.
технический директор и член правления, а все же знай, кто здесь босс. И
характерно, как легко врос экс-вышибала в этот дебильный официоз, для самой
Тани бывший своего рода затянувшейся игрой, иногда забавной, а иногда
скучной и утомительной. Будто так и родился в белой отутюженной рубашке с
идиотским галстуком на резиночке, с твердой пластмассовой папочкой в руках.
Словно с ростом их бизнеса от веселого домика на улице Благодати до этого
вот черно-белого обтекаемо-функционального суперофиса суперкорпорации в
суперпентхаусе (тьфу, будто картона наелась!) слетала с главпомощничка
многослойная обертка, пока не обнаружился натуральный корпоративный
гамбургер, разве что пережаренный малость. Захотелось поддеть, тем более что
разговор предстоял весьма фертикультяпистый.
голоском, прикрыв за ним дверь в офис, и, к его несказанному удивлению,
клюнула алыми губами в благоухающую "Уилкинсоном" черную щеку. - Садись,
садись. Коньячку, сигару?
папками ушла в стену, а на ее место неспешно выплыл застекленный бар с
разнокалиберными бутылками. Таня выбрала большой коньячный бокал, в который
полагается плескать несколько капель на донышко, до половины заполнила
"Реми-Мартеном" и пододвинула к нему через полированный стол. После
секундного замешательства он взял бокал, сделал символический глоток и
решительно поставил на стол. Вспомнил, должно быть, что он не только
подчиненный, обязанный исполнять любую прихоть босса, но и нехилый акционер,
с которым здесь обязаны считаться.
непринужденно, будто в продолжение светской прелюдии, заявила Таня. - От
Ко-лина Фитцсиммонса.
международной. Звезда его стремительно взошла три года назад, когда этого
добротного профессионала средних лет, известного преимущественно по
полицейским телесериалам, неожиданно пригласили на роль легендарного злодея
Оуэна Глендауэра в исторической кинодраме из жизни средневекового Уэльса.
Эту сильную, противоречивую личность Фитцсиммонс сыграл столь выразительно и
страстно, что через каких-то три месяца после выхода фильма в прокат получил
приглашение в Голливуд, где с тех пор успел сняться в трех эпических
блокбастерах, получить "Оскара" и заключить прямо-таки фантастический
контракт на пять лет. С Таней он познакомился, будучи еще относительно
безвестным, скромным и молчаливым крепышом с обаятельной улыбкой и
незадавшейся семейной жизнью. Жил он тогда в Хэмпстеде и нередко заглядывал
на огонек в новый "центр досуга". Добившись успеха, он не забыл дома, где
ему было так хорошо, всякий раз, бывая в Лондоне, находил время зайти, и в
зале висела огромная фотография кинозвезды с теплым посвящением "царице
Тане".
ему спокойствие, несколько поколебленное странным началом аудиенции.
потому решил обзавестись кусочком дома прямо у себя, на Лавровом Каньоне. У
его менеджера есть на этот счет парочка идей, довольно заманчивых. Надо бы
слетать туда, разобраться на месте, переговорить... У меня дел под
завязочку, ты не мог бы?..
Таниного внимания это не укрылось. Джулиан широко улыбнулся:
момент оформят и еще за честь почтут. К тому же, если бы у них на этого
Джулиана Дюбюссона что-нибудь было, давно бы тебя прихватили. Верно,
Франсуа?
твоей ситуации с одним грамотным барристером, без имен, естественно, так он
говорит, что у тебя очень хороший шанс легализоваться вчистую. Все же
прекрасно помнят, какие ужасы творились на вашем Гаити при Папе Доке. И
историю твоего отца поднять несложно. А что столько жил по подложным
документам - так ведь опасался преследований злых тонтон-макутов и их
агентов. Но главное, человек ты зажиточный, не шантрапа какая, налоги
платишь исправно... Отличный повод для англичан блеснуть хваленым гуманизмом
а? Как тебе такой вариант? Джулиан молчал.
им подтверждения предоставим, свидетелей кучу найдем. Профессоров
сорбоннских, сокурсников. Вот этих, например.
академической мантии и шапочке среди десятка молодых людей, одетых
аналогично.
заметался.
миф, что для белых все черные на одно лицо. Могут, правда, спросить, куда ты
настоящего Франсуа Гайона дел - сам грохнул или шакалам гаитянским сдал, как
папашу, - беспощадно продолжала Таня. - Только, пожалуйста, не стреляй
глазками в поисках тяжелого предмета. Иначе придется лишить тебя жизни, а
она мне еще пригодится. Тебе, надеюсь, тоже.
выпил. Хрустальный стебелек треснул в его пальцах, и пустой шар бокала
покатился по ковру. Таня до краев наполнила новый бокал и метнула по
полированной поверхности в направлении Джулиана.
на белом свете один черный мальчик. Жил, обрати внимание, не в бедности и
горе, а совсем наоборот. Папа у мальчика был преуспевающий адвокат, дедушка
по маминой линии производил лосьон, который сильно курчавые волосы
распрямляет, и на этом разбогател. А мальчику нашему хотелось жить еще
богаче, много богаче.
работать. Поверил мальчик, школу закончил лучшим в классе, в колледж
поступил, науки успешно грыз, в бейсбол блистал, с девочками тоже отличался.
В общем, не мальчик, а прям американская мечта. И вот приметили мальчика
добрые дяди, послали доучиваться аж в Париж, в саму Сорбонну. А как доучился
мальчик, взяли в свою фирму, во французское ее представительство. Платили
ему щедро, по службе продвигали. Только мальчику этого мало было, джекпот
ему, болезному, грезился, спать не давал. И вот году в семьдесят втором
объявился наш герой в солнечной Калифорнии... Ну, а про дальнейшее во всех
газетах писали, по телевизору трубили. Ты позволь, я зачитаю небольшую
выкладку.
походила не на директора школы, а на американскую актрису Ким Бэссинджер,
хоть та вроде и без очков. Открыла бархатную папочку и извлекла розовый
листочек.
занималось привлечением средств инвесторов для разработки нефтяных скважин в
Калифорнии. Дивиденды, выплачиваемые по акциям компании, достигали
небывалого уровня. Первые вкладчики, в числе которых было немало знаменитых
деятелей кино, политиков, журналистов, получили за шесть месяцев по доллару
и шестьдесят центов на каждый вложенный доллар. Деятельность "Бонанзы"
сопровождалась агрессивной рекламой, что создало беспрецедентный ажиотаж...
По просьбе отдельных вкладчиков "Бонанза" организовала поездки в пустыню,
где желающим показывали нефтепровод.
трубы с надлежащей окраской и маркировкой... Деятельность "Бонанзы" вызвала
интерес комиссии сената штата по экономической политике, но еще до вынесения
постановления о ревизии все руководство фирмы бесследно исчезло. Вместе с
ними исчезло более ста миллионов долларов из тех ста тридцати, которые
доверили "Бонанзе" акционеры... Непосредственно с клиентами работал молодой
темнокожий юрист, выпускник Сорбонны Дуэйн Мак-Ферлин.
произнес Джулиан-Франсуа-Дуэйн.
Березин Федор
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Плотников Александр